Северный пламень

— Из Курляндии к нам на воссоединение движется большой обоз генерала Адама Левенгаупта с вооружением, — Карл, скрипя половицами, ходил взад-вперед, заложив руки за спину, — с провиантом, лекарствами и подкреплением из курляндцев, немцев и финнов. Этот обоз очень нам будет нужен для осады города Полтава. Только вам я могу доверить помочь генералу Левенгаупту, вашему хорошему знакомому, провести литвинскими дорогами обоз до Полтавы. Туда, в Полтаву, скоро направлюсь и я на встречу с войском гетмана Ивана Мазепы. Вы же хорошо ориентируетесь на дорогах Литвы, не так ли?

— Так, Ваше величество, ориентируюсь хорошо!

— Выделяю вам отряд охраны, и выезжайте немедля в Вильну. Левенгаупт хорошо знает Лифляндию и Жмайтию, но Литву не так хорошо. И пусть у него и будут проводники, самый главный и надежный проводник и переводчик — это вы, полковник Кмитич. К тому же вы прекрасно справитесь с улаживанием недоразумений с местным населением. Таковые, думаю, возникнут, и не раз.

— Благодарю за доверие, Ваше величество, — слегка поклонился Микола и вновь взглянул на Карла. Тот улыбался.

— Идите, собирайтесь, господин Кмитич! Счастливого вам пути! Еще увидимся, надеюсь?

— Так, Ваше величество! Обязательно! — кивнул Микола…

Кмитич стремглав побежал собираться… В тот же день он, быстро попрощавшись с Потоцким, выехал из Могилева в сопровождении небольшого отряда, в котором вызвались ехать и Могилевские добровольцы — местные шляхтичи и мещане.

Дальнейший же маршрут армии Карла должен был пролегать на юго-восток, через территорию уже Московии на Полтавщину в Русь, на соединение с войсками Ивана Мазепы, который в конечном итоге, после многих обид, нанесенных ему Петром и Меньшиковым лично, прознав к тому же, что на место киевского гетмана метит сам Александр Данилович, решил все же уйти от Петра, заключив пока что тайный союзный договор с Карлом.

Глава 26

Могилевский апокалипсис

К переманиванию Ивана Мазепы, что было непросто, приложил руку и Кароль Радзивилл, активно переписывающийся с Лещинским, Синявским и Мазепой. Пока его друзья громили армию Меньшикова под литвинским Головчином и стояли лагерем в Могилеве, Несвижский князь вел бурную подковерную игру между Лещинским и Мазепой практически все лето. После того как Кароль подписался под трактатом о лишении власти Фридриха Августа, Кароль получил в собственность староство Дубовское, и под его руководством с 14 по 16 ноября минулого года прошло заседание Сейма. Кароль, долгое время оставаясь вопреки собственному желанию в лагере Августа и Паткуля, ныне активно подключился к сотрудничеству с новой властью. Правда у самого Лещинского были большие сомнения насчет Кароля — искренен ли он? Не остался ли он человеком Фридриха Августа?.. Ну а Кароль развернул бурную деятельность по налаживанию контактов с берлинским Фридрихом I, с Силезией… Там он встречался с королевичем Константином Собесским и наконец вернулся к Лещинскому, рассказывая об успехах своей миссии. И все это время Кароль переписывался с коронным гетманом Адамом Сенявским, с которым обсуждал проект «успокоения Речи Посполитой», все еще разрываемой политическими противоречиями сторонников Августа и Лещинского, сторонников Сапег и Огинских… Синявский в свою очередь поддерживал негласный контакт с московским царем Петром и шепнул Каролю по секрету одну деликатную новость: Меньшиков нацелился на пост киевского гетмана, пост самого князя Ивана Мазепы. И если бы не Петр, который пока что не желал смещать надежного старика, то гетманскую булаву Мазепы уже давно бы забрал чванливый Александр Данилович. Да и Петр, впрочем, уже сомневался, оставлять ли украинского русина в русинском знатном городе или же заменить своим, московитом, верным Алексашкой…

