Вечные следы

В те времена, когда Мисюрь гостил в Египте, в покоях мамелюкского султана часто бывал золотобородый длинноволосый итальянец. Он расспрашивал мамелюков о Доне, Азовском море, Каспии и Кавказе. Возможно, что это был Леонардо да Винчи, собиравший сведения о «Скифии». От подножия египетских пирамид и каменных башен Каира Мисюрь-Мунехин возвратился к зубчатым стенам Московского Кремля.

Любопытно, что вскоре после поездки Мисюря в Египет на Руси появилось письменное известие о путешествии Лодовико Вартема из Болоньи через Египет в Мекку. Оно называлось «Сказание о месте Мизгит, идеже глаголют быти гробу Махмета прелестника и лжепророка»… Мисюрь в описании Египта тоже упоминал о «махметовом гробе». В 1510 году Михаил Мисюрь-Мунехин появился в стенах Пскова. Ему, как великокняжескому дьяку, было велено ведать приказные дела в управлении первых московских наместников — Григория Морозова и Челяднина. Мисюрь поселился в Среднем городе, или Застенье, где были размещены правительственные чиновники.

В Пскове Мунехин свел знакомство с историком и философом Филофеем, старцем Елиазарова монастыря. Мисюрь-Мунехин вручил псковскому ученому замечательную рукопись, каким-то образом полученную пытливым дьяком в Москве. Это был восходящий к подлиннику 1442 года большой летописный свод сведений о мировой и русской истории — так называемый Хронограф.

Старец Филофей со своими учениками взялся за переработку рукописи. Так создавался «Хронограф в псковской редакции 1512 года», как его обычно называют историки. Филофей вскоре обработал и описание путешествия Мисюря-Мунехина в Египет.

Мисюрь поддерживал политическую и философскую переписку с Филофеем. В Пскове было создано знаменитое послание Филофея к Мисюрю и великому князю Василию III. В послании этом отчетливо была выражена мысль о всемирном значении Москвы.

«…Два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быть», — писал Филофей, уверенный в том, что Москва была и будет Третьим Римом, «благовестием цветущим». Псковский старец писал Мисюрю, что он, Филофей, «не Афинех родился, ни у мудрых философ учился». Это было излишней скромностью, ибо Филофей, учась «книгам благодатного закона», знал и творения древнего путешественника Козьмы Индикоплова, и «Шестокрыл», и сказания о поездке русских во Флоренцию и Феррару во времена Василия Темного. Однажды старец Филофей прислал Мисюрю-Мунехину сводку… землетрясений, бывших в Западной Европе в XV веке. Я попробовал проверить данные Филофея и в других источниках нашел подтверждение полной достоверности этих событий.

Так, например, в 1459 году «земной тряс» был отмечен в 50 городах Западной Европы.

В своих посланиях Мисюрю-Мунехину книжник-старец рисовал величественные картины вселенной, описывая «хитростно текущие звезды», исполненный стихий воздух, бури, сокрушающие дерева, мглу, повивающую землю, и небо, преклоненное к земле, как лук.

В те годы к Мисюрю-Мунехину был близок еще один ученый, дьяк Василий, написавший в том же Елиазаровом монастыре в 1514 году сборник «Шестнадцать слов Григория Богослова с толкованиями Никиты Ираклийского».

Это произведение вскоре изучал Максим Грек, составивший примечания к «Слову девятому» Григория Богослова, где упоминался Гибралтарский пролив. В связи с объяснением, что такое «Гадир» (Гибралтар), Максим Грек впервые на Руси сообщил об открытии Америки и Молуккских островов.

Переписывая сборник Григория Богослова, дьяк Василий сделал почему-то запись о Мисюре-Мунехине, отметив его поход «под Бряслово» зимой 1514 года. Из этой же записи устанавливается имя книгохранителя Елиазарова монастыря — Иосафа, близкого к Мисюрю-Мунехину и Филофею.

Что же касается хождения «под Бряслово» и на реку Друю, то это не что иное, как воинский поход на Западную Двину, когда псковский наместник Андрей Сабуров и Мисюрь-Мунехин сожгли Друйский городок и возвратились на Опочку.

