Ганнибал. Роман о Карфагене

— Что он хотел этим сказать?

— Если я правильно понял, — спокойно ответил Антигон, — он полагает, что мне следует заняться делами, а не бродить по городу с незнакомыми ему женщинами.

Военную гавань окружали две высоких — в мужской рост — стены. Возле окованных железом и бронзой ворот стояли стражники — рослые как на подбор пуны в глухих бронзовых шлемах с красными султанами, бронзовых, богато инкрустированных панцирях и железных кнемидах.

Антигон остановился перед ними и, глядя поверх скрещенных копий, отрывисто бросил:

— Владелец «Песчаного банка» Антигон желает поговорить с навархом.

Он стукнул себя кулаком по груди, один из стражей в ответ вскинул овальный щит, три раза ударил по воротам и что-то тихо сказал в открывшееся окошечко.

— Сейчас они тебе завяжут глаза. — Антигон сделал два шага назад. — Но из помещения наварха ты сможешь кое-что увидеть. А большего и не требуется, ты ведь не римская лазутчица.

— И ты действительно можешь… — Смуглое лицо Томирис внезапно сильно побледнело. — Я хотела сказать, что ты хоть и банкир, но все же не пун.

— Да, могу. И с тех пор как римляне, а за ними прочие народы начали строить пентеры, здесь осталось не так уж много тайн.

Один из створов приоткрылся, и наружу вышел пун в светло-красном плаще с золоченой пряжкой на плече. Он ловко, словно лекарь, наложил на глаза Томирис повязку.

Остров наварха, соединенный дамбой с набережной, находился в юго-восточной части огромного круглого бассейна. Из верхнего этажа башни можно было обозреть не только обе гавани, но и едва ли не половину города с вливающимися в Большую улицу извилистыми кривыми улочками и переулками и беспорядочным нагромождением домов. Наварх в любую минуту мог пересчитать все корабли в просторной бухте Карт-Хадашта.

На здешних стоянках хватало места для двухсот двадцати военных кораблей. Кроме того, здесь имелись также оружейные мастерские, судостроильни, хранилища для всевозможного морского снаряжения и продовольствия и казармы для солдат, которым предстояла погрузка на суда. Отдельный участок был отведен для пострадавших в боях или бурях кораблей, где они стояли с обвисшими снастями, поломанными мачтами, пробитыми бортами и выбитыми окошками кормовых кают в ожидании, когда их или начнут чинить, или разберут на отдельные части. У разгрузочного причала Антигон заметил две прибывшие из Иберии гаулы. В торговой гавани команды сошли на берег, и сюда их уже доставили особо проверенные матросы во главе с помощниками наварха. Сейчас они наблюдали, как носильщики, согнувшись под тяжестью серебряных слитков, проходили по гнущимся доскам. Одетые в кожаные панцири без медных пластин, с повязанными красными платками головами, они резко отличались от своих собратьев по ремеслу из торговой гавани. Антигон знал, что сюда набирают пунов из самых бедных семей.

Пост наварха сейчас занимал един из наиболее ярых сторонников Ганнона — пожилой седой человек по имени Запу. Он жестом позволил своему помощнику удалиться, сам снял повязку с глаз Томирис и подвинул ближе к столу сиденья.

— Что привело тебя ко мне, владелец «Песчаного банка»?

— Сначала позволь представить владелицу торгового дома из Китиона Томирис.

Запу вежливо наклонил голову.

— А теперь к делу. — Антигон неторопливо, с достоинством откинулся на спинку сиденья и окинул рассеянным взглядом изрезанное морщинами лицо наварха, — Необходимо как можно скорее доставить стратегу нумидийских всадников и слонов. Скажи, возможно ли вообще в начале весны добраться с таким грузом до Италии? Или мы рискуем потерять все корабли?

— А кто их даст? — прищурился наварх.

— Томирис и мой банк, — Антигон кивком показал на киприотку.

— Значит, нужно будет выделить корабли сопровождения. Гм, — он шумно засопел и один за другим развернул несколько свитков. — Так, у римлян еще остались корабли в Лилибее, Дрепане и Панорме. Но основную часть флота они уже перевели в Мастию и Северную Иберию. Тем не менее севернее Сицилии нас подстерегают многочисленные опасности. К югу положение уже лучше, в Акраганте у них только пять пентер и три триеры. Но у восточного побережья нас может атаковать флот Сиракуз. Где нужно высадить конных воинов и слонов?

