По следам солнечного камня

Сложенные в кучку, ждали прикосновения рук мастера золотые и серебряные монеты. Среди них Айстис увидел римские сестерции, индийские рупии.

— Из них мы сделаем красивые украшения, которые так любят наши женщины и мужчины, — сказал Хакамд, вертя в руках золотой сестерций.

Айстис наблюдал, как он резал горный камень. Не раскалывал, а резал! Это было совсем ново для юноши. Резал Хакамд кристаллом, который тверже, чем горный камень, — алмазом. О, если бы у него был такой кристалл!

Однажды Айстис застал Хакамда за работой, когда тот ковал меч.

— Откуда вы получаете железо? — поинтересовался юноша, вспомнив, с каким трудом они с отцом таскали с болота железоносную землю.

— С неба… Да, да, с неба, — объяснил мастер удивленному гостю. — Когда особенно ярко сверкает молния, с неба падают куски железа, покрупнее и помельче [127]. Охотники находят и приносят их ко мне в мастерскую. Из этого железа я выковываю мечи, ножи, наконечники. Оно лучше, чем бронза, кость… Когда мы такого железа не находим, то варим камни и отделяем железо.

Среди других интересных вещей Айстис увидел в мастерской Хакамда жемчуг и кораллы южных морей.

— А это откуда? Тоже с неба?

— Это все выдумки отца! Ему кажется, будто у меня должно быть все, чем богат мир! За это я ему подарю вот эту легкую, но необыкновенно прочную кирку. Он собирается в далекие горы, хочет подняться на самые высокие вершины, покрытые льдом, надеясь найти там чудотворный цветок, исцеляющий от всех недугов. Ледоруб ему очень пригодится…

Хакамд повертел в руках красивый стержень, отлитый из железа и серебра.

Айстис с удивлением увидел, что мастер, завершив работу над изделием, всегда метил его: выдавливал или вырезал, а подчас и просто рисовал человеческую фигурку, правой рукой толкающую солнечный шар, а левую воздевающую к небу.

Хакамд объяснил:

— Такой знак называется тамгой. Каждый хакас, вступивший в зрелый возраст, от старейшин своего рода получает свою тамгу. Этим знаком метят все: животных, оружие, вещи, могилы умерших… Тамгами старейшин наших родов — зайсанов — помечены и земли, которыми мы владеем. Тамги рисуют или высекают на скалах…

Уван перевел Айстису, что хакасы рисуют тамги не только как метки, но и в честь богов. Оказалось, что Уван уже не впервые гостит у хакасов и ему доводилось присутствовать на празднествах, когда на склонах крутых скал рисуют святые тамги.

— Я был на празднике, который проходил недалеко отсюда, в тихом урочище, у скалы, которую местные жители называют каменной бабкой. Она и в самом деле напоминает бабку, закутавшуюся в полотнище. Рядом с этой скалой расположена довольно большая площадка, на которой установлено много каменных скульптур, изображающих животных, а склон испещрен тамгами. Хакасы часто разрисовывают скалы, и рисуют они не только тамги. Путешествуя по их земле, я видел скалу, на которой изображены сцены охоты. Рядом с тамгами — крестиками, черточками — нарисованы краской или высечены в камне фигурки животных и людей. Хакасы верят, что если ты нарисуешь или высечешь птицу, зверя, то его дух придет посмотреть на твое творение и тебе удастся без труда овладеть добычей… А еще говорят, что рисунки — это жертва горным духам. Они — самые могущественные на земле и надо принести им жертву: оставить на скалах знак — тамгу, изображение.

— Как интересно было бы увидеть эти рисунки! — сказал Айстис, размышляя о богах и людях.

Сколько разных богов он уже перевидал за время своего путешествия! Одним больше, одним меньше… «Как ты смеешь! — заговорил внутренний голос. — Как ты смеешь оскорблять своих богов! Кто ты без них! Пылинка на дороге…» — «А кто мне эти боги? — мысленно заспорил сам с собой юноша. — Вспоминали ли они обо мне в час несчастья? Когда я задыхался на пылающем от солнца песке? Когда дрожал на рынке рабов? Нет, не прислушивались они к моим мольбам и просьбам. Значит, не такие уж они могущественные, как утверждает Даумас!»

