Эрика

— Мать писала, что женишься. — Сделала тетка вид, что не слышит вопроса.

— Женюсь? Ах, да! Наверное, осенью сыграю свадьбу, — думая об Эрике, ответил Николай, и продолжил: — Я ведь ваш портфель довоенный привез. — Ему не терпелось получить ответ на свой вопрос.

— Да, твоя мать писала. Как же не побоялся, разбирал мои бумаги? — строго спросила Мари.

Он честно ответил:

— Заинтересовал меня ваш архив, не скрою, и я попытался в нем разобраться. Но, к своему стыду, обнаружил незнание языков.

Николай положил портфель на стол и снова спросил:

— Тетя Мари, а какая вы мне родственница, сестра матери?

— Нет. Я сестра твоего отца, — ответила она рассеянно, с волнением перебирая дорогие сердцу вещи. — Как же все–таки это сохранилось? Как он это не сжег? — с удивлением говорила она.

— Кто — «он» и почему вы говорите, что являетесь сестрой моему отцу, когда я сам видел здесь на фотографии вас, вашего брата и ваших родителей? На обороте написано: «Князь и княгиня с детьми», — недоумевал Николай.

Тетка растерялась:

— Твоего отца сестра? — переспросила она, затем стала строгой и сказала: — Ну, во–первых, сядь. Ты, наверное, голодный. Сейчас я тебя кормить буду.

— Нет, нет, я сыт, — отказался Николай.

— Ты взрослый человек, и я не хочу тебя больше обманывать. Сталина нет, времена переменились, и ты не зверь, должен знать свои корни. Мой брат Николай написал мне эту записку, когда его арестовало ЧК. Речь в ней идет о тебе. О тебе, Николенька. Он боялся, что твоя мать не сможет вырастить тебя одна. Ты сын князя Володарского, моего брата Николая…

Николай в полной растерянности смотрел на тетку… А Мари продолжала:

— Не знаю, как посмотрит на это твоя мать, но я расскажу все. Ты считал этого никчемного человечка своим отцом и небось и сейчас гордишься им. А как же — погиб за Родину. Да, погиб, как гибли миллионы людей во время войны. И многие из них, если не большинство, были лучше его. Он арестовал твоего отца только для того, чтобы заполучить его жену, твою мать. Потому что вышедшие из низов большевики, придя к власти, не желали брать в жены себе подобных — подавай им лучших женщин! А для этого надо было под любым предлогом убрать их мужей. И твоя мать пожертвовала собой ради тебя. Сама она могла голодать, но чтобы ребенок умер с голоду — этого допустить не могла. Вот твой отец. — Тетка положила перед Николаем фотографию. — И заодно полюбуйся на своего деда и бабку. Посмотри, какие прекрасные, одухотворенные лица. Разве среди большевиков встретишь таких? Твой так называемый красный отец и меня отправил следом за братом. Мы враги народа, а они нет. Что сделали с Великой Империей?!

Николай со страхом слушал крамольную речь тетушки, поглядывал на дверь. Наконец остановил ее:

— Тетя Мари, потише, услышать могут. Но я ничего не понял.

Тетка усмехнулась:

— Ты не хочешь понимать, что князь по рождению? Оттого что коммунист?

«Так я не то, что я есть? — удивился Никола про себя и подумал: — Совсем как Эрика. И мне теперь тоже придется это скрывать. Как же можно жить, постоянно что–то скрывая от общества, от друзей? Но живет же Эрика так. Бедная девочка!» — думал он, пока тетка накрывала на стол. Ему совсем не хотелось есть. Он бы говорил и говорил на эту тему, но тетка сказала:

— У нас еще будет время обсудить эту тему. Для начала я познакомлю тебя со своим мужем, графом Петром, и князем Гедеминовым. Кстати, сейчас должна прийти их дочь. Я ее учу вязать вологодские кружева и накидки. Они такие, какие были у твоей бабушки. — И заслышав шаги за дверью и стук, тетка сказала: — А вот и она.

Эрика вошла, поздоровалась, извинилась за опоздание и спросила:

— Мария Ивановна, я не вовремя? — На Николая она даже не взглянула и держалась замечательно.

Тетка улыбнулась ей и сказала:

— Проходите, барышня. Познакомьтесь, Эрика. Это мой племянник Николай Николаевич Володарский.

— Очень приятно, — ответила Эрика.

