Легенда о смерти Александра I

Скоро келья была построена, и старец переехал в неё. Он был очень доволен своим жилищем и думал остаться здесь надолго. Но скоро ему пришлось отказаться от своего намерения.

Лишь только Федор Кузьмич переселился к Сидорову, как стали являться к нему крестьяне разных окрестных деревень и наперебой предлагать поселиться у них. Все эти постоянные разговоры и невольные недоразумения, которые происходили у приходящих с Сидоровым, вынудили старца покинуть так понравившееся ему место.

Он переехал опять в деревню Зерцалы, в место своего постоянного пребывания. В Зерцалах многие зажиточные крестьяне звали старца жить к себе и предлагали самые выгодные условия, но Федор Кузьмич отклонил все предложения и поселился у одного бедного крестьянина Ивана Иванова, человека семейного, только что отбывшего наказание в каторжных работах.

Иванов, хотя был человек бедный, но с большой радостью принял к себе в дом старца. Заботливость о нем семьи этого бедного человека трогала Федора Кузьмича, их любовь скрашивала неприглядную обстановку, в которой приходилось ему жить.

— Здесь, — думал старец, — я буду жить спокойно. — Никто не будет спорить из-за меня.

Потребности Федора Кузьмича были невелики, и в первое время теснота помещения и недостатки семьи его не угнетали. Он работал вместе с семьей, помогал им по хозяйству. В свободное время беседовал с крестьянами или ходил по соседним деревням.

Но скоро старец стал задумчив. Отсутствие отдельного помещения, необходимость всегда быть на людях, все это тяготило его. Хотелось побыть одному, подумать, почитать, а уйти было некуда.

Иван Иванов, внимательно наблюдавший за жизнью старца, тотчас заметил его задумчивость и понял, чего он хочет. Он собрал крестьян своей деревни, и сказал им:

— Наш Федор Кузьмич что-то все грустит, тяжело ему, должно быть, у меня. Да и то сказать — негде, бедность заела. Боюсь, не ушел бы он от нас. Все мы его любим и уважаем, давайте построим ему келью. К одному к кому-нибудь из вас он не пойдет, а если построим келью всем миром, он не откажется.

Крестьяне охотно согласились на предложение Иванова; они, действительно, опасались, как бы старца кто-нибудь не сманил в другую деревню. Послали несколько крестьян, чтобы они поговорили с Федором Кузьмичем и вместе с ним выбрали место. Старец был тронут заботливостью крестьян и просил их построить ему келью из заброшенного овечьего хлева.

Келья была построена быстро, и Федор Кузьмич туда переселился. Здесь он прожил около 6 лет. Работал, копался в огороде, помогал мужикам, ко всему присматривался, всем интересовался. Желая познакомиться с приисковой жизнью, он однажды летом ушел на прииски в Енисейскую тайгу, где работал несколько месяцев в качестве простого рабочего. И сюда, в эту тяжелую жизнь приисковых рабочих, он внес тепло и свет. Его седая голова была всюду заметна, и его ласковая речь всегда собирала толпу слушателей. Промыслами управлял тогда известный в Сибири золотопромышленник Асташев. Он невольно обратил внимание на старца, часто с ним беседовал и относился к нему с большим уважением.

В 1849 году один из почитателей старца, крестьянин Иван Гаврилович Латышов предложил Федору Кузьмичу построить ему избу около своей пасеки, в местности очень живописной, и переехать туда на постоянное жительство. Так как в деревне Зерцалах жить старцу было несколько беспокойно, то он охотно принял предложение Латышова и переехал к нему во вновь построенную избу.

В жизни Федор Кузьмич был очень скромным и нетребовательным человеком. Обстановка его жилища была очень скудна. Простая, сколоченная из досок постель, на которой лежал жесткий тюфяк, небольшой столик, две или три скамейки — вот и все. В правом углу висело несколько образов: Печерской Божией Матери, образ Александра Невского и др. Любил старец картины религиозного содержания. Их ему обыкновенно приносили странники. Из них он брал только те, которые имели осмысленное содержание. Так на стенах у него висели виды монастырей, портреты духовных лиц, картины, иллюстрирующие священную историю. На столе стояло небольшое распятие, лежали Евангелие, Псалтырь, Молитвенник и книжка, носившая название: «Семь слов на кресте Спасителя». Ни лубочных картин, ни лубочных книг он не имел и не любил их.