— Южнее Неаполя. Там нет гавани. Просто незащищенная бухта.

Запу закрыл глаза и начертил рукой в воздухе незамысловатую фигуру, очертаниями отдаленно напоминающую Италию.

— Лучше бы, конечно, где-нибудь между эллинскими городами, к примеру близ Локр или Тараса. — Он открыл глаза и сокрушенно вздохнул. — Но лишь в том случае, если Совет даст разрешение…

— Пусть оплатит только доставку слонов. Все остальные расходы я беру на себя. Хочу сделать стратегу небольшой подарок.

— Столь богатый дар мог бы, вероятно, преподнести только какой-нибудь восточный царь. — Глаза Запу расширились и влажно заблестели, — Твоя щедрость воистину не знает границ, владелец «Песчаного банка».

— На торговле с Иберией я заработал столько, что теперь в неоплатном долгу перед Ганнибалом и его братьями, — неожиданно резко произнес Антигон, — Я делаю это не ради Карт-Хадашта, Запу, но исключительно ради Барки и его сыновей.

— Для меня, сам понимаешь, нет ничего важнее города, — многозначительно сказал Запу, и морщины на его лбу собрались в мелкие складки.

— Я знаю, Рим сметает все на своем пути, и, будь на то воля Ганнона Великого, мы бы давно уже стали грязью на подошвах римских легионеров.

— Твои сравнения неуместны, Антигон, — слегка поморщился Запу. — Не забывай: Ганнон всячески поддерживает стратега.

— Лишь в тех случаях, когда ему это выгодно. И его совершенно не волнует, что еще одно поражение — и Карт-Хадашт окажется в полной зависимости от Рима.

— Увы, ты прав, метек, — после короткой паузы со вздохом подтвердил наварх. — Но скажу откровенно: при всем своем согласии с Ганноном далеко не все «старики» полностью поддерживают его.

— Никогда не сомневался, что среди вас также есть разумные, благородные люди, — грустно улыбнулся Антигон, — но, увы, всем заправляет Ганнон, а его интересует только преумножение собственного богатства… Ну хорошо, сколько, по-твоему, потребуется кораблей для перевозки слонов и трех тысяч нумидийцев?

— Ну, если Совет даст согласие, мы могли бы послать два флота. Один проследует мимо Лилибея на север и отвлечет внимание римлян, ну, может, заодно совершит набег на побережье Италии, а второй пройдет вдоль южных берегов Сицилии и встанет на якорь близ Тараса.

— Подробности обсудим позднее, — Антигон положил руку на костлявое плечо наварха. — Во всяком случае, я тебе очень благодарен, Запу.

Всю дорогу Томирис упорно молчала, и, лишь когда они покинули гавань и медленно побрели вдоль Большой улицы, киприотка откашлялась и дрогнувшим голосом спросила:

— Надеюсь, ты не собираешься действительно втягивать меня в это безумное начинание?

— Нет, — коротко бросил в ответ Антигон. — Это не твоя война. Я просто давно хотел поговорить с навархом. Теперь ты видела наш морской арсенал, заложивший когда-то основу величия Кархедона. Сейчас он для нас не менее важен, чем в былые времена.

Томирис остановилась перед одной из лавок, завороженно глядя на выставленные у порога поразительной красоты чаши и кубки. Проследив за ее взглядом, Антигон уверенно зашел внутрь и после недолгого разговора попросту заставил владельца — беззубого пуна в потрепанном, когда-то золотистом тюрбане — снизить цену. Он купил три одинаковой величины чаши — одну из янтаря, две другие из оникса — с изящными подставками и изысканной резьбой по краям. Антигон попросил завернуть их в льняную ткань и отнести в банк.

— Подарки будут ждать тебя в гавани, — решительно заявил он Томирис, — Получишь их, когда соберешься уезжать. Но никак не раньше.

— Мне не нужно никаких подарков, — она чуть отступила назад и укоризненно покачала головой.

— Тогда пожертвуй их богам, всемилостивейшая царица Кипра.