Брут. Убийца-идеалист

Истинная римлянка и истинная патрицианка, Сервилия была гордой женщиной. В свои тридцать семь лет она сохранила красоту и успела накопить богатый опыт в искусстве использовать мужчин к собственной выгоде. Но, разглядывая себя в зеркале, она понимала: если она не хочет навсегда остаться супругой посредственного полководца и мало примечательного консула, надо торопиться.

Так в ее жизни появился Гай Юлий Цезарь.

Любила ли она его? Любил ли он ее? Мало кто в Риме верил в это, считая Цезаря и Сервилию бездушными честолюбцами, не способными на подлинную страсть. Но даже если так, и тот и другая наверняка испытывали друг к другу если не горячую любовь, то по меньшей мере взаимное уважение и искреннюю привязанность.

В ранней юности племянник Мария Цезарь и супруга Брута Сервилия принадлежали к кругу марианцев. Впрочем, впоследствии они совершенно потеряли друг друга из виду.

Вопреки измышлениям клеветников, обвинявших Цезаря в гомосексуализме, никто в Риме не сомневался, что его страсть — женщины. Овдовев после смерти Корнелии, он женился на Помпее — дальней родственнице Помпея [13], с которой вскоре со скандалом развелся. Теперь он подумывал о третьей женитьбе, присмотрев в качестве невесты дочь консуляра Луция Кальпурния Пизона. Кроме законных жен за ним знали бесчисленное множество любовниц, среди которых фигурировали и жена Красса Тертулла, и жена Помпея Муция.

В молодости Цезарь был настолько хорош собой, что злые языки болтали, будто царь Вифинии Никомед сделал его своим миньоном. К сорокам годам он утратил обаяние юности и обзавелся лысиной, которую тщательно прятал, но был по-прежнему неотразим. И Сервилия одарила его своей благосклонностью. Вот уже три года весь город знал, что они любовники. Эта связь и рассорила Сервилию с Катоном, ее сводным братом.

В вопросах морали Катон придерживался самых строгих убеждений, унаследованных от прошлого. Он сурово обличал падение нравов, частые разводы и повторные браки, не говоря уже о супружеской измене. Моральная нестойкость Сервилии ранила его тем больнее, что ее собственный муж, казалось, относился к происходящему с философским спокойствием. А самое ужасное заключалось в том, что Сервилия завела роман с непримиримым политическим противником Катона. В результате его ненависть к Цезарю обрела характер личной вражды.

Едва завершив свой консульский срок, Силан, этот безмятежный рогоносец, скончался. Одновременно Цезарь развелся с Помпеей. Однако освободившиеся от семейных уз любовники и не помышляли о браке. Превыше любви они ставили политический расчет и стремление к власти над другими. Впрочем, именно эта общая черта их и объединяла — всепоглощающее честолюбие, превращавшее их в пару хищников, выступивших на совместную охоту. Больше всего Цезаря пленял в Сервилии ее холодный мужской ум, неведомо как обретший приют в восхитительном теле женщины. Она могла быть ему помощницей или соучастницей, но никогда не сумела бы стать соперницей.

Марк Юний Брут не застал начала этого романа, потому что в то время находился в Греции, в Афинах, где завершал свое образование. Он с наслаждением слушал аттических ораторов, вникал в тонкости учения Платона, зачитывался трудами Полибия и Демосфена, ходил на мыс Суний смотреть, как солнце, скатываясь за белые колонны храма Посейдона, садится в море, ездил в Дельфы и на острова и до поздней ночи вел с друзьями — Публием Волумнием и Стратоном — бесконечные споры о существовании божественного начала и бессмертии души. И в 18, и в 20, и в 22 года любовники матери волновали его меньше всего на свете.

Позже, когда настанет время вернуться в Рим, он, как и подобает гражданину и мужу, станет заниматься важными делами. Пока же, не разделяя воззрений Эпикура, он следовал его завету и наслаждался сегодняшним днем.

Он предчувствовал, что его ждут большие трудности. Имя Брута довлело над ним, приклеенное к нему прочнее, чем туника Несса [14]. Всю жизнь ему придется доказывать, что он достоин великого имени предка, а может быть, и превзойти того в героизме.

