Гуляй Волга

Копье иль панцирь иноверца;

Он полетел грозою в бой.

Он с Ермаком изведал силы,

Вздрогнул под саблей роковой

И поздно вспомнил голос милый.

Но не один погиб Ахмат.

Он не один, краса Гюльнара,

Взгляни: курганов длинен ряд;

Они безмолвно говорят

О силе грозного удара.

...Несчастлив тот, кому любовь

Не улыбалась в жизни скучной!

Счастлив, кто спал среди цветов

С подругой жизни неразлучной, [190/191]

С младой посланницей богов.

Восторг любви, души порывы,

Ермак в забвенье вас узнал,

Когда один, нетерпеливый,

Теару к сердцу прижимал.

В глазах волшебницы невинной

Читал доверчивый покой;

Сгорая, трепетной рукой

Перебирал косою длинной,

Дыханье уст в себя впивал,

Желанья скрытого признанье

И груди полной колыханье

Кипящей грудью измерял.

...Ермак в цепях: подземный хлад

Тлетворной смертью в душу веет;

Железа тяжкие гремят,

Тоска на сердце тяготеет.

И мыслит он: «О краткий миг!

Куда исчез ты, призрак счастья?

Впервые радость я постиг

Под тучей грозного ненастья.

Исчезло все – мечты любви,

Младых надежд и шумной славы!

О сон! Повей, возобнови

Мои протекшие забавы».

...А ты, дружина Ермака,

Ты не услышишь глас знакомый;

Его бесстрашная рука

Перед тобой не бросит громы

В татарский стан, в толпы врагов,

И в час свободный, отдых битвы,

Его не будет слышен зов;

Он не помчит на пир ловитвы

Своих послушных казаков.

И где ж он, где? Никто не знает;

Тоска в дружине боевой;

Лишь шепотом молва, порой,

Из уст в уста перелетает:

«Ермак любил, Ермак пылал;

В тиши ночной, во мраке ночи

Теару к сердцу прижимал

И целовал сокольи очи».

«...Ермак! Ужасно преступленье!