Аспазия
Аспазия читать книгу онлайн
Доподлинно не известны ни дата ее рождения, ни смерти. В истории она осталась как одна из самых умных и блистательных гетер. Свою карьеру на этом поприще начала в Милете, на родине сказочных мифов и куртизанок. Ее отец-философ по имени Аксиох, увидев, какой красотой наделили боги его дочь, решил, что такая красавица не может составить счастье одному человеку, ее удел – доставлять удовольствие всему человечеству. Поэтому и дал ей солидное образование, соответствующее ее великому, по его мнению, предназначению в этом мире.
Если верить поэтам, в детстве Аспазию (или Аспасию) похитили и увезли в Мегару или Коринф. Здесь она росла в качестве невольницы своих похитителей, постаравшихся развратить ее. Привлекательная и умная девушка сумела очаровать богатого афинянина, который выкупил ее, и она оказалась на свободе.
По другим сведениям, Аспазия до прибытия в Афины никуда не выезжала из Милета, где вела жизнь куртизанки. Но легкие интрижки вскоре надоели – сердце жаждало настоящей (и желательно великой!) любви. В поисках таковой Аспазия перебралась в Афины, неофициальную столицу Эллады. Денег к этому времени она скопила достаточно, поэтому с несколькими подругами купила дом и организовала школу риторики. Многие исследователи настаивают на том, что это был обычный публичный дом – правда, высшего класса, где Аспазия преподавала девушкам историю, философию, политику, а также искусство любви.
«Каждая женщина, – вещала гетера, – должна быть свободной в выборе мужа, а не выходить за назначенного ей родителями или опекунами; муж обязан воспитать свою жену и разрешать ей высказывать свои мысли».
Вскоре «школа» Аспазии стала едва ли не самым популярным местом в Афинах. Пообщаться с красивой и неординарной женщиной, с ее умными прелестницами приходили знаменитые философы: Зенон, Протагор. Врач Гиппократ и гениальный ваятель Фидий сделались завсегдатаями в доме этой гетеры. В Афинах заговорили о том, что в прекрасном теле женщины поселилась мудрая душа Пифагора. Сократ, юноша с пылкой душой, влюбился в Аспазию и не отходил от нее ни на шаг, а позднее, когда стал известным философом, подчеркивал, что обязан этим Аспазии.
Наслушавшись восторженных отзывов друга Сократа, на куртизанку-философа решил взглянуть и правитель города Перикл.
Наверное, это была любовь с первого взгляда… Ему исполнилось сорок – возраст опытного воина. Он обладал силой, своеобразной мужской привлекательностью и пользовался славой лучшего правителя в истории Афин. Аспазия была прекрасна, как пристало подруге правителя, и умна – как положено советнику вождя… Ее салон переместился в дом Перикла. Сам же стратег незадолго перед этим (по другим сведениям, только встретившись с Аспазией) развелся со своей женой и, заботясь о ее будущем, дал ей приданое и вновь выдал замуж, оставив при себе сыновей.
Впервые в истории античной Греции философы и политики выслушивали советы женщины и следовали им. Более того: правитель допустил свою любовницу к принятию политических решений, она составляла речи для его выступлений в народном собрании и сопровождала любимого даже в военных походах. Современники и потомки, как отмечают многие исследователи, неоднозначно оценивали такое «ненормальное» положение дел. Так, поэт Кратинус был уверен: «Распутство создало для Перикла Юнону – Аспасию, его защитницу с глазами собаки». А некоторые историки вообще склонны считать, что гетера и приехала в Афины с единственной целью – покорить Перикла, этого «достойнейшего из эллинов», о котором она столько слышала…
Закон Афин не допускал брака с чужестранкой. И ребенка гетеры, родившегося через пять лет после начала их связи, долгое время считали незаконнорожденным… Только когда оба старших сына Перикла погибли от чумы, ребенок наложницы был признан наследником.
