Ставрос. Падение Константинополя (СИ)

Феодора слабо улыбнулась. Остается надеяться, что Феофано не сочтет любовь другого мужчины такой же изменой, какой сочла бы любовь другой женщины. Хотя едва ли.

И, наверное, Феофано сейчас тоже в поместье – ей точно так же приходится скрываться; хотя она, должно быть, покидала имение в эти недели, ей пришлось начать прятаться гораздо раньше Феодоры.

Феодора позвала мужа и попросила пообедать с ней в спальне, на что он с радостью согласился. Она попросила у него дозволения навестить Метаксию – ему это меньше понравилось, но он тоже согласился, понимая, как жена нуждается в подруге.

Нет: этого даже он не понимал.

Ночью они спали рядом, но ничего больше не делали, только соприкасаясь ногами, - как будто ища друг в друге поддержки, которой не могли попросить словами.

========== Глава 56 ==========

Феофано дома не оказалось – Феодору так и полоснуло по сердцу, когда управитель Сотир, впустив ее в холодный дом с вежливыми поклонами, сказал, что госпожи нет.

- А где она? – спросила московитка. – Когда обещала вернуться?

- Госпожа уехала в гости к родственникам мужа, - ответил Сотир. – К братьям Аммониям, Валенту и Дионисию.

Ромей смотрел на Феодору с видом тонкого, но несомненного превосходства – и та разом вспомнила все, что она из себя представляет: пленница, рабыня под обманным именем… даже не жена своему мужу, по-настоящему… а Метаксия Калокир – настоящая родовитая гречанка, как бы ни назвалась!

- Ты можешь подождать хозяйку в доме, госпожа, - мягко предложил благородный старец Сотир. – Она предупреждала о тебе – сказала, что для тебя двери ее дома всегда открыты. Только не заходи в кабинет госпожи.

Феодора вспыхнула.

- Как ты смеешь!

Сотир тут же низко склонился, извиняясь; а Феодора подумала, какое это в самом деле было бы искушение. Но, конечно, она не предаст доверия Феофано.

Феодора вверила слугам своих лошадей и охрану – она прискакала верхом вместе с Теоклом и Леонидом, потому что так было быстрее, - и направилась в дом, где заботливый Сотир сразу отвел ее наверх, в гостевую комнату, распорядившись о бане и угощении. Прежде, чем мыться, Феодора убедилась, что о ее людях не забыли.

А когда она уже разделась и стала намыливаться, стоя на мокром нагретом камне, внизу послышался шум – приближался вооруженный отряд. При звуке конского топота сердце Феодоры застучало, как боевой барабан. Все мысли покинули голову, как всегда при новой встрече с этой женщиной, – или приехала не она?..

Феодора ахнула и уже хотела натягивать одежду; но это и в самом деле оказалась Феофано, внизу раздался ее говор и громкий смех.

Феодора вздохнула с облегчением. Но она еще стояла в растерянности и великом смущении, прикрывшись полотенцем, когда хозяйка стремительным шагом вошла к ней в баню, смеясь и простирая руки: обнаженная Феодора тут же оказалась в крепких объятиях. Феофано расцеловала ее.

От нее пахло потом, своим и конским, вином… но главное – ею самой. Феофано была в темной шерстяной рубахе и штанах, прилипших к сильному телу: она, несомненно, только что скинула доспехи. На рубахе тоже были защитные металлические нашивки, и они лязгнули об пол, когда госпожа сорвала одежду и бросила.

- Какое блаженство! – крикнула Феофано; она стащила с себя и штаны и, оставшись в самой тонкой нижней рубашке, облилась водой с головой - как была, в исподнем.

- Ну, а ты чего ждешь? – звонко спросила она подругу, отфыркиваясь. – Присоединяйся ко мне!

- Я тебя такой еще не видела! - сказала Феодора.

Феофано приосанилась.

- Можешь полюбоваться – разрешаю.

Она сорвала с себя все остальное, потом подмигнула и засмеялась. И Феодора позволила себе облегченно засмеяться в ответ - отбросить и заботы, и застенчивость. Подруги принялись с наслаждением мыться, а когда закончили, наконец прямым долгим взглядом посмотрели друг на друга.

