Хей, Осман!

Теперь Осману захотелось побыть среди юношей и девушек селения. Видя их такими весёлыми и сидящими друг против друга, видя красивых девушек с открытыми лицами, Осман и сам развеселился... Он, конечно, припомнил сердитые слова шейха Эдебали о том, что девушки селения не прикрывают лиц. Но теперь-то он вовсе не был согласен с шейхом!.. «Наши девушки тоже храбры и свободны! - подумал Осман. - И почему это шейх бранил наших кочевниц?! Что он знает о нашей жизни! Его жены и дочери сидят взаперти в хорошем доме, а наши женщины и девушки должны разбирать и ставить юрты, и ехать верхом за стадами, держа перед собой на седле ребёнка...» Он вспомнил мать и затосковал, потому что он часто тосковал при мысли о матери. Он тосковал, потому что, в сущности, любил не только отца, но и мать. И было ему тоскливо от мысли об их ссоре навсегда...

Юноши и девушки одеты были по большей части в красное. Будто маки и тюльпаны преобразились в молодых и красивых людей и собрались во дворе сельского дома. На головах юношей надеты были шапки войлочные мягкие, украшенные звёздочками парчовыми. В Итбурну юноши также не заплетали волосы в косы, а брили головы. Ведь здесь люди жили трудами на земле. Они держали овец, коз. Но самым важным для них было - выращивать ячмень и пшеницу. Весной они сеяли, осенью убирали урожай, срезали спелые колосья острыми серпами... «Они и не должны носить косы!» - говорил себе Осман... А теперь он вдруг подумал, какими глазами смотрят на него девушки Итбурну... В становище родном многие юные девичьи взгляды устремлялись ему вслед... Но его сердце не билось в ответ сильнее...

А девушки Итбурну, которых он теперь мог хорошо разглядеть, притягивали его. Они блестели кольцами, браслетами на запястьях, монетами, нашитыми на маленькие круглые шапочки. У иных шапочки украшались султанами из перьев птичьих, более всего - фазаньих. У других на лбу сверкали повязки, составленные из серебряных колечек, золотых шариков и красных кораллов. Головы нескольких девушек украшали круглые уборы из червонного золота... Осман, усевшийся рядом с юношей, позвавшим его, испытывал всё же некоторую робость; и тихо сказал соседу:

   - А ваше селение богато! Сколько золота на ваших красавицах!..

   - Селение - не бедное! - также тихо отвечал юноша. - Но многие из этих уборов переходят по наследству от бабки к внучке...

Осман сторожко оглядывался и приметил нескольких странных девушек. Девушки эти были одеты в хорошие платья, на груди поблескивали коралловые ожерелья. Но головы их украшались шапочками войлочными, сделанными наподобие мужских шапок... Это удивило Османа и он снова склонился к уху своего соседа:

   - Друг! Отчего на головах этих девушек мужские шапки?

   - Оттого что это «сатанг» - девушки, которые любят девушек!

   - Как это? - изумился Осман, повысив невольно голос.

   - Тише! - сосед погрозил ему пальцем. — Эти девушки влюбляются в девушек же, страдают от любви, складывают любовные песни и стихи... Но что они творят друг с другом, если добиваются взаимности, я и сам не знаю!..

«Ну и люди в Итбурну! - думал Осман, и насмешливая улыбка чуть растягивала губы под усами молодыми. - Ну и девушки в Итбурну! Шейху, право же, есть за что сердиться на них! Но мне нравится вот так сидеть и любоваться красавицами!..»

Осман глянул на свои сапоги. Штаны на нём были сегодня самые простые, из самого толстого домашнего полотна, а на колени нашиты кожаные кружки из кожи, выкрашенной в тёмно-красный цвет. И сапоги на нём были самые простые, лишь слегка прикрашенные опять же нашивками кожаными... А здесь парни сидели нарядные, в штанах розовых и красных, в рубахах алых... Но кто же мог знать, что сегодня позовут Османа в этот двор?!.. Знал бы, приоделся бы дома, в своей юрте...

Меж тем юноши и девушки принялись загадывать друг другу загадки. В такую игру случалось игрывать Осману и в становище родном, но только в детстве. Это считалось детской забавой, взрослые не загадывали друг другу загадок. Но здесь, в Итбурну, велось иначе.

Одна из девушек в дорогих уборах из червонного золота вдруг обратилась к Осману со своей загадкой:

   - Гель бизим эве - кояйим гётюне! — Приди к нам в гости - и я её под тебя подложу!..

Осман невольно покраснел. От волнения он никак не мог сообразить, о чём же его спрашивают. Сосед его уже наклонялся к нему, когда девушки закричали наперебой:

   - Нет, нет!..

-Нет!..

   - Не подсказывай!..

   - Не подсказывай ему ответ!..

   - Пусть сам отвечает!..

Сосед Османа откачнулся от него, смеясь...

Осман развёл руками:

   - Не знаю. Слишком трудная загадка, никогда не слыхал такой!

Все засмеялись, кто тише, кто громче, кто звонкими девичьими колокольчиками, кто - мужским басовитым хохотком...

   - Теперь - пляши!..

   - Теперь пляши!.. - зашумели голоса.

Осману сделалось необычайно неловко. Плясать! В этих сапогах простых, в этих простых штанах из полотна домашнего!..

   - Не буду я плясать! Оставьте вы это!..

   - Оставьте его, - вмешался другой парень. - Он ведь не из наших, для него игры наши внове!

Девушки загомонили, хохоча.

   - Пожалеем его, пожалеем! - прозвучало сквозь смех...

«Эх! Попался я в капкан!» - Осману сделалось и смешно

и досадно. Но он вовсе не хотел, чтобы эти бойкие девчонки жалели его! Раздосадованный, он вскочил, выбежал на середину просторного двора и принялся плясать... Плясать он умел и любил... Ноги его, пусть и сапоги не очень гожие, а двигались легко - то одна вперёд, то другая... Руки летели над головой, падали вниз, раскидывались крыльями... В становище ему случалось переплясывать самых лихих танцоров!..

«А вот ещё и запою!» - решился он, назло всем здесь решился. Потому что какая же это пляска без музыки, без песни?!..

И он запел...

И вдруг что-то прервало его пляску и пение. А ведь все так захвачены были его голосом поющим, его движениями ловкими!.. И вдруг что-то случилось. Он не знал, что же это случилось, но песня его прервалась невольно, руки упали и остановились ноги... Он плясал спиной к воротам, но теперь обернулся; сам не знал, отчего!..

Девушка, по виду лет пятнадцати или четырнадцати, остановилась в воротах. И когда он обернулся, то вдруг и увидал её всю. И на что-то было похоже, то, как он увидал её; уже в своей жизни он так глядел на кого-то... На кого?..

Девушка одета была в платье нарядное цвета «турунджу» - оранжевое. Платье такое - с оборками в несколько рядов по подолу - показалось Осману тотчас очень красивым. Ворот платья обшит был узорчатой тесьмой, тесьма была бахромчатая и потому на грудь свешивались кисточки. К этим кисточкам привешены были подвески красные, коралловые, и ещё какие-то украшения серебряные... Волосы девушки были - на тюркский манер - разделены на две длинные, долгие пряди и перевязаны сверху, над ушами маленькими, красными широкими лентами...

Но что одежда нарядная! Осман взглянул на её лицо и замер, так и застыл... Руки неловко брошены книзу, ноги в сапогах топнули на месте, притопнули...