Восстание в крепости

Сирануш понравилось предложение мужа. Она подошла к забору и пригласила соседку на завтрак.

Лалезар-ханум вначале отказывалась, но потом согласилась. Сирануш поставила на стол еще один стакан.

— Доброе утро, Лалезар-ханум, — с улыбкой встретил гостью Ашот. — Я помню наш недавний разговор на почте, поэтому сегодня сказал жене: ступай позови к нам учительницу, пусть вместе с нами полакомится тутовником.

Лалезар-ханум поблагодарила соседа за любезность и села к столу.

Ашот поставил перед ней блюдце, полное сочных ягод.

— Ашот Грантович, — обратилась к нему Лалезар-ханум, — я вижу, вы хорошо помните привычки и причуды моего Ордухана.

— Помню, помню…

— Он не переставал восхищаться ягодами с вашего дерева. Бывало, говорил: "Надо попросить у Ашота Грантовича черенок — посадить у веранды".

Ашот вздохнул.

— Замечательный был человек!.. Сейчас редко такие встречаются. На свои деньги покупал лекарства больным. Однажды я встретил его по дороге в село Мухач. Метель, буран… А он идет! Идет к больному. Другой бы на его месте в такую погоду и носа не высунул из дому! Он всегда шел, кто бы его ни звал — бедный ли, богатый ли. По возрасту он был намного моложе меня, но я всегда видел в нем старшего брата. Жаль человека! В наше время хорошие люди не часто встречаются, а вот дряни много!..

Лалезар-ханум перевела разговор на другую тему.

— Ашот Грантович, я вижу, вы сегодня дома. Уж не заболели? Обычно вы уже в семь часов на почте.

— Вы правы, соседка. Сегодня я приду на почту несколько позже. Нет, нет, я здоров, но вчера вечером мне сообщили, что господин пристав желает видеть меня утром. Они начинают в девять, поэтому я еще дома. Боюсь, не натворил ли чего брат жены… Скажу вам откровенно, я не рад был его приезду из Тифлиса. Праздный человек, нигде не работает, пользы от него людям никакой. — Ашот извлек из бокового кармана часы, взглянул на них и принялся надевать пиджак. — Извините, Лалезар-ханум, я пошел. А вы посидите, прошу вас!..

После ухода Ашота Сирануш и Лалезар-ханум долго беседовали. Сирануш прошла в сад и нарвала для учительницы букет свежих роз. Потом принялась расхваливать фасоль, которую посадила в своем огороде:

— В этом году фасоль особенно уродилась. Хорошо, что я не послушала Ашота, — говорит, будто наша земля не годится под фасоль. Я каждый день обрываю созревшие стручки, а они все растут и растут!..

— Интересно посмотреть, — сказала Лалезар-ханум. — Где она у вас высажена?

— На той стороне, у забора, как раз где двор господина пристава. Хотите я покажу?

— С удовольствием.

Женщины спустились в сад, за которым сразу начинался огород, и пошли по дорожке, раздвигая высокие стебли кукурузы, усыпанные утренней росой. Вот и забор, за которым начинался двор пристава. Здесь, вдоль забора, в три ряда была посажена фасоль. У каждого куста в землю воткнута была жердь, по которой вилось растение.

Прохаживаясь между кустами фасоли, Лалезар-ханум искренне восхищалась. Она тоже посадила у себя фасоль, но разве ее сравнишь с этой? Здесь с каждого куста можно собрать целый батман [20].

— Наверное, вы часто поливаете ее?

— Да нет, дело не в поливке, — ответила Сирануш. — Главное — надо разрыхлять землю. А поливаю я через день.

В эту минуту за соседским забором послышались голоса. Заборчик был невысокий, и женщины увидели, как с веранды в сад спустились жена пристава Тамара Даниловна и мужчина в офицерской форме.

"Да ведь это подполковник Добровольский! — изумилась, Лалезар-ханум. — Как рано он наносит визиты!"

Что касается Сирануш, то она нисколько не удивилась, так как привыкла видеть Тамару Даниловну с посторонними мужчинами.

Двор Сирануш был несколько выше, поэтому отсюда хорошо было видно все, что происходит у пристава.

Тамара Даниловна опустилась на скамейку под кустами красных роз. Добровольский с минуту постоял возле нее, покрывая поцелуями ее руки, затем сел рядом, закинув ногу за ногу. И тотчас же привлек к себе Тамару Даниловну и поцеловал прямо в губы.