Чтобы добиться успехов на общественном поприще, римский юноша нуждался во многих вещах: крупном состоянии, из которого следовало оплачивать свои первые избирательные кампании, круге друзей и клиентов, облагодетельствованных отцом или дядей. Ничем из этого Брут не располагал.

Фамильного состояния Юниев Брутов не хватило бы на финансирование его политической карьеры. А ведь приходилось еще думать о том, чтобы обеспечить Сервилии роскошный образ жизни, к которому она привыкла, и выдать замуж троих сводных сестер. Нет, семья ничем помочь ему не могла.

После проскрипций Суллы, безумств Лепида и его помощника Сертория, провала Каталины ряды популяров заметно поредели. Те, кому удалось остаться в живых, отошли от дел, следовательно, тоже не имели возможности поддержать сыновей своих погибших товарищей. Нынешние лидеры популяров — миллиардер Красс и Цезарь — вели свою личную игру, цели которой ушли далеко от прежней программы движения. К тому же их нынешнее сотрудничество с бывшим помощником Суллы Помпеем выглядело в глазах Брута омерзительным. Он знал, что никогда не обратится к ним за помощью, потому что это значило бы столковаться с убийцами отца.

Внезапная кончина его отчима Силана отняла и надежду воспользоваться поддержкой консуляра.

Довольно долго Брут рассчитывал на своего дядю Квинта Сервилия Цепиона. Бездетный холостяк, тот в конце концов усыновил племянника, так что официально Брут носил его имя. Но и этот дядя скоропостижно умер, выполняя важное задание в Азии. Из всех родственников оставался только Марк Порций Катон, другой его дядя. Человек с невероятно трудным и упрямым характером, он слыл убежденным стоиком и защитником патриархальных римских ценностей. В своем ригоризме он доходил до того, что призывал современников отказаться от обуви и нижнего белья, потому что в славном патриархальном Риме этих вещей не существовало 8.

Знойным летом 58 года Брут уже несколько месяцев жил в Риме. За годы его отсутствия соотечественники ничуть не изменились. Все та же страсть пересказывать друг другу сплетни и наветы, которые особенно больно ранили юношу, потому что их героиней стала Сервилия. Но Марк злился на Цезаря не за связь с матерью; он не мог простить ему союза с Помпеем. Если ему случалось где-нибудь на Форуме нечаянно встретиться с убийцей отца, он демонстративно поворачивался к нему спиной или переходил на другую сторону улицы. Если они оба оказывались приглашены на одно и то же торжество, он проходил мимо Помпея как мимо пустого места, скользнув по нему взглядом, полным ненависти. Он исхитрился ни разу не приветствовать императора.

Между тем Помпей искал дружбы Катона. Прежде чем жениться на дочери Цезаря, красавице Юлии, он просил руки Порции, старшей дочери Катона. Отец с презрением отверг предложение и отдал Порцию Бибулу, понимая, что наносит оскорбление и Помпею, и Цезарю.

Этот брак состоялся как раз тогда, когда Брут вернулся из Греции. Неизвестно, замечал ли он раньше Порцию, свою дальнюю родственницу, много моложе его годами, теперь же, когда она стала ему недоступна, он внезапно прозрел и обнаружил, что она не только красива строгой красотой, но и умна, и прекрасно разбирается в философии. Даже суровый Катон становился нежным, стоило заговорить с ним о Порции...

Но к чему пустые мечты? Сервилия в ссоре с Катоном, значит, нечего и думать жениться на Порции. К тому же роль племянника Катона и так достаточно обременительна, чтобы взвалить на себя еще и роль его зятя.

Сервилия имела на сына совсем другие виды. Дабы обеспечить ему карьеру, она, конечно, рассчитывала на помощь Цезаря. И пусть Рим болтает сколько ему вздумается, что юный Брут добился успеха благодаря сговорчивости родной матери...

Двадцатичетырехлетний Марк Юний Брут не спешил устремиться по пути, на котором мать обещала ему удачу и довольство. Он не желал принимать помощь от любовника Сервилии, потому что Цезарь заключил союз с Помпеем. Потому что его ссора с Катоном и Бибулом выродилась в фарс.