Гостья любовалась хозяйкой, которая просто излучала гордую силу: особенно рядом с ней. Феодора представлялась себе сильной наедине с собою и с мужем – а рядом с Феофано она становилась нежным и робким созданием.

- Я никогда не устану на тебя глядеть, - сказала гостья наконец. Феофано засмеялась, пригладив ее мокрые волосы.

- Можешь и потрогать.

Феодора, замирая от собственной смелости, схватила царицу в объятия и крепко поцеловала; и тут же оказалась во власти сильных и знающих рук. Она и сама старалась не отставать, и их взаимная страсть все увеличивалась; изнемогая в этой борьбе, подруги делались все сильнее и счастливее.

Потом, набросив длинные легкие накидки, которые только завязывались на поясе, но не были сшиты по бокам, две союзницы пошли в спальню хозяйки, держась за руки, - обсохнуть и поговорить. Они помогли друг другу накраситься и причесаться, а потом сели на кровать, и Феодора сразу легла, опустив голову госпоже на колени. Ей было очень хорошо.

- С мужчиной не бывает так, - прошептала она. – Сильному мужчине хочется отдаться, а с сильной женщиной – побороться… Мы как будто победили друг друга сейчас, и обе победительницы.

- Так и есть, - сказала Феофано. – В этом и состоял смысл некогда возведенной у нас в обычай мужской любви: иметь сильного любовника для воина было достойно. Равные любовники учили друг друга и соперничали… и Эрос был им великим подспорьем, а не помехой, как с женщиной. То же и бывает у женщины с женщиной. Эрос есть везде, и нужно управлять им, а не пытаться победить: это невозможно… Европа не понимает этого, а когда понимает, ужасается. Они дикари.

Она нежно тронула подругу за нос, потом поцеловала.

- На самом деле бывают и союзы мужчины с женщиной, где есть такая любовная борьба, взаимно увеличивающая их силы… но чаще борьба бывает иная, грубая и неравная, и мужчина с женщиной не может даже толком говорить, не то что любить!

Феофано вздохнула.

- Но не будем о невоспитанных простолюдинах, которых слишком много. Лучше расскажи, зачем ты приехала.

Феодора тут же вспомнила все и села, исполнившись тревоги. Она взяла Феофано за руку и попыталась улыбнуться.

- Комес Флатанелос просил передать тебе свое восхищение.

Феофано склонила голову к плечу и засмеялась, блеснув зубами; но в глазах появился иной – слишком знакомый стальной блеск.

- И только?

Феодора посмотрела ей в глаза.

- Леонард убил Никифора, который покушался на императора.

Она надеялась поразить Феофано, и это ей удалось: царица задохнулась, стиснув ее руку так, что Феодора вскрикнула. Феофано разжала руку – пальцы гостьи побелели и слиплись.

Феофано посмотрела на нее блестящими глазами, приоткрыв рот, как будто получила долгожданный подарок:

- Неужели убил?..

Феодора кивнула.

Феофано запрокинула голову и засмеялась, воздев руки к небу. Потом сорвалась с кровати и принялась танцевать по комнате, потрясая кулаками: ее белая накидка развевалась вокруг загорелых босых ног. Феодора до сих пор не подозревала, насколько ее любовница язычница и дикарка – или, может быть, она только теперь становилась такою: все больше преображаясь войной, теряя воспитанную веками христианства кротость и возвращая себе языческую гордость.

- Будь здесь его кости, я сплясала бы на них! – выкрикнула наконец Феофано. Она засмеялась, погрозила пустоте кулаком и, ликующе улыбаясь, посмотрела на Феодору. Та сложила руки в ужасе и восторге: Феофано казалась древней царицей Крита, которой можно было хоть сейчас, обнаженной, бросаться в бой.

- Ты так ненавидишь его? – спросила наконец Феодора. – Даже сейчас, когда он мертв?

- Сейчас, когда он мертв, я очень радуюсь его смерти, - ответила хозяйка, дернув смуглым плечом, с которого свалилось платье. – И не считаю нужным это скрывать!

Наконец она успокоилась и села рядом, обняв Феодору за плечи.

- Как ты меня обрадовала! Но ведь это не все, конечно? Договаривай!