Тайная история Марии Магдалины

— Ты кто? — требовательно спросила Мария.

Вообще-то этот вопрос следовало задать кому-то из девочек постарше, Сарре или Рахили, но раз те молчали, Марии пришлось взять инициативу на себя.

— Кассия, — спокойно ответила рыжая незнакомка, — Это означает цветок корицы.

Мария с интересом присмотрелась к ее своеобразной внешности, темно-рыжим волосам и золотисто-карим глазам. Да, имя Кассия, безусловно, к ней подходило.

— Откуда ты родом? — спросила Мария.

— Из Магдалы, — ответила Кассия.

Вот это да, из Магдалы!

— А кто твой отец?

— Вениамин.

Поскольку ни о каком Вениамине родители Марии не упоминали и его семьи не было в числе тех шести благочестивых семейств, которые вместе совершали паломничество, приходило на ум, что это люди не слишком набожные. Те, кого родные Марии считали неподходящей компанией. Надо же, в родной Магдале столько всего интересного!

— И где ты живешь?

— Мы живем в северной части города, на склоне дороги.

В новом квартале. Там по большей части селились недавно разбогатевшие приспешники Рима. И все же… если они предприняли это паломничество, значит, они не впали в римское язычество.

— Кассия, — произнесла Мария столь торжественно и серьезно, насколько могла это сделать семилетняя девочка, — приветствую тебя.

— О! Спасибо! — Девочка встряхнула пышными волосами, и Мария почувствовала прилив зависти.

«Будь у меня такие волосы, — пришло ей в голову, — мама все время бы меня расчесывала. Это точно! А так смотрит на меня, как на простушку, да оно и не удивительно. Мамины волосы и то гуще и более блестящие, чем мои. Вот бы мне такие волосы, как у Кассии…»

— На что ты смотришь? — спросила Кассия. Потом рассмеялась и протянула руку. — Ну, давай погуляем вместе.

Они направились к другой группе, которая держалась особняком, а когда выяснили, что это паломники из Назарета, старшие девочки рассмеялись.

— Ой! — пискнула Сарра. — Назаряне! Надо же, и они здесь. Кто бы мог подумать.

— А почему? Что в них такого особого? — спросила Мария, держась при этом поближе к новоприобретенной подружке Кассии, словно боясь потерять найденное близ дороги сокровище.

— Назарет — маленькая деревушка с бедными людьми, — пояснила Сарра. — Этих голодранцев никто и в расчет-то не принимает. Удивительно, что им удалось сколотить компанию, чтобы отправиться в Иерусалим.

— Но с ними множество верблюдов, — заметила Мария, резонно предположившая, что люди, путешествующие на верблюдах, не большие голодранцы, чем те, кто путешествует на ослах.

— Правильно. Пойдем и посмотрим на них, — решительно предложила Кассия, — Увидим, что они за люди.

Опасливо приблизившись к незнакомцам, девочки попытались завязать разговор, но он как-то не клеился, хотя на все вопросы о Назарете любопытствующие получали прямые ответы.

— Городок у нас тихий, спокойный, иноземцев почитай что и нет. Это особенно хорошо для детишек, чтобы росли как надо, — заявила морщинистая женщина. — Соблазнов особых нету. Живут себе семьи как семьи — взять хоть ту, Иосифа.

Она указала на большую семейную группу — приятной внешности энергичного мужчину, женщину, видимо его жену, нескольких других людей, ослика, везшего двух маленьких детишек, и замыкавших шествие юнцов.

— Иосиф — плотник, — добавил молодой человек из Назарета. — В паломничество выбирается не каждый год, недостаточно часто. Остальное время занят своей мастерской и немалым семейством, за ним глаз да глаз нужен. Говорят, у него были братья в Капернауме, так они присоединились к тем самым бунтовщикам. Иосиф, надо полагать, хочет, чтобы остальные его домочадцы не повторили их ошибки.

Сразу за Иосифом и его женой шел высокий юноша, точнее сказать, почти мужчина, с густыми темными волосами, отсвечивавшими на солнце рыжеватым отливом, и твердо очерченным подбородком. Рядом с ним шел еще один паренек, а потом беспорядочная компания других.

Неожиданно молодой человек обернулся и бросил взгляд на Марию и ее подруг. У него были темные, глубоко посаженные глаза.

