Митридат

«О боги!-думала восхищенная Лаодика.-Вылитый Фаэтон!»

Колесница Митридата пришла первой.

– Твой брат- необыкновенный человек, дорогая моя,- заметил супруге Никомед.- В нем столько силы, упорства и честолюбия, что я не удивлюсь, если со временем он затмит подвиги

Геракла либо станет Великим, как царь македонский Александр.

«Да, Митридат достоин великой доли в отличие от некоторых»,- подумала Лаодика, незаметно бросив на мужа неприязненный взгляд.

В ней все больше росло разочарование Никомедом, а после встречи с возмужавшим Митридатом вифинский царь и вовсе упал в глазах честолюбивой Лаодики. Она считала унизительным для себя делить ложе со столь слабовольным и слабосильным человеком, как царь Никомед. Лаодика полагала, что ее красивым телом вправе обладать только такой могучий и упорный царь, каким является ее брат.

Вот почему Лаодика завела с Митридатом такой разговор, когда они оказались наедине в усыпальнице их матери. Это произошло на другой день после скачек.

– Вся жизнь моя полна разочарований, Митридат,- сказала Лаодика, утирая слезы. Перед этим она несколько минут проплакала

над саркофагом с телом матери.- Мама была права, когда говорила мне: счастье и несчастье женщины зависит от мужчины, будь она хоть пастушка, хоть царица. Сначала судьбой женщины распоряжается ее отец, блюдя исключительно свои интересы, затем муж, ценящий прежде всего приданое своей суженой и могущество ее родни.

Любить царственной женщине позволительно лишь своих детей, рожденных, как правило, от нелюбимого супруга. Помышлять же о более сильном чувстве, пробуждающем страсть, дозволено скорее блудницам, нежели царицам. Разве это справедливо?

– Это несправедливо,- согласился Митридат, не понимая, куда клонит сестра.

– Никомед мне противен,- на красивом лице Лаодики появилась гримаса отвращения,- противен во всем! Его поцелуи мне несносны, как и прикосновения его вечно влажных скользких пальцев. Когда он перепьет вина, то по ночам мочится под себя в постель! Это не царь, а просто взрослый ребенок. Я не хочу иметь детей от него.- Лаодика приблизилась к Митридату и обвила его шею руками, заглядывая в глаза.- Я хочу иметь детей от тебя, мой Геракл! Оставь Роксану, Митридат, она глупа и некрасива. Ниса сказала мне, что Роксана родила тебе сына-урода, а я рожу тебе прелестных и здоровых детей. Я создана для тебя!

Митридат был смущен и ошарашен.

– Никомед мой друг и союзник,- пробормотал он,- я не могу увести у него жену. И это накануне новой войны! Ты с ума сошла, Лаодика! Одумайся, сестра!

– Поздно,- стояла на своем Лаодика, не выпуская брата из своих объятий.- Только ты мне нужен, мой любимый! Только тебя я ждала столько лет!

Митридат вздрогнул: такие же слова говорила ему мать, соединяясь с ним на ложе. Глядя в устремленные на него глаза Лаодики,

Митридату казалось, что мать не умерла, что она стоит сейчас перед ним, еще более молодая и прекрасная! По телу Митридата прошел вожделенный трепет.

Лаодика сразу это почувствовала.

– Не будем терять время, мой милый,- страстно зашептала она, теснее прижимаясь к Митридату.- Возьми меня прямо сейчас, прямо здесь… Я безумно хочу тебя!

Лаодика принялась торопливо раздеваться, бросая одежды себе под ноги. Она проделывала это умело и ловко. Оставшись нагой, лишь с браслетами на руках и ожерельями на шее, Лаодика стала раздевать Митридата. Митридат не сопротивлялся. Он видел перед собой не сестру, но другую женщину, узрев поразительное сходство с нею в наготе Лаодики.

Все произошло быстро. Два нагих тела, объятые вожделением, стоя соединились возле мраморного саркофага. Лаодика подставила Митридату свое распаленное желанием чрево, повернувшись к нему задом и прогнув спину. Митридат со сладострастным пылом делал свое дело, неутомимо и ритмично. Лаодика сладко постанывала. Ее голое тело было великолепно!

Эти пышные округлые формы растревожили в Митридате немного подзабытые впечатления от единения с той, что сейчас лежала в саркофаге, одетая в белое и в черном египетском парике.