Николая бросило в жар. Он посмотрел на нее и подумал: «Это ты, любовь моя!». Мари перехватила его взгляд и сказала Эрике:

— Сегодня занятий не будет. Передай, пожалуйста, родителям, что я жду вас всех завтра к ужину в честь приезда моего племянника князя Володарского.

— Хорошо, — Эрика, попрощалась и ушла, подумав по дороге: «Странно, Мария Ивановна как будто и не старая, а все путает. Николая почему–то назвала князем Володарским».

После ухода Эрики Мари строго взглянула на племянника:

— Мать твоя писала, что ты легкомысленный. Но не настолько же? Не надо бросать такие взгляды на невинное создание! Пожалуйста, обращайся так со своими комсомолками, но не с юной баронессой.

Николай живо откликнулся:

— Но тетя Мари! Она прекрасна! Я никогда не видел никого красивей!

Мари с удивлением посмотрела на племянника. Он говорил так, как будто был влюблен. И она покачав головой сказала:

— Бедная твоя будущая жена! Что же будет с ней, если ты продолжаешь любоваться девушками, даже когда собрался жениться? Ну и нравы у вас сейчас!

Потом она перевела разговор на Амалию, мать Николая. Спросила, как ее здоровье и чем живет, как жила в войну. Проговорили два часа, и Николай стал прощаться до завтра.

Ночью Николай долго не мог заснуть. Он говорил себе: «Я переродился. Был советским геологом Плотниковым Николаем Васильевичем, а завтра проснусь врагом народа князем Володарским Николаем Николаевичем. Но Эрика, маленькая баронесса! Какая притворщица! Кто бы мог подумать? Какая актриса! Глазом не моргнула. Как будто и не знала никогда меня. Так она однажды может поступить и со мной», — закралось сомнение в его голову. И он, к своему удивлению, сказал себе: «Еще не к кому ревновать, а я уже ревную ее. А почему? Да потому, что Эрика умеет хитрить. А, может, она от страха хитрит, чтобы ее не засмеяли? Но я все равно ревную. А что будет в Москве? Ну, привезу я жену, и начнется разлад с начальством. Тогда прощай загранкомандировка. А как бы хорошо было поехать с Эрикой за границу. — И тут же засомневался: — А если узнают, что тетка была судима? И не опасно ли вести знакомство с теми, кого осудил советский строй».

Николай заснул под утро, но проснулся вовремя и, посмотрев на часы, увидел, что не опоздал на свидание. И вот уже он скачет по проселочной дороге, оглядывая холмы и высматривая любимую. Но он приехал первым. Сладкое ожидание свидания. Наконец вдали показалась волшебная всадница. Он понесся ей навстречу.

— Я здесь! — радостно кричала Эрика.

Николай, спрыгнув с лошади, бережно взял ее на руки. Он наклонился к ее головке и поцеловал шелковые волосы. Потом поставил ее на землю, и они стали делиться вчерашними впечатлениями. Эрика говорила: «Я так боялась, что Мария Ивановна заметит по моему лицу, что я тебя…» Она поймала себя на том, что чуть не сказала о любви. Николай прижал ее к себе и целовал горячие губы, щеки, глаза. Но, вспомнив вчерашние сомнения, стал ей выговаривать:

— Я не смог сдержать свою любовь, и тетка это заметила. Как же тебе это удалось? Запомни, если ты мне изменишь, я тебя задушу, как Отелло.

— Наверное, ты всем это говоришь? — неожиданно сказала Эрика и засмеялась.

— Да, раньше так и было. Потому что тех, кого я любил, не хватало надолго. Я нуждался в подпитке. Ты же меня зарядила на всю жизнь. Тебя нельзя не любить. Ты явилась из другого мира. С какой планеты ты к нам спустилась, моя маленькая фея? Почему ты всегда разная? Сколько женщин соединилось в тебе одной?

Эрике стало грустно после этих слов. Она прижалась к нему и сказала:

— Ты уедешь, и я останусь совсем одна. Этот мир очень жесток ко мне. Я боюсь людей. Мне ничего от них не надо. Я ничего не хочу о них знать. Почему же они за мной следят, как за преступницей?

Николай вдруг подумал, что если он уедет с Эрикой в загранкомандировку, то назад, может, и не вернется. И потому он сказал ей: «Завтра привези свое свидетельство о рождении. Я хочу на него взглянуть, чтобы знать перспективу на будущее».