Мисюрь-Мунехин хорошо знал князя Семена Курбского, под началом которого он одно время служил в Пскове. Семен Курбский прославил свое имя присоединением к Московскому государству Югры — огромной части Северо-Западной Сибири.

В 1517 году Мисюрь-Мунехин ездил в Москву и присутствовал при встрече известного посла и ученого, написавшего потом книгу о Московии, — Сигизмунда Герберштейна. Мисюрю-Мунехину было поручено сопровождать представителя императора Максимилиана во дворец великого князя, угощать посла и т. д.

Интересно, что Мисюрь-Мунехин участвовал в переписке по поводу… кончины мира от потопа. Живший в Москве магистр немчин Николай Любчанин, он же Булев (Бюлов), прислал Мисюрю-Мунехину сообщение о зловещих предсказаниях математика и астролога Штоффлера из Тюбингена. Штоффлер выпустил альманах, на страницах которого объявил, что особое стечение светил в созвездии Водолея в 1524 году вызовет «знамение водное» — великие дожди и наводнения, от которых и погибнет вселенная.

Псковский дьяк сообщил обо всем этом старцу Филофею.

Западная Европа была объята ужасом перед «всемирным потопом». Но русские люди в потоп не верили. Максим Грек написал отповедь против утверждений «Николая Немчина, прелестника и звездочетца».

Третий Рим — Москва — не может погибнуть и не погибнет — таково было убеждение Мисюря-Мунехина, Филофея и Максима Грека. Псковский дьяк Михаил Григорьевич Мисюрь-Мунехин, «преизящный в добродетелях», как писал о нем старец Филофей, умер в 1528 году в Пскове. Похоронили его в Печорах, в стенах монастыря, построенного самим Мисюрем-Мунехиным, на подступах к древнему Пскову.

СОВРЕМЕННИК АФАНАСИЯ НИКИТИНА

Изучая историю знаменитого «Хожения за три моря» Афанасия Никитина (1466–1472), я решил подробнее, чем это было сделано до сих пор исследователями, раскрыть личность Василия Мамырева. Удалось установить, что Василий Мамырев, дьяк великого князя, высший чиновник правительственной канцелярии, оставил некоторые следы своей государственной деятельности во Владимире.

Известно, что в списках Львовской и II Софийской летописей перед «Хожением» Афанасия Никитина помещено вступление анонимного автора: «Того же году обретох написание Офонаса тверитина купца, что был в Ындее 4 годы…» В конце вступления указано, что рукописи Афанасия Никитина были доставлены Василию Мамыреву. Это произошло в 1475 году, когда были выкуплены русские купцы, захваченные в Крыму турками. Выкупленные «гости» возвращались на Русь через литовские в то время владения — Киев и Смоленск. Вероятно, именно от этих бывших турецких пленников и получил Мамырев «Хожение за три моря». Он, разумеется, не мог оставить без внимания столь редкостный документ. Мамырев или летописец, которому он передал «Хожение», пытались установить точные сроки скитаний Афанасия Никитича. Узнавали, когда отбыло ко двору Ширван-шаха посольство В. Папина, когда оно вернулось из Ширвана. Разыскивали, очевидно, самого Папина, но выяснили, что он был убит под Казанью (в 1470 году, как это удалось теперь мне уточнить).

Так или иначе, но для нас самым важным остается тот факт, что, по всей вероятности, при содействии Василия Мамырева драгоценные «тетради» путешественника в том же 1475 году были введены во II Софийскую летопись и таким образом получили широкую известность и бессмертие.

Говоря о Василии Мамыреве, нельзя не упомянуть о его причастности к истории города Владимира. Пожары были бедствием этого города. После одного из очередных пожаров, как свидетельствует «Летопись Русская» под 1486 годом, был «срублен град Володимер, а рубил дьяк Василий Мамырев».

Но вскоре восстановленному Мамыревым городу Владимиру снова не повезло. 25 мая 1491 года «згорел град Владимир весь, а всех церквей згорело в городе 9, а на посаде 13». Пламя угрожало даже праху Александра Невского, погребенному в городском монастыре. И снова одна из русских летописей повествует, что в 1492 году «послал великий князь дьяка своего Василия Кулешина рубити города Володимера древяна по Васильеву окладу Мамырева и срубиша его в 2 месяца».