Хамза

Лошади, учуяв запах воды, рвались вперёд.

Холодная прозрачная вода полилась в желоб. Бойцы задвигались, заволновались, окружили желоб. Все облизывали пересохшие губы... Зульфизар, опустившись на колени, прислонилась щекой к холодному жёлобу. Кары Якубов бросился было к воде, но тут же раздался окрик Соколова:

- Стой!

Хамза оттащил Якубова в сторону.

- Сначала пьют лошади, по два ведра, - приказал Соколов.

Первые две лошади пили, не отрываясь от воды... Бойцы смотрели на них с завистью. Соколов, взглянув на Зульфизар, погрузил флягу в воду, протянул стоявшему рядом Хамзе:

- Передай!

Хамза взял флягу. Зульфизар потянулась к ней, но рука Хамзы застыла в воздухе... Лошадь, которая пила первой, медленно опустилась на песок. Вторая, подняв голову от желоба, словно прислушиваясь к чему-то, захрипела, рухнула, задёргала ногами в агонии, сверкая на солнце подковами. Круп её сотрясался.

Хамза отшвырнул флягу. Зульфизар заплакала, и слёзы покатились по её лицу крупными градинами.

Бешим стоял около колодца, будучи не в силах поднять голову. Холодная, прозрачная вода, наполнявшая желоб, сверкала на солнце... Словно очнувшись, Степан Соколов ударом сапога опрокинул ведро. Бешим, вздрогнув, пугливо оглядел бойцов, молча смотревших на него. И тут же попятился назад. Соколов с искажённым судорогой бешенства лицом шёл на него... Схватил за ворот халата, швырнул на песок. Выхватил из кобуры пистолет:

- Убью, предатель!

Бешим закричал. Хамза бросился к Соколову:

- Он же не виноват!

Степан, с трудом справляясь с собой, провёл ладонью по лицу, спрятал пистолет.

- Всем отойти от колодца!.. - Закурил, сел на песок рядом с молодым туркменом, похлопал по плечу. - Ладно, не обижайся... Сколько до следующего колодца?

Бешим поднялся, отряхнул песок с халата, тихо ответил:

- Я не виноват, товарищ командир.

- Сколько? - повторил вопрос Соколов.

- Вперёд нельзя ехать...

- Почему?

- Если этот отравлен, значит, другие тоже отравлены. Я басмачей знаю... Но есть один чистый. Только немного в стороне.

- Сколько до него?

- Нам не доехать.

- Сколько дней до него, можешь ответить?

Бешим, вздохнув, показал четыре пальца.

Степан, сплюнув сухой, тут же закипевшей на песке слюной, от души выматерился.

Утром разведка доложила командиру отряда - по следам каравана идёт отряд басмачей.

Из-за ближайшего бархана выехали пять верховых. На штыке винтовки одного из них трепыхалась белая тряпка.

Парламентёры приближались. Подъехали совсем близко.

Степан Петрович Соколов тронулся с четырьмя бойцами навстречу.

Широкоплечий человек в бешмете спрыгнул с коня.

Соколов тоже спешился.

Они стояли друг против друга.

- Вы командир отряда? - спросил широкоплечий.

Соколов качнулся с носков на пятки и обратно.

- Нет, не я.

- А кто командир?

- А вон тот толстый, - обернулся Соколов и показал на Кары Якубова.

- Мне нужен только командир.

- Не беспокойтесь, я уполномочен вести переговоры.

- Я Азизбек, представитель Закаспийского правительства.

- Слушаю вас.

- Вы окружены.

- Возможно.

- В последнем бою вы лишились большой части своих сил. Ваше положение очень тяжёлое. Сдавайтесь.

- И не подумаем.

- Послушайте, вы же русский человек. Зачем вам умирать за интересы чужой нации?

- А вы, Азизбек, случайно не англичанин?

- Нет, не англичанин.

- А почему же вы одеты в английскую форму?

- Разве бешмет - это английская форма?

- Бешмет, конечно, не английская форма. Но в кармане бешмета у вас лежат английские деньги. Не так ли?

- Будете сдаваться?

- Нет.

- На что вы рассчитываете?

- А у нас есть секретное оружие...

- Какое там ещё секретное оружие... У вас нет даже воды.

- И у вас воды нет. Иначе бы вы не приехали сюда с белым флагом.

- Лично вам будет гарантирована полная безопасность.