— Они не любят показывать чужим эти рисунки. Нужно стать их хорошим другом или членом племени. Вот возьми в жены Асмаю — и сможешь не только смотреть, но и сам рисовать свою тамгу!

— Ты опять!

Уван улыбнулся. Однако Айстис заметил, что Уван интересуется Асмаей значительно больше, чем казалось…

Однажды, когда Уван, Айстис и Хакамд беседовали в мастерской, рассматривая только что отлитое украшение, в деревне послышались тревожные звуки бубна.

— Что это? Шаманша? — насторожился Айстис. — Лечит кого-нибудь?

— Тревога! Бубен шаманши возвещает об опасности! Сюни! Сюни нападают! Все к оружию! — Хакамд бросил все и поспешно оттолкнул ширму мастерской.

Айстис обомлел. За ширмой оказалось большое помещение, в котором шеренгами выстроились копья, на деревянных крюках висели мечи и луки с колчанами, полными стрел с острыми наконечниками!

В то же мгновение в мастерскую стали сбегаться хакасы — молодые и пожилые. Схватив копья, мечи, луки, продолговатые щиты, они друг за другом выбегали из помещения.

Уван тоже схватил копье, меч и выбежал наружу. За ним последовал и Айстис.

Посередине деревушки собралась вооруженная толпа. Во главе ее — Каримай. Как оказалось, он знал толк не только в путешествиях и торговле.

Одни пешком, другие верхом на лошадях устремились на откос холма, где были сооружены насыпи и выстроены заграждения из стволов деревьев. Стрелки забрались на деревья, остальные спрятались за насыпями.

Все ждали появления сюней.

Вскоре нападающие вынырнули из леса на противоположном откосе и лавиной покатились в долину. Оказавшись внизу, они рассыпались по сторонам, окружая гору, на которой находились усадьбы хакасов.

Земля дрожала от конского топота. Уже можно было разглядеть небольших, грубого сложения, однако крепких лошадей с низкими и широкими лбами. Сидевшие на них всадники в меховой одежде размахивали мечами, луками со стрелами и громко кричали. Однако Каримай хорошо знал сюней, их стремление прежде всего напугать неприятеля, заставить его без пользы израсходовать стрелы. Подняв руку вверх, он не давал знака вступить в бой.

Это ввело в заблуждение сюней. Они поверили, будто хакасы, захваченные врасплох, попрятались или разбежались. Забыв предосторожность, они гнали своих лошадей в гору.

Когда сюни были уже совсем рядом, хакасы запустили в них целый рой стрел, и не как-нибудь, а отлично прицелившись! Хакасы — хорошие охотники, и всадники стали падать с лошадей.

Послышались крики раненых и умирающих, громкое фырканье лошадей. Уцелевшие сюни растерянно повернули вспять. С той же скоростью, с какой только что нападали, они поскакали обратно в долину и скрылись, захватив с собой раненых и павших соплеменников.

— Они часто так поступают, — объяснил Каримай Увану. — Нападают внезапно и в случае удачи хватают, убивают, уводят с собой мужчин и девушек, женщин, а получив отпор, отступают, не рискуя, и ищут селения, где добыча достанется легко… Однако сюням становится все труднее. Вожди наших племен договорились между собой, как помогать друг другу при обороне, как оповещать о нападении… На сей раз звуки бубна раздались сразу же после того, как сюни, не достигнув цели, отступили от поселка, расположенного недалеко от нас… А сейчас мы послали гонцов к соседям, чтобы предостеречь их. И от них сюни отступят не солоно хлебавши.

Сюни больше не показывались вблизи деревни, и хакасы, выставив часовых, вернулись по домам.

— Почему они нападают на хакасов? — спросил Айстис.

— Хакасы не только охотники и рыболовы, они еще и ремесленники. Таких, как Хакамд, можно встретить в каждом селении. Земля здесь богатая. Она таит в себе множество редчайших камней, золота и серебра. Особенно много здесь железа, которого у сюней нет… Пока сюни правили краем хакасов, им все доставалось даром. А сейчас за все приходится платить…

Вскоре после нападения сюней Айстис подружился с Асмаей.