Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана

Из-за далеких сопок выползла красная луна. Через некоторое время она заблестела и стала серебряной. Чиркудай лежал на кошме, подложив под голову седло Чёрного, отдающее терпким конским потом. Он прищурился и увидел вдали своих нукеров, медленно разъезжавших по дальним холмам на фоне освещенного луной неба. Это были сторожевые дозоры. Посмотрел на звезды и, отыскав Большую повозку, вздохнул, и стал засыпать.

Перевалив холмы, тысяча Чиркудая вымахала на окраину широкой долины, покрытой зелёным травяным ковром. Без его приказа, согласно намеченному плану, сотни стремительно разошлись в стороны, образовав фронт шириной в версту, и остановились. И тут же на другом конце плоскогорья показалась возбужденно визжащая орда тайджиутов. Они мчались, вертя сверкающими саблями над головами, безо всякого намека на строй. Их было много, но каждый был сам себе хозяин. Орда шла полукольцом, стараясь взять в клещи тысячу.

Чиркудай окинул взглядом это дикое войско, которое разметалось далеко в стороны, подождал немного и, подняв вверх руку, дал команду к атаке.

Сотни двинулись разом, навстречу бешеным тайджиутам, всё ускоряя и ускоряя ход. Чиркудай летел на левом крыле во главе первой сотни.

Когда до самых ближних тайджиутов, осталось не более трех полётов стрелы, Чиркудай резко отдал команду рукой – совершать стрельбу с хода – и сам, быстро вытащив лук из колчана и положив стрелу, выстрелил. Он успел выпустить две стрелы, как и его воины. Передние ряды, ничего не понявших тайджиутов, смялись, всадники стали падать десятками, вместе с конями, загораживая дорогу задним.

Сунув лук в колчан, Чиркудай выхватил из хурджуна кистень, отодвинул его немного в сторону, и выбрал в толпе свои жертвы. Все воины тысячи тоже взяли кистени. А движение тайджиутов застопорилось.

Некоторые из упавших вскочили на ноги, поймали коней, взобрались на них и, яростно нахлёстывая обезумевших животных, удирали прочь, от непонятно как, с большого расстояния, сразивших их бандитов.

Вскоре и задние тайджиуты заметили что-то неладное. А, рассмотрев десятки своих соплеменников, корчившихся на земле, и жалобно ржущих раненых коней, торопливо поворачивали, чтобы уйти назад. Но только мешали друг другу, сталкивались и падали.

Для тайджиутов, молчаливо надвигающийся полк, превратился в страшную силу, пугая своей чёткой организованностью и слаженностью. Никто из нападавших не кричал, чтобы запугать противника. В воздухе висели лишь удаляющиеся выкрики удиравших во все лопатки «храбрецов», стоны раненых и грохот копыт полка Чиркудая.

Чиркудай на это и рассчитывал. Сотни поделились на десятки и охватили мечущихся в свалке тайджиутов со всех сторон. Они почти замкнули кольцо, когда Чиркудай врезался во главе первой сотни в ряды отступавших и стал махать кистенем направо и налево, выбивая неумех из седла. За его спиной с бешеным азартом работали нукеры.

Они не убивали тайджиутов, потому что тысяча Чиркудая еще не получила настоящие, боевые кистени. Они использовали учебные, у которых камни были завернуты в войлок. Но удары самодельных булав оглушали не хуже железных, вышибая из седла, почти не калеча.

Ничего не понимающие тайджиуты пытались уйти в сторону, как попало махали короткими саблями, бестолково защищаясь. При этом они иногда задевали своих, отчего в их рядах возникла еще большая паника. Наконец они стали сбиваться в неуправляемую кучу. Крики их командиров утонули в отчаянном рёве толпы, стремившейся убежать отсюда подальше. Полк Чиркудая лишь пугал, не очень сильно наседая на противника. Нукеры сплоченными десятками скакали по кругу, выводя толпу тайджиутов в сторону их куреня. И когда между десятками образовался большой проход, тайджиуты ринулись в него, бешено нахлестывая коней. Они рванули в сторону своего куреня, думая найти там спасение.

