Мерецков. Мерцающий луч славы

   - Чтобы замкнуть кольцо окружения за спиной гитлеровских войск на Ржевско-Вяземском плацдарме, не так ли? - прервал его Мерецков.

   - Твоя мысль верна, - согласился Георгий Константинович. - Но это одна задача. Вторая, не менее важная, - ликвидировать Демянский выступ. А немцы хотят пробиться от Демянска мимо Селигера к Ржеву, чтобы отсечь войска левого крыла Северо-Западного фронта и часть войск Калининского. Конев заявил мне, что у него уже разболелась голова от раздумий, как лучше «усмирить фрицев» на этом направлении. Подскажи ему наиболее разумный удар по врагу.

Мерецков взглянул на карту и заметил, что в предстоящих боях, как ему кажется, особое значение, если не решающее, будут иметь фланговые группировки войск.

   - Факт, Кирилл, именно там развернутся основные бои! - воскликнул Жуков. Он помолчал. - Ну, мне пора в Генштаб, а ты поспешай к Коневу.

У Мерецкова отлегло с души. Жуков согласен с ним, верит ему, а коль так, то наверняка поможет. Так оно и случилось. Когда он ехал к Коневу, Жуков уже был в Ставке. В кабинете Сталина находились Берия и Маленков. Жуков доложил Верховному обстановку на Западном фронте, решил с ним ряд вопросов и хотел было высказать просьбу Мерецкова, но Сталин сам заговорил о нём.

   - Мерецков прибыл?

   - Прибыл, - ответил Жуков. - Я побеседовал с ним, дал задание, он поехал к Коневу на Калининский фронт.

   - А почему мне не сообщили? - Глаза Сталина холодно блеснули.

   - Собирался сделать это позже.

   - А надо было сразу доложить, - подал голос Берия. Сквозь очки он, казалось, обстреливал Жукова.

   - У вас всё? - спросил вождь.

   - Есть вопрос. Мерецков просит дать ему армию.

Сталин рывком повернул к нему голову.

   - Он не хочет быть у вас заместителем?

   - Мерецков просит дать ему армию, чтобы самостоятельно поработать. - Жуков сцепил зубы, чтобы не сказать лишнего. Щёки у него побелели. Он добавил, тщательно подбирая слова: - Мерецков благодарен вам за оказанное доверие, но ему хотелось бы командовать армией, чтобы проверить себя, на что способен.

   - Ваше мнение?

   - Полагаю, просьбу надо удовлетворить.

Сталин ответил не сразу. Он прошёлся по кабинету, затем вернулся к столу, о чём-то размышляя. Наконец взглянул на Жукова.

   - Мы дадим товарищу Мерецкову армию, - усмехнулся он. - 33-ю, что сражалась под Вязьмой, хотя она и позволила немцам окружить себя.

   - Мы дадим Мерецкову пустую армию? - возразил Жуков. - Там и командовать пока некем. Она же вышла из окружения с большими потерями!

   - Мерецков эту армию воссоздаст, у него в этом деле большой опыт, так ему и передайте. Приказ о его назначении сегодня подготовит Маленков, а я подпишу его.

Так генерал армии Мерецков стал командующим 33-й армией. Он заверил Жукова, что не подведёт его.

   - Ты сам говорил, что я человек дела. А воля у меня есть.

   - Одной воли мало, Кирилл, - покосился на него Жуков. - Ты к делу ещё сердце приложи, тогда и пожнёшь плоды. Я вот поторопился и дал промашку. Был уверен, что под Вязьмой мы легко разобьём немцев, но ошибся. Мы переоценили возможности наших войск и недооценили силы противника. Орешек оказался крепче, чем мы предполагали. Теперь же самым беспокойным местом, - продолжал Георгий Константинович, - остаётся неправильный по форме многоугольник Калининского фронта.

Жуков, занятый по горло крупными проблемами, не мог вникать во все детали обстановки на нескольких фронтах сразу. А между тем от этих деталей во многом зависел исход предстоящей летней кампании. «Вот почему я и отправился на правый фланг западного направления», - отмечал Мерецков.

Командующий фронтом генерал Конев, человек не робкого десятка, хорошо знавший Кирилла Афанасьевича, встретил его тепло. А когда зашла речь о ситуации на фронте, он заявил, ничуть не смущаясь:

   - Мои войска готовы к сражению! - Высокий, плечистый, с открытым худощавым лицом и скромным взглядом, он ел глазами своего гостя.

Мерецков тем не менее сдержанно воспринял его заявление.