- А моим жёнам?

- Каким жёнам?

- Русской, узбекской и татарской.

- Вы что, мусульманин?

- А вы разве не заметили? Мы же с вами разговариваем по-узбекски.

- Кстати, откуда вы знаете тюркский язык?

- Жёны научили.

- Вашим жёнам я тоже гарантирую безопасность.

- А моим бойцам и их сёстрам? У нас у каждого бойца по три сестры - узбекская, русская и татарская...

- Я понял вас. Вы не хотите разговаривать по существу дела. Вы ведёте несерьёзный разговор.

- Это вы, Азизбек, ведёте несерьёзный разговор. Неужели вы думаете, что я, бывший русский солдат, а ныне командир Красной Армии, сдамся вам, английскому наёмнику?.. Вы видели когда-нибудь русского солдата, который сдаётся?.. А что касается интересов чужой нации, так я вам скажу вот что... У нас чужих наций нет, у нас все нации свои... А вас мы будем гнать с этой земли вместе с вашими хозяевами-англичанами. Так им и передайте.

- Я вам даю час времени. Не сдадитесь - будете уничтожены.

- А я вам не даю ни минуты! Идите туда, откуда пришли!

Хамза тяжело брёл рядом со Степаном, ведя в поводу коня.

Соколов вёл своего.

- О чём ты так долго с ним разговаривал? - спросил Хамза.

- Репетировал...

- Что, что? - удивился Хамза.

- Репетировал, говорю... Четвёртый ведь месяц каждый божий день с театрами кручусь. Да ещё с тремя сразу. Сегодня - узбекский, завтра - русский, послезавтра - татарский. Научился кое-чему, набрался от вас ума-разума.

- А что ты репетировал? - улыбнулся Хамза.

- Его капитуляцию. А сказать точнее - прощупывал его с помощью вашего сценического искусства, разведку проводил.

- Ну и как?

- Хреновый мужичок, жидкий... Говорит, что у него сил больше, а сам стоял как бобик и слушал, пока я ему разные турусы на колёсах разводил... Из этого делаем вывод - силы у них тоже на исходе. Если Бешим нас вперёд их к колодцу выведет, значит, наша взяла... - Соколов обернулся назад: - Эй, Бешим! Иди-ка сюда... Сколько до твоего колодца? Завтра четвёртый день начнётся...

- Завтра вечером должен быть.

- Теперь слушай меня. Когда до колодца с полверсты останется, дашь мне знать. И больше никому ни гугу. Понял?

- Понял, - улыбнулся Бешим, - никому ни гугу.

Двинулись дальше.

- Не нападает что-то Азизбек. - сказал Степан. - Дал час времени, а уже второй кончается. Видать, ихние йигиты тоже притомились, по жаре лезть не хотят. Я это заранее знал.

- Как ты мог знать заранее?

- Кто такой рядовой басмач? Тот же солдат. А солдатская душа - она везде одинаковая... Азизбек-то, он барин, ему простого человека не понять. Он думает, что все они, басмачи, спят и видят, как бы поскорее помереть за его Закаспийское правительство. На-кася, выкуси! Басмач - он тоже разный... Я уверен, что пройдёт какое-то время, и басмаческое движение начнёт разваливаться. Потому что интересы у них противоположные - у верхушки и у рядовых. И никакого газавата не получится.

- Классовый подход к оценке военной ситуации?

- А как же? Ещё доктор Смольников, покойник, царствие ему небесное, в девятьсот пятом году научил на всю жизнь во всяком деле две стороны видеть - ихнюю, буржуйскую, и нашу, пролетарскую.

- Ты думаешь, что до ночи они нападать не будут?

- Нет, не будут. Местность эта, надо понимать, им мало знакомая, поэтому и приезжал Азизбек. Увидел, что мы в пески уходим, и забеспокоился... А харчи у них, видно, кончаются. Да и про колодец чистый они вроде ничего не знают. В этом наше преимущество.

- Но людей же у них больше...

- А я его, Азизбека-то, секретным оружием припугнул. У нас, говорю, секретное оружие имеется. Только сунься.

- Какое секретное оружие? - удивился Хамза.

Степан показал на один из двух вьючных мешков, висевших на его лошади.

- Здесь у меня полсотни ракет и две ракетницы. На самый крайний случай берёг. Теперь он, видать, подступил, этот крайний случай.