Ссадив с коней пятерых, Чиркудай приподнялся на стременах, и прикинул, сколько от них улепетывает противников. Уходило больше половины. Он свистнул в уйгурский свисток, давая команду к преследованию тайджиутов половиной тысячи. А пятьсот нукеров должны были отобрать коней у поверженных, взять их оружие и, оставив для конвоя две-три сотни, в зависимости от обстоятельств, скакать за ними следом.

Половина тысячи ворвалась в стойбище на плечах потерявших разум от страха чабанов. Всё получилось так, как предполагал Чиркудай со своими командирами. Но, увидев родные юрты, тайджиуты остановились и попытались развернуться, чтобы атаковать полутысячу. Однако нукеры Чиркудая не позволили им это сделать. На полном ходу, они врезались в попытавшихся возобновить атаку тайджиутов, хладнокровно ссаживая их с коней, стараясь не убить. К неописуемому шуму, крикам людей, ржанию лошадей и топоту копыт, прибавился дикий женский визг насмерть перепуганных обитателей куреня.

Тайджиуты так ничего и не смогли предпринять – почти все оказались на земле. И в этот момент воины Чиркудая, повыбивав из рук, вконец растерявшихся противников, сабли, взяли их в нагайки, сгоняя в толпу за околицей поселения. Полторы тысячи коней, убежавшие в степь, скучковались в табун, и подоспевшие на подмогу две сотни нукеров Чиркудая, отогнали их подальше от поля битвы. Всё это происходило в бешеном темпе, без переходов от одного действия к другому, без пауз.

Увидев две сотни своих, Чиркудай понял, что оставшаяся полутысяча справилась с заданием. Первые из захваченных тайджиутов должны были сейчас хоронить павших товарищей в степи и поджидать остальных жителей куреня.

– Три сотни тайджиутов уходят! – крикнул Чиркудаю командир первой сотни, показав камчой в степь.

Чиркудай уже и сам заметил, что к далеким горам, мчится отряд тайджиутов. Он отдал рукой команду – преследовать убегающих первой сотней – и сам ринулся в погоню.

Через двадцать минут их тренированные кони нагнали беглецов. Во главе сотни Чиркудай сходу врезался в задних, молотя кистенём направо и налево. За считанные минуты они спешили почти всех беглецов. Но тридцать тайджиутов всё же ушли на отличных конях.

Остановившись, Чиркудай осмотрелся, и дал команду прекратить преследование, заняться теми, кого сумели остановить.

Но не все тайджиуты приземлились удачно, некоторые хрипели, лежа на земле с неестественно подвернувшейся шеей, ногой или рукой. Нукеры Чиркудая воинственно махали кистенями, разъезжая сквозь толпу устоявших на ногах и шарахающихся от них испуганных пленников.

Внезапно, где-то посреди этой толпы, Чиркудай услышал дикий рёв и крики. Он быстро направил Чёрного прямо на шум. Верный конь послушно расталкивал мощной грудью не успевших отскочить пленников. Через некоторых Чёрный перепрыгивал, больно ударяя копытами, задних зло лягал, ещё не остыв от драки. Чиркудай поглаживал его по шее, успокаивая, быстро приближаясь к кучке дерущихся, окруженных плотной толпой, людей.

Махнув рукой, он приказал едущим за ним нукерам разогнать эту сцепившуюся человеческую массу. Нукеры вломились в свалку, стегая нагайками направо и налево, пока не расчистили площадку, в центре которой стоял толстый, могучего вида тайджиут, свирепо размахивающий странным тёмным клинком.

Чиркудай узнал Агучу. Он остановил жестом всех и, соскользнув с Чёрного, мягко пошел к богатуру, который, заметив его, бешено завертел саблей. Чиркудай моментально отметил, что Агучу левша и неплохо умеет владеть саблей. Толпа из пеших и конных притихла, предвидя поединок.

Агучу сделал рывок вперед, рассчитывая напугать противника. Однако, поняв, что это у него не получилось, попытался развалить его одним махом, сверху – от плеча до пояса. Но Чиркудай не отскочил, как это сделал бы любой человек, а нырнул под клинок, оказавшись нос к носу с ничего не понявшим, Агучу. Чиркудай еще не вытаскивал свою саблю. Он молча смотрел в глаза неприятного ему человека, хотя ненависти к нему не испытывал. Неторопливо раздумывал: убить Агучу или только покалечить?