Внимание, мины!

Николай Дмитриевич еще до приезда Михаила Ивановича кое-что подготовил для разоружения мины: оборудовал укрытие для людей, подобрал диамагнитные (бронзовые) отвертку и плоскогубцы. Специальных ключей и другого инструмента не было. Пришлось работать с тем, что имели.

Встретил прибывшего в Очаков Иванова, и вдвоем направились к обнаруженной мине. Трактором ее выбуксировали на берег, зацепив пеньковым тросом длиною около двухсот метров. Два часа минеры не подходили к ней, выжидали...

Мы представляли, какую опасную работу надо выполнить. Любое неосторожное движение могло вызвать взрыв. И вот склонились над выбуксированной миной. Сразу определили — корпус, выкрашенный в серый цвет, алюминиевый. С чего начать?

— Произведем сначала внешний осмотр, снимем размеры мины и отдельных ее деталей, — предложил Иванов. — Внимательнее всего надо отнестись вот к этим горловинам и крышкам.

— Да, чтобы проникнуть внутрь через горловины, придется отворачивать гайки и снимать крышки, — согласился я.

Действовали осторожно, расчетливо. Произвели осмотр и обмер мины. Данные записали и отнесли в укрытие, где находились обеспечивающие нас люди.

— Сам знаешь, — говорил Иванов, — всякое может произойти. Поэтому надо делать так, чтобы о каждом нашем шаге, а не исключено, что любой из них окажется последним, знали товарищи. Снимем крышку — отнесем. Извлечем какую-то деталь или прибор — сразу в укрытие.

На этом и порешили. Начали отдавать нажимное кольцо одной из горловин.

— Как мы узнали позже, это была горловина инерционного взрывателя — очень чувствительного и опасного прибора. Извлекли его, и я с ним сразу отправился в укрытие. Там прибор сфотографировали, а я вновь отправился к месту разоружения.

Каждый прибор после извлечения его один из нас относил в укрытие. Для чего это делалось? Мина могла взорваться в любое мгновение, и наши труды пропали бы. А принятые меры позволяли сохранить хотя бы то, что уже вынуто из мины...

Очень мешал начавшийся вдруг проливной дождь. Пришлось раздеться до трусов, а снятую одежду использовать для того, чтобы как-то прикрыть аппаратуру мины. Приборы заворачивали в китель или брюки и отправляли в укрытие.

Так постепенно были вскрыты горловины, извлечены первичный и вторичный детонаторы, прибор срочности, гидростат, запальный стакан. Добрались и до часового механизма.

В аппаратной камере обнаружили замыкатель. Он оказался магнитным, то есть замыкал цепь на взрыв под воздействием магнитного поля проходящего поблизости корабля.

Работали часа три. В полной мере мы тогда не представляли всю опасность, какую хранила в себе разоружаемая мина. Больше волновала погода. Дождь не прекращался. Заботливо укрывали от влаги каждую деталь, каждый прибор. Помнили только об одном; действовать осторожно, не спешить. Это и позволило одержать победу.

Первая магнитная мина была разоружена. Это произошло 5 июля 1941 года. Все приборы и аппаратуру сложили в ящик, и Иванов отправился с ним в Севастополь.

Подвиг минеров Родина по достоинству оценила. Михаил Иванович Иванов и Николай Дмитриевич Квасов были награждены орденами Красного Знамени.

Когда изучили все приборы и принцип их действия, то сделали неутешительный вывод: только случайность спасла разоружающих от гибели. Видимо, взрыв не произошел потому, что мина лежала на малой глубине, гидростат ее не сработал и не привел схему в боевое положение. Оказался неисправным и инерционный взрыватель. Кроме того, противник еще не начал применять различные «ловушки» и ликвидаторы, которые при разоружении уничтожали мину. Так что, прямо скажем, нашим товарищам крепко повезло.

Все это определили специалисты, занимающиеся изучением неконтактных магнитных мин противника.