Утолив страсть, брат и сестра так же поспешно оделись.

Митридат никак не мог избавиться от легкого смущения, чувствуя себя подростком, которого соблазнила взрослая женщина.

Впрочем, Лаодика была старше его на шесть лет, и в ее манере держаться было что-то покровительственное.

– Так ты согласен, чтобы я стала твоей женой?- напрямик спросила Лаодика, устремив на брата прямой требовательный взгляд.

– Согласен,- ответил Митридат, не скрывая того удовольствия, какое он вкусил только что.- Но как быть с Никомедом?

– Ты сказал, что вы затеваете новую войну,- Лаодика многозначительно повела бровью,- а Никомед смертен, как любой в его войске. Точный удар копья или метко пущенная стрела запросто могут избавить нас от Никомеда. Можно устроить так, что несчастный Никомед упадет с лошади и расшибется насмерть либо утонет при переправе через реку. Разве мало роковых случайностей происходит на войне?

Митридат молча покивал головой, понимая намеки сестры. Затем медленно произнес:

– Остается еще Роксана. Я могу развестись с ней, но выгнать ее из дворца не смогу, поскольку…

– Роксану лучше всего отравить,- была беспощадна Лаодика.- Она страдает от своего уродства, и страдания эти разжигают в ней жгучую ненависть ко всему красивому. Ко мне, например.

Или к сыну Антиохи: он такой красавчик! К тому же Роксана ревнива до безобразия и у нее на лице написано, что она способна на любую подлость. Самое лучшее- умертвить ее! Только без шума. И без спешки, брат мой. Иначе это будет выглядеть подозрительно.

– Я не смогу это сделать, сестра,- решительно сказал Митридат.

– А я смогу, только ты не мешай мне,- сказала Лаодика и лучезарно улыбнулась.

– Ты- страшная женщина,- после краткой паузы прошептал Митридат.

На что Лаодика не задумываясь ответила: – Лучше быть страшной женщиной, чем несчастной, Митридат.

Лаодика посоветовала Митридату сочетать браком их сестру Нису с ее сыном Ариаратом.

– То, что Ниса доводится Ариарату теткой, не помеха,- говорила она.- Я знаю, что в каппадокииском царствующем доме, как и в роду понтийских царей, допускаются браки между кровными родственниками. Этот брачный союз привяжет Каппадокию к Понту. Поскольку Лаодика в недалеком будущем видела себя супругой Митридата и понтийской царицей, поэтому она без промедления начала проявлять заботу о процветании Понтийского царства. Ее супруг с неодобрением отнесся к подобным заботам своей жены, в принципе не одобряя кровнородственных браков. В глубине души Никомед также не желал усиления Митридата за счет Каппадокии, царство Митридата и без того почти вдвое превосходило Вифинию по обширности занимаемой территории. Совет Лаодики Митридат обсудил в узком кругу своих приближенных. Стефан без колебаний заявил, что женитьба Ариарата на Нисе – это прямая выгода Понту.

– Посуди сам,- говорил Стефан Митридату.- Ариарат еще мальчишка! При определенной изворотливости Ниса могла бы вертеть им как угодно, исходя из твоей выгоды.

– Нисе самой не мешало бы поднабраться ума,- с сомнением заметил Митридат.

– Приставишь к ней сообразительного советника, только и всего,- сказал Стефан.

– Выход Нисы замуж за Ариарата – это удобный повод для вмешательства в каппадокийские дела,- согласился со Стефаном Тирибаз.- Выпускать Каппадокию из-под нашего влияния никак нельзя! Там и так советник Ариарата Гордий излишне задирает нос: изгнал из страны мать Ариарата, говорят, сватает за него свою племянницу. Не иначе, Гордий желает поставить Каппадокию вровень с Вифинией и Понтом.

– Надо без промедления засылать сватов в Каппадокию,- высказал свое мнение Моаферн.

– И пригрозить войной, если Гордий вздумает противиться этому браку,- добавил Сисина. Решительный порыв Сисины одобрил и Фрада.

– Будет лучше, если посольство в Каппадокию возглавлю я,- сказал он.- Я сумею надавить на Гордия должным образом, заодно распишу Ариарату все прелести Нисы.