Святая Русь - Сын Александра Невского (СИ)

Вернер, уверившись в своей победе, всё наседал и наседал. Его узкий меч, словно молния, сверкал в воздухе, тяжело опускаясь на русский щит. Вот-вот князь дрогнет и обретет смерть на поле брани.

Но Дмитрий сам продолжал наносить могучие удары. Он знал, что его меч хоть и вынут из простых кожаных ножен, но сработан из знаменитой, крепчайшей дамасской стали. И этим надо воспользоваться.

Князь стал лишь изредка обмениваться ударами, и вот, улучив момент и, собрав воедино всю оставшуюся силу, Дмитрий неожиданно для крестоносца взмахнул тяжелым мечом и обрушил его на кирасы рыцаря, да так мощно, что кирасы лопнули, обнажив на груди окровавленную белую рубаху. Тяжело раненный Вернер побледнел, зашатался и в другой раз оказался на земле.

- Слава князю Дмитрию! - закричали мечники большого воеводы и немногие ратники, кои оказались неподалеку от полководца.

Князь Дмитрий не стал добивать крестоносца.

- Взять рыцаря в плен! - последовал его приказ.

Рыцари, наблюдавшие за поединком своего прославленного командора, сникли, чем не преминули воспользоваться русские ратники.

- Бей ливонца!

- За работу, крючники!

Бруно Конрад, увидев поверженного командора, скривил в довольной ухмылке тонкие губы.

«Скоро он сдохнет. Туда ему и дорога, выскочке! Сама дева Мария способствует тому, кто не захотел помогать «Карающему мечу».

Рыцари пятились от дружинников и пешцев, и Бруно Конрад поспешил незаметно выскользнуть из жестоко дерущегося клубка. Ему надо принести хорошую весть великому магистру, который, конечно, так и не увидел пешего поединка.

- Ну? - выжидательно выдавил из себя Отто Руденштейн.

- Думаю, великий магистр, тебе важнее гибель нашего властолюбивого фогта, чем какого-то русского князя. Их на Руси, как блох на паршивой собаке.

- Вернер убит?

- Да, великий магистр.

Бруно решил немного приврать, увидев, как, обливаясь кровью, фогт даже не мог приподняться с земли. Его поволокли за ноги.

Отто Руденштейн оцепенел. Юнота Дмитрий победил несокрушимого рыцаря! Плохой знак. Теперь русские воины еще больше воодушевлены и с неукротимой злостью накинутся на крестоносцев. И откуда у них столько сил?! Рыцарей становится всё меньше и меньше. О, пресвятая дева!

Бруно Конрад, глядя в помрачневшее лицо Руденштейна, догадался о его чувствах.

- Я понимаю, о чем ты думаешь, великий магистр. О Пирровой победе¹⁶⁸. Но если бы фогт остался жив, то рыцари не потерпели бы таких потерь. Они бы...

- Замолчи, Бруно! - словно змея прошипел Руденштейн.

Живой Вернер, несомненно, стал бы великим магистром, но это никак не входило в планы главы Ливонского Ордена. И хорошо, что фогт погиб. Однако его не устраивала и «Пиррова победа». Руденштейн всё еще надеялся на крупный успех рыцарей. Отменно, что лишь немногие крестоносцы видели неудачу командора Валенрода.

Но неблагоприятная удручающая весть вскоре загуляла по всему немецкому войску. А русские (они тоже мало помалу изведали о блестящем подвиге своего большого воеводы) всё лезли и лезли, словно у крестоносцев и не было численного превосходства.

Сеча продолжалась еще три часа. Чувствуя, что вот-вот наступит перелом, и рыцари уже готовы к бегству, на поле брани выехал сам великий магистр и, не удержавшийся в шатре, епископ Дерпта, Александр. Размахивая золотым нагрудным крестом, владыка закричал:

- Братья! С нами Христос и пресвятая Мария! Истребим поганых русичей во славу католической веры! Смерть язычникам!

- Смерть! - отозвались крестоносцы, но ответ их был слаб, недружен и вял, будто листья деревьев робко на ветру прошелестели.

Увидев, как в задних рядах немцев заколыхались стяги и хоругви с изображением Христа, князь Дмитрий понял, что великий магистр и епископ решили вступить в битву. Ну что ж? Пора и ему, большому воеводе, показаться всему войску в своем княжеском облачении.