Аспазия быстро добилась уважения, достойного жены правителя, сохранив при этом свободу, какой могли пользоваться лишь гетеры. Она не чуралась застолий, сама их организовывала, являясь душой и центром увеселений… Более того, позволяла себе принимать посетителей и в отсутствие мужа, развлекала их беседой, угощала вином, что, по афинским обычаям, являлось совсем уж недопустимым.
Многие утверждали, что милетская гетера превратила жилище правителя в дом разврата. На философских пирах непременно присутствовали красивые девушки для вполне определенных целей. Что касается военных походов, в которых верная подруга сопровождала своего супруга и благодетеля, то она делала это не в одиночку: за ней непременно следовал обоз куртизанок из ее школы, и женщины неплохо зарабатывали, ублажая изголодавшихся без любви мужчин.
В конце концов народное собрание обвинило подругу Перикла в сводничестве и развращении юных девушек. Аспазия предстала перед судом. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы защитником не выступил сам Перикл. Великий правитель плакал! «Он бы не пролил столько слез, если бы речь шла о его собственной жизни», – не без иронии подметил Эсхил. Слезы отважного полководца и государственного мужа настолько поразили судей, что те согласились признать невиновность гетеры. Но несмотря на это в появлявшейся череде бесконечных комедийных пьес ее продолжали высмеивать как распутную и продажную женщину.
После суда Аспазия смирилась с традиционной для благочестивых матрон ролью супруги-затворницы. Возможно, наедине с Периклом она продолжала обсуждать государственные вопросы и даже давала правителю советы, но шумные философские пиры в их доме больше не устраивались. История же донесла до наших дней такой факт. Когда Сократа полушутливо-полусерьезно спрашивали, как воспитать хорошую жену, он без тени сомнения отвечал: «Об этом гораздо лучше расскажет Аспазия!» Как всякая примерная супруга, она прощала мужу минутные слабости, после которых он все равно возвращался к ней – великой искуснице по части разжигания любовных страстей.
«Каким великим искусством или силой она обладала, если подчинила себе занимавших первое место государственных деятелей и даже философы много говорили о ней как о женщине незаурядной, – писал Плутарх. – Тем не менее очевидно, что привязанность Перикла к Аспазии была основана скорее на страстной любви. Говорят, что при уходе из дома и при возвращении с площади он ежедневно приветствовал ее и целовал».
Перикл и Аспазия прожили вместе двадцать лет. А потом на Афины с Востока обрушилась страшная эпидемия, которая скосила множество афинян. Не обошла она и дом Перикла. Ушла из жизни его сестра, умерли оба сына от первого брака. Потом наступила очередь самого правителя…
После смерти супруга Аспазия незамедлительно вышла замуж – вернее, перешла на содержание к некому торговцу скотом, бывшему когда-то ее учеником, Лизиклу, решив своими руками сделать из него великую личность. Благодаря ее педагогическим стараниям недавний скототорговец превратился в прекрасного оратора, снискавшего повсеместную популярность в Афинах. Через год его уже избрали стратегом, а еще через несколько месяцев он погиб в одном из сражений…
Пережила Аспазия и смерть еще одного стратега – Перикла-младшего, собственного сына, одержавшего победу над спартанцами в морской битве при Аргинусских островах. Но, увы, неблагодарные сограждане казнили его в числе других стратегов только за то, что не все трупы погибших в этом сражении афинян были выловлены из бушующих волн и погребены в земле.
Говорят, вскоре после этого и его мать отошла в мир иной…
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Таково было решение прорицателя. Он получил три обола, как вознаграждение за труд, наклонил голову и вышел.
– Телезиппа, – сказал Анаксагор, – как дорого платят в нынешние времена за мудрость, дают три обола за предсказание о баране, появившемся на свет с одним рогом, за то, чтобы выслушать по этому поводу вещи, известные всем Афинам.
