Каторжник император. Беньовский

— Не нравится мне этот Дюма, — раздражённо буркнул Беньовский и справился насчёт жены. Фредерика благодарила мужа за очередные подарки. Жаловалась, что губернатор и его ближайшее окружение проявляют к ней явное недружелюбие. С семьёй мосье Дюма сблизиться никак не удалось. На её визит к жене губернатора ответного визита не последовало. Более приветливыми и любезными оказались офицеры гарнизона, несколько приятных молодых людей. Командует гарнизоном капитан Потье. Он позаботился о её развлечении и устроил ей верховую прогулку на сахарные плантации. О, пусть дорогой Морис не беспокоится за неё! Потье добропорядочный семьянин. У него очень милая жена.

Об этом Фредерика написала мужу в небольшом письме. Всё же письмо это неприятно задело его мужское самолюбие. Он подумал с раздражением: развлекается без него проклятая баба. А этот Потье, как видно, не промах.

Беньовский решил теперь направить фрегат «Орлеан», усилив его экипаж взводом солдат, к югу от устья Большой реки. Там предполагалось устроить артиллерийские учения с высадкой десанта. Корабельная артиллерия откроет огонь по условным целям, стараясь наделать побольше шума и грохота.

Целью этой демонстрации сил было припугнуть жителей местных деревень, которые в своё время предпринимали враждебные действия против общины Ракутубе, и склонить их к примирению и принятию покровительства французского короля.

Старшему Вердье Морис Август поручил обследовать с помощью проводника-малагасийца дальние окрестности Сен-Луи с тем, чтобы выбрать подходящее место, сухое и здоровое, для закладки второго форта. Он пока условно назывался «Новым фортом». Беньовский мечтал построить там свою укреплённую резиденцию, куда не стыдно было бы привезти Фредерику. Планировал возвести там казарму, торговую факторию, а форт окружить надёжным земляным валом. Туда же он рассчитывал переместить батарею полевых пушек, которая могла пригодиться в случае нападения имеринцев.

Но планы эти пришлось отложить на неопределённое время. Началась полоса тропических дождей. На землю обрушилась плотная завеса дождя, сквозь которую ничего нельзя было разглядеть и в нескольких шагах. Попадёшь в такой ливень моментально промокнешь до нитки. Болота набухли и превратились в озера, ручьи становились многоводными реками: Однажды из разлившегося болота, подступившего к дому священника, выполз на берег средних размеров крокодил. Его учуяли собаки Хамуда. На их яростный лай высунулся из дома араб и, заметив чудовище, призвал на помощь солдат. Те выстрелами спугнули страшную тварь.

Обычно тропические ливни не бывали продолжительными. Дождь так же внезапно прекращался, как и начинался. Влажная жара становилась невыносимой. Воздух насыщался горячими удушливыми испарениями. Становилось трудно дышать. Дороги превращались в месиво раскисшей грязи и становились абсолютно непроходимыми. Все работы застопорились. Солдаты отсиживались по палаткам или под крышами недостроенных казарм. Филипп не был в обиде на дождливую погоду и проводил время у молодой жены.

Но период ливней кончился. Раскисшие дороги быстро подсыхали. Уровень воды в водоёмах спадал. Крокодилы больше не появлялись у самых строений форта.

Старший Вердье с проводником и небольшой командой солдат отправился на поиски здорового и сухого места для строительства Нового форта. Сам Беньовский уже собрался было отплыть на фрегате в южном направлении, чтобы припугнуть тамошних малагасийцев, но непредвиденное событие изменило его планы.

Солдаты, завершавшие строительство пирса, заметили в океане парус и силуэт довольно большого корабля, направлявшегося к берегу. По своим очертаниям он никак не походил на знакомые типы европейских военных или торговых судов. Спешно доложили о приближении странного судна Беньовскому. Вооружившись подзорной трубой, Морис Август поспешил к берегу. За ним устремился Хамуд, предполагавший, что это плывёт кто-нибудь из его знакомых купцов, индийских или арабских. Если бы это были пираты, то они, заметив на рейде вооружённый фрегат, не рискнули бы подходить к берегу.

