Когда пал Херсонес

уяла ревность к христианской вере! Или у него возникли в мозгу какие-то гениальные планы? Мне передавали о его любопытстве к тому, что происходит в мире. Его интересовали Рим, Багдад, Константинополь. Он расспрашивал путешественников о нравах и обычаях чужих стран. Якобы огромные впечатление производят на него рассказы о великолепии наших зданий, о пышности ромейской литургии и ипподромных ристаниях.

Его ум и ясность мысли необычайны. Как орел, он окидывает умственным взглядом огромные пространства и морские побережья, не имея перед собою никаких путеводителей. Он взвешивает все обстоятельства и с необыкновенной быстротой разбирается в хаосе современного политического положения. Владимир прекрасно понимает важность водных и караванных дорог, по которым товары и золото совершают мировой оборот. Он отлично знает о всех затруднениях, которые испытывало в данный момент ромейское государство, и всегда искусно пользовался этими обстоятельствами. Сейчас он имел возможность настаивать на своих требованиях, потому что за его спиной стояли тысячи воинов, и магистр Леонтий не один раз вынимал красный шелковый платок, чтобы утереть пот с чела. Но и в Константинополе догадывались, что перед Владимиром стоят огромные трудности, связанные со все усиливающимся передвижение кочевников.

С тех пор как я стал принимать участие в государственных трудах, я постиг, насколько сложна мировая политика. Жена скрибы, приготовляя для мужа скудную похлебку из соленой рыбы, или императорские кухари, сдабривая специями огромную рыбину к столу василевса, и не подозревают о тех усилиях, которые приходится проявлять, чтобы получать своевременно это богатство морей или обыкновенный кухонный перец.

Нужны золото, воины, быстроходные дромоны, сосуды с греческим огнем, чтобы охранять пропахшие специями караванные дороги. Требуются также государственный ум правителя, накопленная веками мудрость Сената и все хитроумие логофетов, чтобы сохранить на земле свет всемирной империи. И вот в эти дни, когда колеблется мир, на арену истории выходят русские племена. Что их толкает? Почему они так яростно стучатся в наши ворота? Какая сила влечет их к южным морям? Чрезмерное число их или мечта о чем-то прекрасном, чего еще никому до сих пор не удалось осуществить на земле?

Такие мысли приходили мне в голову, когда я надевал торжественные одеяния, собираясь на очередное собрание в доме стратига.

Служитель подавал мне с поклоном красный скарамангий. Я надевал его, и эта длинная одежда сразу же отделяла мое тело со всеми его слабостями от внешнего мира. Вместе с тем она защищала меня от холода и от всех влияний атмосферы, а также от тех опасных эманации, что излучают люди и некоторые животные. Я опоясывался, и мое тело приобретало в золотом поясе опору, необходимую для мужа во всех его предприятиях. Поверх скарамангия я набрасывал на плечи черную хламиду с вышитым на левой поле золотым орлом, и эта одежда, украшенная серебряными бубенцами, указывала на занимаемое мною в ромейском мире место.