- Волошка! Доставай корзно!

Вокруг князя сражались десятки молодых, но крепких дружинников. Дмитрий Александрович накинул на широкие плечи своё приметное алое корзно, застегнул на золотую пряжку и привстал на стременах.

- Мои славные и верные други! Мы бьемся уже целый день. Изрядно бьемся! Рыцари же сражаются через силу. Они уже почувствовали, что победа выскальзывает из их рук. Нужно одно решающее усилие и враг побежит. Да будет еще яростней ваш меч. Впере-е-ед, други! За святую Русь!

Русичи отозвались зычными, оголтелыми возгласами:

- Вперее-е-ед! Побьем немца!

- За святую Русь!

И этот удар был настолько яростен, и силен, что рыцари дрогнули и побежали.

Васютка и Карлус стояли неподалеку от шатра епископа. Вначале они находились в окружении десятка немцев, но когда дерптский владыка сел на коня и вытянул из ножен меч, то он позвал с собой и кнехтов.

- А рыцарям-то не до нас стало. Лихо же русичи бьются, - повеселевшим голосом сказал Васютка.

- Лихо, - кивнул Карлус.

Еще через некоторое время Васютку и вовсе озарила радостная улыбка.

- Бегут рыцари... Не помочь ли им? Давай к нашим пробиваться.

- Да мы же в одежде кнехтов.

Крестоносцы, доставившие пленника к шатру епископа, вновь сняли с Васютки его родную одежду и вновь облачили в коричневую куртку кнехта.

- Таков приказ фогта Вернера, - пояснили они. - Здесь, среди немцев, нечего тебе красоваться в русском кафтане. Рыцари злы, могут и копьем проткнуть. А надо бы.

Теперь возле шатра остались лишь три священника, кои неустанно молились за победу Ливонского Ордена.

- Вот и добро, что мы в одежде кнехтов, - молвил Васютка и, оглянувших на святых отцов, добавил. - Как до наших доберемся, куртки сбросим. А оружья на поле хватает. Да и коней без всадников не перечесть.

Ни великий магистр, ни епископ Александр не смогли остановить крестоносцев. Рыцари не любили умирать. Их обуял страх. Еще больше они перепугались, когда их владыку, который с мечом попытался отбиться от русских, кто-то из ратников убил увесистым «гасилом».

«Русские сломили немцев и гнали их семь верст вплоть до Раковора».

Удалось повоевать и Васютке с Карлусом. Пленник, очутившись среди русских, нашел на поле брани не только меч и копье, но и доброго коня, на коем и поскакал за рыцарями. Бронированные рыцари и кони убегали тяжело. Их быстро достигали более легкие русские всадники и крушили врага.

- Молодец, Васютка! - закричал, скакавший обок Карлус, когда увидел, как его бывший пленника поразил копьем голову рыцаря, и тот повалился с коня.

И сам Карлус без удачи не остался...

Всё больше и больше рыцарей, с гулким звоном грохались на землю.

«Русская конница не могла пробиться по их трупам».

Победа была уверенная и грандиозная. Западные историки и хронисты назовут битву под Раковором предвестницей Грюнвальда¹⁶⁹, а князя Дмитрия станут именовать лучшим полководцем Европы Х111 века.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Б

итва завершилась в сумерки перед Раково

ром. Большой воевода сразу же собрал князей: надо было решать вопрос с крепостью. Некоторые «княжьи мужи» на совет не явились. Одни были убиты, другие тяжело ранены. Среди убитых ок

а

зались Ратмир Елизарыч Вешняк и Мелентий Ко

в

рига. (Последний трусливо погиб в первые же минуты битвы)... Всего же на поле брани пала

пятая часть русского войска. Это была большая и горькая потеря.

На совете единодушно высказались: чтобы не нанести новый урон дружинам, Раковор, пока, в осаду не брать, но рыцарей еще больше наказать, дабы они забыли нападать на Северо-Восточную Русь. Такое поручение большой воевода отдал Довмонту, чей полк пострадал меньше всех.

Летописец отметит: «Довмонт с псковичами опустошили Ливонию до самого моря и, возвратившись, наполнили землю свою множеством полона».

Дружины князя Дмитрия вернулось к берегам Кеголы и «три дня стояли на костях (на поле брани) в знак победы, на четвертый тронулись, везя с собою избиенных братий, честно отдавших живот свой».