Самвел

— Светильник буду нести я, дорогая матушка, позволь мне это! Ты все хочешь делать сама!

В эти дни она стала называть царицу «матушкой». Царица ласково улыбнулась и позволила ей нести светильник.

Пройдя через темные залы, они вошли в трапезную палату. Обе служанки — Асмик и Шушаник — уже приготовили стол. На роскошной скатерти стояли две серебряные тарелки и на них лежали три зажаренных голубя. Больше ничего не было. Царица Армении и персидская царевна подошли к скудному столу и с удовольствием сели за него. Служанки стоя прислуживали. Царица обратилась к ним:

— Сколько голубей убили сегодня?

— Мы застрелили четырех, государыня, поспешила ответить Асмик, — трех — я, одного — Шушаник.

— Ты, как всегда, отличилась, — улыбаясь заметила царица. — Но почему же такой неравный дележ: трех голубей дали нам, а себе оставили только одного.

— Нам хватит и одного, государыня, — ответила опять Асмик, — мы сами виноваты в том, что нам мало досталось: плохо охотились.

— Нет, что послал господь, то поровну и поделим, — сказала царица, отделяя служанкам еще одного голубя. — Ступайте и поужинайте.

Служанки удалились, хотя по обычаю они должны были стоять у стола царицы до окончания ужина.

Вормиздухт, слушавшая с особым удовольствием слова милостивой царицы, вмешалась в разговор и улыбаясь заметила:

— Если мы еду делим поровну, то следует и работу делить поровну. Давайте ходить на охоту по очереди: один день мы, а другой — Шушаник и Асмик. Не будет ли так лучше, матушка?

— Будет. А ты умеешь охотиться? — спросила царица.

— Завтра наша очередь, и ты увидишь ловкость моих рук. Когда я жила в Тизбоне, брат мой брал меня иногда на охоту, и каждый раз я возвращалась с добычей. Однажды я убила бегущего зайца. Когда возвратилась домой, брат похвалил меня и подарил красивый перстень.

— И от меня ты получишь хороший подарок, если завтра покажешь свое искусство.

Царевна повеселела, как ребенок.

На столе стоял большой серебряный сосуд с вином и два золотых кубка. В замке иссякли все запасы, кроме вина. Отборные вина, привезенные из разных мест Армении, были зарыты в землю в громадных глиняных сосудах — карасах; некоторые хранились там по нескольку десятков лет.

Царица наполнила кубки ароматным вином, один поставила перед Вормиздухт, а другой взяла себе. Вормиздухт, понемногу отпивая из кубка, принялась неугомонно болтать. Рассказывала о Тизбоне, о своих приключениях при персидском дворе. И чем больше она пила, тем сильнее красный нектар Армении зажигал ее юную кровь огнем радости и тем ярче выступал румянец на ее бледных щеках. Она настолько увлеклась, что запела древнюю персидскую песню.