Телезиппа бросила на говорившего гневный взгляд, который тот встретил с ясным спокойствием мудреца. Телезиппа хотела сопроводить сердитый взгляд резким замечанием, но в наружную дверь постучали, привратник отворил ее, и в нее вошла женщина в сопровождении рабыни, остановившейся у двери.
У этой женщины румяна и белила покрывали морщины старого, как залежавшееся яблоко, лица, а довольно большой пушок покрывал верхнюю губу.
– Эльпиника, сестра Кимона, – сказал Перикл на ухо Анаксагору. – Идем на Агору, так как, раз сошлись эти две женщины, то нам невозможно оставаться в доме.
Говоря таким образом, Перикл повел за собой друга в коридор и поспешно вышел с ним за порог дома на улицу.
Эльпиника, сестра Кимона, была странная женщина, дочь известного героя Мильтиада, сестра известного полковника Кимона и подруга лучшего из всех эллинских художников того времени, Полигнота. Некогда она была хороша собой, достаточно хороша, чтобы пленить любящего изящное артиста, но она должно быть разгневала Афродиту, так как по злому капризу богини, в ее душе не было места ни для одного нежного чувства, кроме любви к брату. В ее неженской душе не было ни малейшего стремления к супружескому счастью. Она желала одного: всю жизнь не расставаться с братом.
Кимон, смертью своего отца, Мильтиада, был поставлен в весьма затруднительное положение. Мильтиад был обвинен неблагодарными афинянами и присужден к штрафу в пятьдесят талантов, а так как он умер вскоре после этого, не успев заплатить эту сумму, то долг в пятьдесят талантов, по строгому смыслу закона, перешел на его сына Кимона, который, до тех пор, пока не уплатит этих пятидесяти талантов, должен был считаться человеком, лишенным чести. Эльпиника хотела остаться незамужней, теперь же, из любви к брату, она вышла замуж и, в уплату за ее руку, некто Каллиас заплатил долг Кимона. Через несколько времени этот Каллиас умер, и Эльпиника снова переселилась в дом брата.
После осады и покорения острова Фазоса Кимон привез с собой в Афины одного фазосца, художника Полигнота. Кимон обратил внимание на дарование юноши и захотел открыть более обширное поле деятельности для его таланта. Полигнот получил от афинян заказ украсить картинами храм Тезея, кроме того, в Агоре ему было заказано нарисовать сцены из истории покорения Трои.
Постоянно бывая в доме своего друга и покровителя Кимона, юноша воспылал любовью к Эльпинике, и когда окончены были его картины из истории осады Трои, то лицо Кассандры и прекраснейшей из дочерей Приама Лаодикеи имели черты сестры Кимона. Эльпиника не осталась неблагодарной этому поклонению, правда, она отказала художнику в руке и сердце, но подарила ему свою дружбу. С тех пор прошло много лет, но дружба между художником и Эльпиникой продолжалась после того, как умер Кимон, а Эльпиника и Полигнот состарились.
Да, Эльпиника состарилась, сама почти не зная этого!
Будучи замужем только очень короткое время и затем снова пользуясь свободой, она провела всю остальную часть жизни в бесплодных мечтах братской любви, и хотя была вдовой, но вся ее жизнь сложилась так, как складывается жизнь незамужней женщины, и к этому еще прибавилось то, что она не сознавала того, что состарилась. Она чувствовала себя по-прежнему молодой и эта смесь молодости души и внешней старости становилась все смешнее и смешнее. Высокая цена, которую заплатил Каллиас за ее руку, те похвалы, которыми еще осыпали ее продавцы белил и румян и другие люди подобного сорта, заставили ее гордиться своей красотой. Она продолжала гордиться ею и после того, когда красота уже давно исчезла, и все еще воображала себя такой же, какой изобразил ее Полигнот в лице прекраснейшей из дочерей Приама, так как у нее не было мужа, который мог бы сказать ей: «Ты стара!». Мягкий и тихий Полигнот не хотел и не мог сказать ей этого, тем более, что в его сердце сохранилась прежняя привязанность к избраннице его сердца.