— Кто это? — спросила Кассия.

— Это его старший сын, Иисус, — пояснил словоохотливый назарянин. — Любимец отца.

— А почему? Он такой искусный плотник?

Паренек пожал плечами.

— Я не знаю. Наверное, иначе с чего бы Иосиф так им гордился. Впрочем, его все старшие любят.

— Старшие? А ровесники?

— Ну… не то чтобы мы плохо к нему относились. Малый он не вредный, но больно уж… такой… серьезный. Нет, людей не дичится и дружелюбен, но, — парнишка рассмеялся, — очень любит читать и старается держать это в тайне. Оно и понятно, представьте, что будут думать о молодом парне, который — на самом деле! — любит все эти занудные пергаменты. Говорят, будто он и по-гречески читает. Сам выучился.

— Это невозможно, — возразила высокая девочка— Никто не может выучить греческий язык самостоятельно.

— Ну, значит, ему помогали, но изучал его он самостоятельно. Втайне.

— Я уверена, что это не было тайной от его настоящих друзей, — фыркнула девочка.

— Вроде тебя, что ли?

— Я не…

Мария и ее подружки решили присмотреться к этой любопытной семье поближе и пристроились за ними, что было совсем нетрудно. Патриарх Иосиф шествовал размашистым, энергичным шагом, гулко ударяя по земле посохом. Мария приметила, что посох этот искусно вырезан в виде ствола финиковой пальмы с навершием из грозди плодов.

Это замечательное изделие, как ни странно, вызвало у Марии беспокойство: стоило ли брать такой дивный посох в столь долгое путешествие? А вдруг он его потеряет?

— Какой замечательный посох, — промолвила тем временем Кассия, чтобы завязать разговор.

Иосиф посмотрел на нее и улыбнулся.

— Тебе нравится? Я сделал длинную часть, а резной набалдашник — это работа Иисуса.

— Здорово! — восхищенно промолвила Кассия, тогда как Мария, обычно бойкая на язык, вдруг ощутила странную скованность.

— Эта работа доставила мне удовольствие, — произнес юноша Голос у него был приятный, с отчетливым выговором. — Правда, я просил отца не брать с собой посох в паломничество. Вдруг он его потеряет. Я не поручусь, что смогу вырезать новый. Во всяком случае, точно повторить этот не смогу. Мне не всегда удается точно воспроизводить собственные изделия.

«Надо же! — удивилась Мария. — Это же точь-в-точь мои мысли о посохе! Но странно, почему он не может повторить то, что уже сделал?»

— Когда работаешь руками, — ответил на невысказанный вопрос молодой человек, — как ни старайся, а две совершенно одинаковые вещи у тебя не получатся, хоть в чем-то, а будет разница.

Потом он улыбнулся ослепительной, ободряющей улыбкой, обнаружившей удивительную красоту и открытость глубоко посаженных глаз.

— Откуда ты родом? — спросил он, когда Мария не ответила на его замечание о посохе.

— Из Магдалы, — ответила за нее одна из сестриц.

— Из Магдалы, — эхом отозвалась Мария.

— Как тебя зовут?

— Мария.

— Так зовут мою мать, — сказал Иисус. — Тебе нужно познакомиться с ней. Она всегда рада поговорить с теми, кто носит это же имя. — Он жестом указал назад, в сторону женщины, которая шла в окружении детей.

Мария, Кассия и сестры послушно придержали шаг и подождали. пока Мария, жена Иосифа, поравняется с ними. Она шла энергично, оживленно беседуя со спутниками.

Эта женщина была не такой видной, как ее муж или старший сын, но с девочками повела себя тепло и приветливо. Разумеется, Мария поинтересовалась их семьями и заявила, что, конечно же, слышала про Натана.

— Ну конечно, кто же не знает лучшего на побережье мастера по засолке рыбы? Ему можно позавидовать — вырастил таких замечательных сыновей, помощников в семейном деле.

Тонкие, правильные черты делали лицо жены Иосифа почти классическим, как портрет на монете или статуе, вела она себя сдержанно и спокойно. Мария сказала, что она сама или кто-нибудь из ее семьи обычно приезжает в Магдалу раз в году, чтобы купить тамошнюю копченую и соленую рыбу, другой такой нигде не сыщешь.