   - А вот, Иван Степанович, мы проверим. Ты же знаешь Жукова, он весьма строг, на глазок ничего не принимает.

   - С чего начнём? - спросил Конев, стараясь сдержать свои эмоции. - Может, поедем к танкистам?

   - Нет, дружище, давай начнём с правого фланга. Как у вас там налажена оборона? Танки везде могут проложить себе дорогу, а вот пехоте, царице полей, сделать это весьма тяжело...

«Хитёр, однако, Кирилл!» - отметил в душе Конев.

У Мерецкова была теперь своя, 33-я армия, и он, едва вернувшись от Конева, с головой окунулся в её проблемы. Почти два месяца, не зная покоя и отдыха, Кирилл Афанасьевич сколачивал армию. Казалось, у него появилось второе дыхание. Молодых бойцов, не нюхавших пороха, он «обкатывал» в условиях танковых атак противника, командиров учил взаимодействию с фронтовой авиацией и артиллерией, ночные учения проводил с целью прорыва вражеской обороны, форсирования минных полей... За всем этим была усталость, бессонные ночи. Но мысль о том, что армия стала полнокровной и готова решать боевую задачу, радовала его.

   - Знаешь, Георгий, сейчас я могу с полной ответственностью заявить, что армия своё слово скажет! - признался он как-то Жукову. - Будь жив мой друг Миша Ефремов, он не узнал бы свою армию.

Жуков, однако, скептически заметил:

   - Скоро поведёшь её в бой, вот тогда и поглядим, как она будет воевать. Но то, что ты уже сделал, я ценю высоко!..

И вдруг в начале июня, когда Мерецков находился у танкистов, Жуков срочно вызвал его к себе, добавив привычные слова: «Я жду!» Мерецков приехал на «газике» в полевой форме, даже не успев помыть испачканные в глине сапоги. Георгий Константинович облегчённо вздохнул:

   - Наконец-то разыскал тебя. Сюда трижды звонил Сталин, требовал, чтобы ты немедленно прибыл к нему.

   - Зачем? - удивился Мерецков.

   - Сам не знаю, а спрашивать Верховного было неудобно.

Мерецков насторожился. Не затем ли вызывают его в Кремль, чтобы арестовать, как это случилось с ним на второй день после начала войны? От этой мысли у Кирилла Афанасьевича жгучим холодом окатило спину. Жуков увидел, как лицо его отчего-то посерело, стало неживым, цвета воска. Он стоял растерянный.

   - Ты чего? - жёстко спросил Жуков.

Мерецков очнулся от раздумий.

   - Гадаю, зачем меня требует вождь...

   - Такого, как тогда, на второй день войны, с тобой больше не повторится, - твёрдо заявил Георгий Константинович. - Так что гони прочь от себя недобрые мысли, садись в машину и поезжай в Кремль!

В приёмной сидел Поскрёбышев и что-то сосредоточенно писал. Увидев Мерецкова, он едва ли не вскочил с кресла.

   - Вас давно разыскивает товарищ Сталин! - воскликнул он, здороваясь с Мерецковым за руку. - Где вы были? Даже Жуков долго не мог вас найти. Одну минуту, у Хозяина в кабинете заседает Политбюро. Я доложу...

Через минуту Поскрёбышев вышел.

   - Заходите, вас ждут...

Увидев Мерецкова, Сталин встал и окинул его пристальным взглядом.

   - Даже полевую форму не сняли? - усмехнулся он. - На сапогах комья глины, а?

   - Виноват, товарищ Сталин. Проводил с танкистами учения, переодеться не успел, - смутился Мерецков.

   - Сколачиваете 33-ю армию? - спросил Сталин.

   - Она уже готова к сражению.

Но Верховный, казалось, не обратил внимания на его слова, он сел на прежнее место и заговорил о генерале Хозине - жёстко, с неприязнью:

   - Болтун ваш Хозин, а не деловой генерал. Мы допустили большую ошибку, объединив Волховский фронт с Ленинградским. Хозин, хотя и сидел на волховском направлении, дело вёл плохо. Он не выполнил директиву Ставки об отводе 2-й ударной армии. Немцы окружили её. Вы, Кирилл Афанасьевич, хорошо знаете Волховским фронт, - продолжал Сталин, - поэтому мы поручаем вам вместе с товарищем Василевским выехать туда и во что бы то ни стало вызволить 2-ю ударную армию из окружения, даже без тяжёлого оружия и техники. Директиву о восстановлении Волховского фронта получите у товарища Шапошникова. Вам же надлежит по прибытии на место не медленно вступить в командование фронтом...