Когда пал Херсонес

анта, как принято строителями, а листья дуба, вырезанные с таким изяществом природой. Резец запечатлеет в них трепет борея, воздух степных пространств. По условиям сурового климата окна придется сделать узкими и скупо дающими свет. Ничего! Я украшу их снаружи барельефами. Внутри скудость света возместится размером храма, золотым фоном мозаик и люстрами. Побольше свечей! Воска в этой стране горы! Мы научим руссов делать свечи…

У него кружилась голова от грандиозных планов.

— Вокруг города мы построим каменные стены. Башни должны быть высокими, чтобы с них удобно было следить за передвижением кочевников. В Киеве выпадает много снегу, и мы возведем на башнях высокие крыши, увенчаем их для украшения фигурами зверей. Над городскими воротами мы установим квадригу Феодосия с головой Владимира.

— Тебе не стыдно поднять руку на великого императора?

— Подвиги Феодосия сохранит история, а слава Владимира только возникает.

— Но где же ты возьмешь камень для таких построек?

— Камень? Все предусмотрено. Ты знаешь, как строил в Хазарии патрикий Петрона Каматира?

— Не знаю.

— Когда он прибыл с помощником на берега Танаиса, то увидел, что в этой стране нет ни извести, ни камня. Тогда Каматира построил огнеобжигательные печи и стал делать кирпичи. Известь он заменил речной галькой, размолотой в порошок на мельничных жерновах. Так будем строить и мы.

Я смотрел на него с завистью. Сколько огня было в этом болезненном человеке!

Иногда мы собирались у Леонтия Хрисокефала, обсуждая события. Больше всего на таких собраниях говорили о Владимире. Вопросы и новости о нем сыпались со всех сторон.

— Владимир принимал сегодня послов из Рима. Не знаете, что пишет ему римский папа?

— Владимир расспрашивал сарацинских купцов о Иерусалиме.

— Владимир осматривал ромейские корабли и любопытствовал об их устройстве.

— Не думает ли он посетить Константинополь?

Случалось, что к нам являлся пресвитер Анастас и сообщал о том, что делается в доме бывшего стратига.

В тот вечер он тоже принимал участие в нашей беседе. Магистр Леонтий увивался около него, пытаясь пронюхать о планах скифов. На рынке ходили слухи, что тысячи русских воинов отплыли прошлой ночью в ладьях в неизвестном направлении. Куда? Мы терялись в догадках. Но Анастас был нем как рыба, хотя в глазах его я читал скрытое торжество.

Вдруг вошел Никифор Ксифий, взволнованный и мрачный. Мы посмотрели на него.

— Владимир занял Таматарху! — сказал он.

Многие вскочили со своих мест. Магистр схватил его за плечи.

— Таматарху? Этого не может быть!

Анастас-тоже встал, потягиваясь с притворной зевотой.

— Время отойти ко сну…

Но мы обступили его со всех сторон, требуя объяснений:

— Что это значит?

— Вы предали нас!

Анастас развел руками:

— Что вы, отцы! Волноваться причин нет. Чем вы недовольны? Соблюден договор во всех подробностях или не соблюден? Соблюден. Получаете вы Херсонес в свое владение? Получаете. Посылает князь варягов на помощь василевсам? Посылает.