Хей, Осман!

   - Вы, франки, чудные..

   - Я не франк. По отцу я - грек, а по матери - болгарин.

   - Болгарин... - Осман почувствовал, что улыбается радостно... Болгарин... Такой же, как Мальхун... деревянный резной сундук в юрте матери... - Болгары - почти такие же тюрки, как мы!.. Выходит, мы с тобой - родичи...

   - Я слыхал от отца один персидский стих, отец мне пересказал. Это стих со словами вашего бога: «У меня есть войско, которое я поставил на Востоке; я назвал их тюрками. Я вложил в них мой гнев и ярость мою, и всюду, где какой-нибудь человек или народ преступает мои права, я напускаю на него тюрков, и это - моя месть» [252].

   - Хорошие слова! Мы, тюрки, ты и я, - мы орудие Бога! Самое важное - что мы с тобой - тюрки.

   - Но я хочу найти убийц моего отца.

   - Он тогда один ехал в Конью? Один со своими людьми?

   - Нет, не один он был! И людей с ним было немного, его людей. Он ехал вместе с владетелем Ине Гёла, но ведь и тот пострадал. Люди из Ине Гёла и привезли тело моего отца.

   - Этот владетель Ине Гёла тоже был убит?

   - Нет, - произнёс с запинкой юноша.

   - Я слыхал, что он монгол. Мы с ним разберёмся, я сам допрошу его!..

   - Убит мой отец. Но я хочу мстить его убийцам только в честном поединке.

   - Так и будет! Вызовешь его на поединок. Я обещаю тебе. Ортаком будешь моим? Второй раз прошу тебя! - В голосе Османовом прозвучала угроза.

   - Я согласен, - спокойно отвечал юный пленник.

   - Ты меня успокоил, Бог весть, отчего. На душе прояснело. Слушай! А ты петь умеешь? Так хочется песню послушать!.. Душа хочет!..

   - Я умею петь, но только греческие песни. Отец хорошо пел, научил меня.

   - Болгарские не умеешь?

   - Нет. Я был совсем маленьким, когда умерла мать, некому было научить меня петь болгарские песни. Но я слыхал их и язык болгарский понимаю...

   - Он тюркский?

   - Он - смесь тюркского и славянского наречия.

   - Пой свою греческую песню. Потом растолкуешь мне слова. У тебя должен быть хороший голос...

Юноша оперся ладонями о колени, немного подался вперёд, вытянув шею, как любопытный маленький мальчик, и запел... Голос у него и вправду был хороший, звонкий, сильный и выразительный...

Осман внимательно слушал, чуть раскачиваясь, из стороны в сторону, кивая головой, теребя правую косу...

   - Аман, хайыр олсун! - Пусть благо снизойдёт на тебя!

   - Хорошо поешь!..

Юноша пересказал, о чём песня.

   - Харон - это старинный бог смерти. Акритами назывались военачальники, охранявшие пределы империи греков-византийцев. Из них самым великим был Василис Дигенис...

   - Я знал человека по имени Василис...

   - А Дигенис означает двурождённый. Так называли его, потому что мать его была гречанка, а отец - араб...

   - Двурождённым, ты говоришь? И ты ведь двурождённый. Ты мне по душе! Но зачем ваши песни так жестоки? Я в детстве слышал песни франков, и песни франков жестоки. Отчего?

   - Не знаю, не задумывался.

   - Спой мне любовные песни... Нет, погоди! Как твоё имя?

   - Михал.

   - Я буду называть тебя Куш Михал - Птица Михал [254], потому что поешь ты хорошо, сладко. Но ты храбрец! Когда-нибудь назовут тебя Михал Гази - воин Михал... А теперь пой!.. - Осман приподнял руки и повёл ладонями перед лицом своим...

Михал запел песню:

Михал спел ещё несколько песен...

   - Утешил меня, утешил... - говорил Осман. - Ложись, не так много ночи осталось для сна. Летит время, летит... А в детстве какое медленное было... Ты ложись... И я буду спать...

Осман растянулся на ковре, подложив под голову подушку. Рядом прикорнул Михал; он спал на боку, крепко, как ребёнок, и откинув по-детски широко руку с раскрытой ладонью...

Утром Осман созвал акынджилер и вывел к ним Михала.