Приключения Натаниэля Старбака

— Я обещал его матери, что позабочусь о его безопасности.

Бёрд разразился смехом.

— Очень глупо. Как вы собирались это сделать? Купить ему один из тех смешных железных нагрудников, которые рекламируют в газетах? — Бёрд покачал головой. — Моя сестра просто свалила эту ответственность на вас, Старбак, чтобы принизить Адама. Полагаю, он присутствовал?

— Да.

— Моя сестра, понимаете ли, своим замужеством вошла в семью змей и с тех пор учит их секретам использования яда, — Бёрд хихикнул. — Но Адам — лучший из них, — признал он, — самый лучший. И храбрый, — добавил он.

— Очень, — сказал Старбак и почувствовал стыд, потому что не совершил ни одного смелого поступка во время утреннего столкновения. Уверенность, наполнявшая его на железнодорожной станции в Росскилле, куда-то испарилась от одного лишь вида флага его страны.

Он до сих пор не выстрелил из револьвера и даже не был уверен, что сможет выстрелить в своих соотечественников, но также и не желал покидать своих друзей в рядах Легиона. Он слонялся у края леса, наблюдая за далекими клубами дыма, которые выплевывали пушки янки. Он хотел описать дым Салли и поэтому очень пристально за ним наблюдал, заметив, что сначала он белый, а потом быстро темнеет до серо-голубого.

В один момент, вглядываясь в склон, Старбак мог бы поклясться, что увидел в дымном воздухе темный след от снаряда, а секундой спустя услышал его разрушительный грохот в ветвях над головой.

Одна из пушек северян стояла около стога сена у подножия холма во дворе фермы, и огонь, вырывающийся из дула, поджег сухую траву. Языки пламени вихрем взметнулись вверх, наполняя и без того уже грязный воздух черным дымом.

— Вы слышали, что бедняга Дженкинс нас покинул? — спросил майор Бёрд таким тоном, каким бы мог сообщить, что в этом году ранняя весна или что виды на урожай выдались неплохими.

— Покинул? — переспросил Старбак, потому что это слово могло предполагать, что Розуэлл Дженкинс просто отошел с поля боя.

— Испарился. В него попал снаряд. Теперь он выглядит как то, что осталось на прилавке мясника, — слова Бёрда были черствыми, но голос полон сожалений.

— Бедняга Дженкинс, — Старбак не особо любил Розуэлла Дженкинса, который раздавал виски, чтобы гарантировать избрание офицером, и предоставил командовать своей ротой сержанту Траслоу. — Кто теперь будет командовать одиннадцатой ротой?

— Тот, кого пожелает видеть на этом посту мой зять или, точнее, кого захочет Траслоу, — Бёрд засмеялся, и клюющие движения его головы превратились в унылые подергивания.

— Есть ли вообще какой-то смысл назначать командира? Потому что, может, и Легиона то никакого не останется? — Бёрд сделал паузу. — Может, и Конфедерации не останется? — он непроизвольно пригнулся, когда осколок просвистел у них над головами и врезался в дерево всего в шести дюймах выше Старбака. Бёрд выпрямился и вытащил одну из своих темных сигар.

— Хотите?

— Пожалуй, — с той ночи с Бельведером Дилейни в Ричмонде Старбак пристрастился к сигарам.

— У вас есть вода? — спросил Бёрд, протягивая сигару Старбаку.

— Нет.

— Кажется, у нас кончилась вода. Док Билли хотел получить воды для раненых, но ее совсем нет, и я ни у кого не могу найти. Мы так многого не предусмотрели.

На севере раздался треск ружейного залпа, свидетельство того, что в дело вступили новые войска конфедератов.

Старбак заметил, что еще как минимум два новых полка южан присоединились к линии Эванса, но на каждого свежего солдата из Алабамы и Миссисипи приходилось по меньшей мере три северянина, и получив подкрепление, янки посылали всё больше солдат вверх по склону, вложив все свои силы в огонь из винтовок по редеющей линии мятежников.

— Это не затянется надолго, — горько произнес Бёрд, — не затянется.

Офицер из Южной Каролины подбежал к краю леса.

— Майор Бёрд? Майор Бёрд?

— Я здесь! — Бёрд сделал шаг в сторону.