Носил старец всегда длинную белую из грубого холста рубаху, такие же штаны. На ногах у него были бумажные чулки, которые он менял каждый день, и кожаные туфли. Сверху надевал он темно-синий суконный халат, а зимой старую потертую доху и валенки.

Федор Кузьмич был очень опрятен. В его небольшой келье всегда была поразительная чистота, и сам он всегда был одет в чистое белье и платье.

Был он большой постник, но никогда не показывал это окружающим. Когда однажды одна из ею почитательниц принесла ему жирный пирог с нельмой и спросила его, будет ли он его есть, он улыбаясь ответил:

— Отчего же не буду? Буду, я вовсе не такой постник, как ты думаешь.

Таких подаяний приносили ему много: каждый праздник бабы тащили ему пирогов, лепешек. Он все принимал; но ничего почти не ел сам.

— Это гостям, — говорил он, складывая в одну кучу приношения.

И, действительно, все эти приношения поедались странниками, которых много заходило к нему, чтобы побеседовать с ним или поделиться новостями.

Вообще Федор Кузьмич ел все, даже мясо, но все в небольшом количестве.

Посещая своих знакомых, он любил посидеть и поговорить за самоваром, но более двух стаканов чая никогда не пил. Вина же совсем не употреблял и всегда выговаривал тем, кто пьет.

Когда бывал один, копался в огороде или бродил по лесу.

Слава о его святой жизни скоро распространилась по всей округе, и к нему отовсюду стекалось много народа. Он всех принимал и со всеми беседовал. Денег за советы никаких не брал и давал их всегда бесплатно. Обыкновенно говорил он или стоя против собеседника, или прохаживаясь взад и вперед по комнате. Некоторых из собеседников оставлял ночевать и беседовал с ними подолгу.

Он не был отшельником. Наоборот, он стремился быть на людях. Живя среди крестьян, он старался быть им полезным, чем мог. Учил детей и делал это с большой любовью и интересом. Сообщал им сведения из географии, истории. Старался развить в них любознательность. Дети любили его и всегда учились с большой охотой. Со взрослыми он беседовал или на религиозные темы или рассказывал им об исторических событиях, в особенности о войне двенадцатого года. Помогал крестьянам в их хозяйстве, делился с ними кое-какими агрономическими сведениями. В каждой деревне, где старец поселялся, скоро он становился необходимым человеком, и не удивительно, что крестьяне наперебой старались заманить его к себе.

Федор Кузьмич был очень религиозен, он любил ходить в церковь. Стоял всегда на одном излюбленном месте, у входа, усердно молился и тихонько подпевал певчим.

Одна за ним была странность: он никогда не исповедовался и не причащался у местного священника. Это невольно удивляло всех. Священник не раз спрашивал его, почему, он чуждается святого таинства. Но старец всегда неизменно отвечал:

— Господь удостоил принимать меня эту пищу.

Священник недоумевал, где мог причащаться Федор Кузьмич, и относился к нему с недоверием.

Скоро он решил, что перед ним еретик, не признающий таинства, и еретик опасный, ибо, благодаря своему авторитету, он оказывает дурное влияние на окружающих. Чем больше упорствовал Федор Кузьмич, тем больше гневался священник.

Однажды вечером священник шел по селу и увидел сидящего на завалинке Федора Кузьмича — тот беседовал с крестьянами. Вид спокойно беседующего старца взволновал священника.

«Мутит», — с раздражением подумал он и подошел к Федору Кузьмичу.

— Вот беседы ведешь, народ волнуешь, — начал священник гневно, — а таинства священного гнушаешься. Почему не ходишь к причастию?

— Я уже сказал тебе, — спокойно ответил старец, — что Господь удостоил меня принимать эту пищу.

— Лжешь, ты — еретик и безбожник, а вы не слушайте его, — строго обратился батюшка к сидевшим крестьянам, и, гневный, зашагал дальше по селу.