«Это шанс переманить на нашу сторону Мазепу!» — решил тогда хитрый Юстус…

Кароль еще раз встретился с Мазепой. Старик выглядел совсем подавленным. Но не по поводу борьбы за гетманскую булаву. Приближающиеся к Полтаве войска Меньшикова дотла спалили русский город Батурино… Солдаты безжалостно уничтожили город, разрушив все, взорвав даже православные церкви, убивая всех, кто попадался на их пути: мужчин, женщин, детей… В это же время в городе находился и сам Мазепа, и гетману чудом удалось отбиться от наседавших царских ратников и унести ноги. Произошла же эта трагедия из-за того, что до Меньшикова дошли слухи, что Мазепа недоволен им и размышляет о смене хозяина. Хотели ли Меньшиков и его неравнодушный к крови царь запугать старого князя? Возможно… Но добились эти два кровопийцы обратного. Безумное преступление московской армии всколыхнуло всю Русь, не только Украйну. Люди брались за оружие и нападали на обозы и казачьи и калмыкские разъезды «подлых москалей», убивая их всех подряд…

Подталкивал Мазепу и Кароль Станислав:

— Ваш кум, Михал Серваций Вишневецкий, сына которого вы год назад крестили, уже перешел к Карлу! Это ли не показатель! Да, он молод, но каковым же противником был и Сапег, и Карла, а вот нынче уже тоже за шведов и Лещинского!

— Верно, Михал свой выбор сделал. Надеюсь, правильный. Только вот у вас данные по Вишневецкому устарели, пан Кароль, — глухо отвечал Мазепа, задумчиво крутя пальцем длинный ус, — выкрали москали Вишневецкого и увезли к себе. Вот за то и выкрали, что перешел к Карлу!

Кароль Станислав почувствовал нахлынувшее раздражение от упрямства этого старика. «Он, кажется, намекает, что из-за боязни повторить судьбу Вишневецкого нужно и дальше держаться за царский подол — так, что ли?» — сердито думал Несвижский князь.

— Пан гетман, Вы повторяете мои ошибки, пан гетман, — нервно заговорил Кароль, — я так долго сидел в ненавистном мне стане Августа, что дождался, пока шведы спалили мой Несвиж. Лучший замок Речи Посполитой, символ нашей силы и красоты сгорел, и теперь я не уверен, что лично сам успею его восстановить. Наверное, уже дети мои завершат сей труд. И это мне поделом, пан гетман! Сидел, как дурак, да смотрел, как с одной стороны меня жгли мои союзники московиты, а с другой враги — шведы. И какой смысл держаться за царскую свитку, когда он, царь, ведет себя хуже врага? Так уж лучше со шведами против московитов, тем более что воевать царская армия так и не научилась. Она только научилась с бабами да детьми малыми воевать да хаты литвинские и русинские палить. Вот это они умеют!

— Злые и несчастливые наши початки, — говорил Мазепа Каролю, опустив лысую голову с выстриженным длинным оселедцем, — знаю, что Бог не благословит моего намерения. Теперь все дела инако пойдут…

— Не вы ли, пан гетман, говорили, что только дурак не отложится от лагеря царя за все, что он вам сделал? — спрашивал Кароль, упорно желая вытащить Мазепу из враждебного стана.

— Говорил. Но присягал же я царю!

— Присягали? — возмущенно воздел руки Кароль. Он встал и принялся расхаживать перед сидящим у края стола гетманом.

— О какой присяге вы говорите, пан Мазепа?! — возмущался Кароль. — Ответьте мне лучше, по праву ли царь удерживает Киев? Ведь вспомните артикул договора Вечного мира от 1667 года! Царю разрешалось оставить войска в Киеве всего на два с половиной года! Увел ли отец царя Петра свои войска через эти два с половиной года? Нет! И через пять лет не увел! И через десять! Вообще не увел! Исправил ли ошибку папаши наш буйный реформатор и поклонник справедливых и правильных во всем немцев Петр? Тоже нет! Так что забудьте о присяге, пан гетман! Присяга для негодяя не стоит и ломаного гроша. Царь сам нарушил уже не одну присягу, и шведам данную, и нам! Он шведам тоже клялся не нападать на них. А как и какой присягой объяснить его разбойные деяния в наших городах и весях? Оскверненная София Полоцка — вам, православному человеку, ничего не говорит? Дьявол он, этот царь! Антихрист! Не православный и не христианин вовсе! Как наш Казимир Лыщинский! Но тот, правда, лишь Бога отрицал, да никого не убивал и не жег.