Когда судно, похожее на большую шхуну, уже находилось близко от берега, араб уверенно сказал:

   — Это плывёт Валид. Очень богатый купец. Знаю его.

   — Чем торгует твой Валид? — спросил у него Беньовский.

   — Всем. Он может продать вам новую шхуну, прекрасных арабских коней или партию фиников, но предпочитает торговать ювелирными изделиями. Их охотно раскупают и в Гоа, и в Капстаде, и даже в далёкой Малакке. На Валида трудятся первоклассные ювелиры.

   — Это хорошо, — задумчиво сказал Беньовский, вглядываясь в силуэт приближающегося корабля.

Вот он бросил якорь и от судна отделилась лодка с гребцами и несколькими пассажирами. Пока она шла к недостроенному пирсу, Хамуд успел многое сообщить Беньовскому. Валид — известный в странах Индийского океана купец. Родом он из южной Аравии и плавает под турецким флагом. Считает себя подданным султана, хотя никакой реальной власти Османской империи над югом и центральными районами Аравийского полуострова нет. Здесь власть принадлежит местным арабским шейхам. Судно Валида неплохо вооружено пушками. Говорят, оно выдержало не один успешный бой с пиратами в Мозамбикском проливе.

   — Как ты думаешь, Хамуд, решились бы пираты пожаловать к нам?

   — Вряд ли. С хорошо вооружёнными европейцами они предпочитают не связываться. Чаще нападают на одинокие индийские и арабские купеческие корабли. Говорят, с пиратами связаны португальские власти Мозамбика и занзибарские арабы. Так ли это — достоверно не знаю.

Лодка достигла пирса. Первым из неё выпрыгнул рослый красивый араб или турок в красной феске и красной же бархатной жилетке, надетой на бронзовое от загара мускулистое тело.

   — Это и есть Валид? — спросил Беньовский. — Скорее похож на пирата.

   — Нет, это шкипер шхуны. А Валид вон тот толстяк, что сидит в лодке.

Человек в феске протянул Валиду руку и помог ему подняться на пирс. Был приезжий купец рыжебород, коротколап и дороден. Одежду его составляли полосатый шёлковый халат, подпоясанный кушаком, шаровары и остроносые сафьяновые сапожки. На голове была такая же, как у шкипера, турецкая феска с кистью. Вслед за ним проворно вскочил на пирс молодой стройный парень, как потом оказалось, сын и помощник купца. Валид, несмотря на свою кажущуюся неуклюжесть, легко понёс своё тучное тело по пирсу и вступил на берег. Приветливо поздоровался с Хамудом.

   — А это что за люди? — спросил недоверчиво приезжий купец, указывая на Беньовского и его спутников.

   — Подданные короля Франции Людовика, — ответил за Хамуда Беньовский, догадавшийся, о чём спрашивает Валид. — Переведи ему.

Хамуд перевёл на арабский.

   — И ещё скажи ему. Я, полковник де Бенёв, представляю на острове французскую власть и контролирую его внешнюю торговлю. Если уважаемому Валиду угодно здесь торговать, он должен уплатить мне пошлину.

Хамуд перевёл и это. Валид выслушал его бесстрастно и так же бесстрастно ответил:

   — Я привёз кое-какую мелочь для моего друга Хамуда. Пусть господин оценит её и назовёт мне сумму пошлины. Если мне это будет не в убыток, господин получит пошлину сполна. Если мы не договоримся, на мои товары найдутся покупатели в Мозамбике и в Капстаде. Тамошние купцы хорошо знают старого Валида.

   — Хотел бы иметь с тобой деловой разговор, и не по поводу той мелочи, которую ты привёз для Хамуда.

   — Люблю деловые разговоры.

   — Тогда пойдём, Валид. Будешь моим гостем.

Дородный купец шагал довольно бодро. За ним устремилась его свита. В палатке, где размещался Беньовский, расстелили по случаю приёма гостей ковёр, накрыли стол. Морис Август хотел ограничить общество Валидом и Хамудом, нужным в качестве переводчика. Но приезжий купец настоял на том, чтобы за стол сел и его сын.

   — Мой помощник и моя правая рука. Как без него?

Андреянов принёс на подносе бургундское вино и печёные бананы с орешками. На кухне готовилась индейка с рисом.