Брат Эльпиники Кимон за несколько времени до своей смерти был изгнан из Афин. Его друзья старались выхлопотать для него позволение возвратиться на родину, но боялись влияния юного Перикла, звезда которого поднималась в то время и который мог только выиграть от отсутствия своего старого соперника. Тогда Эльпиника составила смелый план, чтобы и на этот раз устроить счастье своего брата. Она разрисовалась, разоделась и отправилась к Периклу, зная, что великий государственный человек, чувствителен к женским прелестям. Она желала явиться перед ним во всеоружии прелестей, еще более возвышенных искусством, которые очаровали Каллиаса и воодушевили Полигнота.
Она явилась к Периклу и попросила придержать свое красноречие в народном собрании, когда будет разбираться предложение о призвании вновь Кимона.
Увидев перед собой эту странную, разодетую и раскрашенную женщину с выражением уверенности на лице, он понял, что она этим шагом рассчитывала приобрести его сердце, понял, что рассчитывают на его впечатлительность в этого рода делах и был сильно раздражен. Он был недоволен, что, несмотря на его серьезное, полное достоинства поведение, подобные слухи могли ходить о нем. А теперь еще эта состарившаяся женщина желала поймать его охладевшими остатками своей красоты!
Перикл был снисходителен от природы, но мысль, что эта пестро разодетая женщина с усами считала возможным очаровать его, на мгновение превратила мягкого человека в тирана.
Несколько минут он молча глядел на говорящую, рассматривая ее костюм и физиономию, и затем спокойно сказал ей:
– Эльпиника, ты состарилась!
Он произнес эти слова мягким тоном, но они все-таки были злы. Тайный ужас охватил его, когда он произнес это. Он чувствовал, что они принадлежат к числу таких, которые могут иметь самые ужасные последствия. От слов: «Эльпиника, ты состарилась!» могла зависеть судьба Перикла, Афин и всей Эллады… Гражданская война, нападение персов, кровь, ужас, слезы, всевозможные несчастья, погибель эллинов – все могло быть последствием этих слов, так как на все способна женщина, которой говорят: «Ты состарилась!»… Между тем, самый добрый из всех Эллинов мог произнести эти резкие слова…
Эльпиника вздрогнула, бросила раздраженный взгляд на Перикла и молча удалилась…
Но разве это могло как-нибудь увеличить добрую славу Перикла, что он так невежливо обошелся с Эльпиникой. На Пниксе он хотел исправить свои слова, так как народ собрался и предложил обратно призвать Кимона. Все, глядя на Перикла, ожидали, что он резко возразит против этого, он молчал и глядел вверх, как-будто дело его не касалось: тогда приверженцы Кимона выиграли свою партию, а афиняне смеялись и, подмигивая, говорили:
– Кто бы мог подумать, что Эльпинике удастся… Друг женщин не мог устоять, чтобы не попробовать и этого перезрелого плода.
Бедный Перикл!
После смерти Кимона, Эльпиника злилась на весь свет за то, что он может существовать без Кимона, и стала еще больше ненавидеть Перикла и новые времена. Ее речь вечно была пересыпана словами: «Как, бывало, говорил мой брат Кимон» или: «Мой брат Кимон делал это так-то, или так-то», или: «Мой брат Кимон в таком-то случае поступил бы таким-то образом».
В последнее время своей жизни Кимон даже перестал скрывать свои симпатии к Спарте, поэтому никто не удивлялся, что его сестра продолжала выказывать к ней привязанность. Она постоянно усердно служила своей партии, наблюдая за домашней жизнью противников. Она подружилась с женами тех людей, которых ненавидела, и в числе их с Телезиппой, супругой Перикла.
Эту женщину можно было встретить повсюду. Она представляла собой самую странную смесь всяких качеств: она была зла и добродушна, хитра и благородна, смешна и в то же время достойна уважения.