Сирануш и Лалезар-ханум поспешили отвернуться.

— Видите? — тихо сказала Сирануш. — И это всегда так. Поэтому я не хочу, чтобы наш Ацатур приезжал на лето в Закаталы.

— При чем здесь ваш Ацатур?

— Ну как же! Не успеет он приехать, пристав присылает за ним, велит обучать его жену французскому языку. — Сирануш сокрушенно покачала головой. — А эта дурная женщина кого хочешь собьет с толку!..

— А как ее муж, ничего?

— Приставша — ловкая особа. Гости навещают ее, когда пристава нет. Впрочем, случается, что и муж бывает дома. Тогда она выводит своего гостя в сад. Сейчас господина Кукиева дома нет. Вы же слышали, он велел Ашоту явиться утром в полицейский участок.

— Сирануш!

Это Ашот вернулся и с веранды позвал жену.

Учительница попрощалась и ушла к себе.

По лицу Ашота было видно, что он чем-то расстроен. И от пристава пошел не на работу, а домой… Что это значит?

— Что случилось? Что тебе сказал пристав?

Ашот ходил по веранде, нервно заламывая пальцы.

— Самого пристава не было. Он на рассвете уехал в Нуху.

— У кого же ты был? С кем разговаривал?

— С его секретарем, знаешь, тощий в пенсне?

— Что же он сказал? Я вижу, ты не в себе. Отвечай же, не мучь меня!

Ашот сердито рубанул рукой по воздуху.

— Мерзавцы! Ты знаешь, что они предложили мне? Но я на это никогда не пойду! Я швырну им в лицо ключи от почты! Говорю тебе, я не смогу делать то, к чему они меня принуждают! Они хотят, чтобы я вскрывал письма и читал их. Этот скелет сказал мне, что вскрывать письма — дело государственной важности. А моя совесть? Скажи мне, что я отвечу моей совести? Они принуждают меня заняться кражей! Разве не кража — вскрыть и прочесть чужое письмо?

Сирануш пыталась успокоить мужа, но ничего не добилась.

— Я знаю, кто придумал все это! — продолжал негодовать Ашот. — Это предложение господина Тайтса! С самого первого дня, как он приехал сюда, нельзя было понять, чем он занимается. Если ты секретарь, так возись со своими бумагами и не суй носа во все дырки! Жаль, что он не околел тогда в мешке, мы бы вздохнули спокойно. Собачья душа! Рассказывают, что не так давно Гачаг Мухаммед чуть не пристукнул его на Балакендском шоссе. Напрасно он пожалел этого подлеца!..

Сирануш не понимала толком, о чем говорит муж. Она напряженно вслушивалась в его слова, думая, что сейчас он объяснит ей все.

— А чьи письма заставляют они тебя читать?

— Чьи письма, спрашиваешь? Да все!.. Ведь у каждого свои личные дела, свои секреты! Как я посмотрю людям в глаза? Разве это мужское дело — читать чужие письма?! Секретарь пристава назвал мне тех, чьи письма я должен вскрывать в первую очередь. Все они — уважаемые мною люди. Кстати, в их числе и наша соседка Лалезар-ханум!

— Ой! — воскликнул Сирануш, всплеснув руками.

— Тише ты! Учительница может услышать, некрасиво получится. Но знай, пусть ко мне явится сам бог, я и ему не дам прочесть письма Лалезар-ханум. Я уважаю эту женщину! Мы были друзьями с ее покойным мужем.

— В чем же ее вина? — шепотом спросила Сирануш. — Может, это все из-за мужа?

— Откуда я знаю, в чем ее вина! Эти типы подозревают самых лучших, самых достойных людей города. Взять хотя бы кузнеца Бахрама или Аршака, рабочего с табачной фабрики!.. Хотел бы я знать, что им плохого сделали эти люди, почему они их преследуют? Если бы не Бахрам и Аршак, рабочие во время забастовки камня на камне не оставили бы от фабрики Гаджи Хейри! Нет, или я спятил с ума, или с ума спятили пристав и его подручные! Брат — рабочий в Баку! Ну и что?! Неужели из-за этого надо распечатывать его письма? Следили бы за твоим беспутным братцем, это еще можно понять! Нет, я еще раз убедился, хороших людей у нас не ценят…

Как только Ашот заговорил об ее брате, Сирануш решила поскорей переменить тему. Это было ее вечной заботой — сохранять видимость дружбы и мира между мужем и братом.