— Полковник Эванс хочет, чтобы вы пошли в атаку, майор, — лицо южнокаролинца почернело от пороха, мундир был порван, глаза покраснели, а голос охрип. — Полковник собирается протрубить в горн и хочет, чтобы все мы пошли в атаку, — офицер помедлил, словно знал, что просит невозможного, а потом попытался напрямую воззвать к патриотизму. — Одна последняя славная атака, майор, за Юг.

На секунду могло показаться, что майор Бёрд вот-вот засмеется от подобного неприкрытого обращения к его патриотическим чувствам, но потом он кивнул.

— Конечно.

За Юг, одна последняя безумная атака, последний отчаянный жест. До того, как сражение и всё дело будут проиграны.

Четыре роты, которые Окорок Эванс оставил оборонять каменный мост, были вынуждены отойти, когда северяне под командованием полковника Уильяма Шермана обнаружили брод вверх по течению и таким образом обошли с фланга этот маленький арьергард южан. Солдаты сделали беспорядочный залп, а потом быстро отступили, пока люди Шермана переходили через Булл-Ран.

Над покинутым мостом разорвался снаряд, а потом на дальней стороне моста появился офицер в синем мундире и просигналил о том, что мост захвачен, взмахнув саблей в сторону артиллерийской батареи северян.

— Прекратить огонь! — крикнул командир батареи. — Сушить банники! Запрягать лошадей! Смотреть веселей!

Мост был взят, так что теперь армия северян могла пересечь Булл-Ран широким потоком и завершить окружение и уничтожение армии мятежников.

— Теперь, джентльмены, вы можете безопасно пройти на позицию батареи, — объявил капитан Джеймс Старбак газетчикам, хотя едва ли кто-то нуждался в его разрешении, потому что группа возбужденных гражданских уже шла или скакала в сторону захваченного каменного моста.

Конгрессмен махнул рукой с зажженной сигарой в сторону войск, а потом отошел в сторону, чтобы дать возможность лошадям, тянущим пушки, прогрохотать мимо.

— На Ричмонд, ребята! На Ричмонд! — крикнул он. — Дайте этим скулящим собакам хорошего пинка! Вперед, ребята!

Батальон одетой в серое пехоты северян последовал за артиллерией. Второй висконсинский полк носил серые мундиры, потому что им не хватило синей ткани, чтобы пошить униформу.

— Просто держите наш славный флаг высоко, ребята, — велел им полковник, — и Господу известно, что мы не какие-нибудь отбросы вроде этих мятежников.

Перейдя через мост, солдаты из Висконсина повернули на главную дорогу, чтобы отправиться на север, в сторону пелены дыма вдалеке, которая показывала, что упрямые конфедераты еще сопротивляются фланговому маневру федералистов.

Капитан Джеймс Старбак предположил, что войска из Висконсина возглавят атаку на неприкрытый фланг обороняющихся южан, смяв и уничтожив мятежников, внеся, таким образом, свою лепту в славную победу, дарованную северянам Богом. Набожному Джеймсу подумалось, что Всевышний наверняка с радостью благословил его страну в День Господень.

Месть Его была стремительной, а победа — ошеломляющей. Даже безбожные иностранные военные наблюдатели не скупились на поздравления.

— Всё, как и планировал бригадный генерал Макдауэлл, — заметил Джеймс, приписывая, как и подобает верному солдату, Божье провидение генералу. — Мы ожидали, джентльмены, сопротивление на начальном этапе, затем внезапный прорыв их обороны и последовательный захват вражеских позиций.

Только Лассан, французский полковник, выразил скептицизм, размышляя над отсутствием артиллерии у Конфедерации.

— Возможно, они берегут боеприпасы? — высказал предположение француз.

— Мне кажется, сэр, дело в непрофессионализме мятежников. Им не хватает навыков, чтобы эффективно развертывать свои орудия, — парировал Джеймс.

— Вот как! Вы правы, капитан, наверное, в этом все дело.

— Они всего лишь фермеры, а не солдаты. Смотрите на это, полковник, как на крестьянский бунт, — Джеймс призадумался, не слишком ли он далеко зашел в своем сравнении, но любое унижение мятежников приходилось сладкой музыкой для его слуха, так что, не удовлетворившись оскорблением, он добавил: — Армия безграмотных селян, ведомая нелюдями-рабовладельцами.