До войны в Севастополе изучением мин занималась минно-торпедная испытательная партия. Начальником ее был капитан-лейтенант Михаил Александрович Яковлев. Он, как и многие другие, полного представления о неконтактном минном оружии не имел, а может, и не предполагал о существовании такого оружия.

С началом войны партия и правительство приняли срочные меры по разработке отечественных магнитных мин и изучению вражеских неконтактных. На Черноморский флот направили крупных ученых и специалистов-минеров. Они и создали лабораторию по исследованию этого грозного оружия.

Лабораторию возглавил капитан 2 ранга Мещерский, помощником его назначили майора Верещагина. Располагалась лаборатория на территории Охраны водного района (ОВРа).

Но пока ученые и специалисты изучали неконтактные мины и вырабатывали рекомендации, как бороться с ними, на флоте начали применять некоторые меры по уничтожению таких мин. Магнитные мины подрывали фугасами, глубинными бомбами, использовали простейшие тральные средства — железные баржи, груженные металлическим ломом, примитивные электромагнитные тралы.

Немало интересного о минах узнали и слушатели на курсах. Стало известно, что противник в своих минах применяет различные приборы и постоянно совершенствует их.

Вскоре и противник убедился, что донные мины довольно уязвимы. После их постановки стоило пройти над ними быстроходному катеру и сбросить в это место глубинные бомбы, как они взрывались или выходили из строя и уже не были опасными для кораблей.

Тогда противник начал применять различные новшества. Прибор срочности приводил мину в боевое положение не сразу после постановки, а через определенное время. Это затрудняло их траление.

Хитроумным был и прибор кратности. Он вступал в действие после отработки гидростата и приводил схему мины в холостое срабатывание. И получалось, что, скажем, пятнадцать судов или тралов пройдет, а шестнадцатый будет взорван.

А как затруднено было траление! Ведь тральщикам требовалось десятки раз пройти одним и тем же галсом, чтобы добиться безопасности плавания кораблей.

Работа ответственная.

Когда фашисты узнали, что их мины советские минеры разоружают, они стали применять ликвидаторы и «ловушки», взрывающие их при подъеме на поверхность или при разоружении на берегу.

При изучении мин на курсах мы пользовались уже готовыми данными об их устройстве. Эти данные ценой огромного риска добывались нашими минерами.

Первый трагический случай на Черном море, связанный с разоружением мин, произошел 14 сентября 1941 года в Новороссийске. Погибли флагманский минер Новороссийской военно-морской базы старший лейтенант Семен Ильич Богачек и инженер-конструктор Борис Товьевич Лишневский, а капитан 3 ранга Александр Иванович Малов был контужен и долго пролежал в госпитале.

Специалисты столкнулись с таким фактом, что, несмотря на точное определение места падения мины и многократное прохождение над этим местом катера с тралом, все же мина не взрывалась. Надо было определить, почему так происходит. Минер капитан-лейтенант Иван Васильевич Щепаченко решил разгадать этот секрет. На тральщике он подошел к месту падения одной из вражеских мин.

Разоружить эту мину ему поручили с Иосифом Александровичем Ефременко.

Готовились к операции тщательно. Ефременко и Щепаченко побеспокоились об охране места разоружения, проинструктировали весь личный состав, участвующий в этом опасном мероприятии.

Водолазы остропили мину. Ее отбуксировали к берегу, вытащили на сушу.

Помня о случае в Новороссийске, Ефременко и Щепаченко выждали минут тридцать, а потом подошли к мине, чтобы решить, как начать ее разоружение.

Мина лежала горизонтально, горловиной вторичного детонатора вверх. Горловина инерционного взрывателя оказалась внизу. К ней было трудно подобраться еще потому, что под нее попал буксирный конец.

Первым один на один с миной остался Ефременко. Он должен был извлечь электрический запал. При вывинчивании пробки этого запала Ефременко услышал сильное шипение и поспешил в укрытие. Потом вместе с Щепаченко они определили причину этого шипения. Мина лежала в воде, была холодная, а когда оказалась на берег, то ее нагрело солнце. Находящийся в ней воздух расширился, давление его увеличилось, вот он и вырвался наружу с таким шумом.