Дарующие Смерть, Коварство и Любовь

— Да, мой господин. Вы просили меня осмотреть ту крепость. Что-нибудь случилось?

— Нет-нет, все в полном порядке, Леонардо. А вы, случайно, не сделали карту этого города?

— Мой господин, у меня не хватило бы времени на вычерчивание карты…

Его лицо омрачилось.

— …но я сделал несколько набросков. Они тут у меня… в тетради.

— Покажите-ка мне, что там у вас есть.

Я открыл небольшую тетрадь в синей обложке, что последние полгода неизменно висела у меня на поясе, и нашел странички, посвященные Сенигаллии.

— Всего лишь черновые наброски, к сожалению, но я могу переделать их для вас.

— Да, пожалуйста.

— Г-м… прямо сейчас?

— Да, лучше сейчас. А в чем трудности?

— В общем, просто я еще не успел поужинать. Могу ли я…

— Дорогой Леонардо! — Лицо Борджиа вдруг озарилось сияющей улыбкой. — Сегодня вечером вы ужинаете со мной. Я дам указания кухарке приготовить что-нибудь бескровное. Итак, уж окажите любезность, скопируйте для меня ваши наброски… меня интересует, сколько там ворот и где они расположены. Мне также необходимо знать планировку главной улицы и местоположение предместья по отношению к крепости. Как, по-вашему, сможете вы указать эти детали?

Я глянул на мои наброски — всего лишь простенькие, сделанные угольным карандашом зарисовки. Поэтому, закрыв глаза, попытался вспомнить сам город. В тот жаркий день он показался мне приятным местечком. Мы с Салаи провели ночь вместе в прибрежной гостинице. Я представил замок, ров, дома и лавки возле южных ворот. Вспомнил, как смеялся Салаи, услышав гудение пчел в чьем-то саду, как вдыхал принесенный ветром солоноватый воздух. Я вспомнил, как был счастлив.

— Да, мой господин, — ответил я. — Уверен, что смогу.

Я не стал спрашивать, зачем ему такие данные. Лучше не знать.

Сенигаллия, 30 декабря 1502 года

ВИТЕЛЛОДЗО

Курьер зачитал нам послание Борджиа. Я едва удержался от ликующего жеста. Отлично… он будет здесь завтра утром. И еще лучше, как подтвердили мои шпионы, что его сопровождает лишь небольшой отряд личной гвардии. Болван! Он угодит в устроенную мной ловушку. Скоро я сожму его в кулаке и…

Но я не мог пока позволить себе показать торжество перед курьером Борджиа. Да и перед Донной Паоло и его родственничком. Поэтому я кротко выслушал обстоятельные приказы: все войска, за исключением полка Оливеротто, должны быть выведены из города; все ворота, за исключением северных, должны быть закрыты; моим полкам следует отправиться на побережье и, расположившись на холмах, готовиться к южному походу на Анкону.

Во время зачитывания приказов на лице Оливеротто отразилась тревога, но я заверил курьера, что исполню все приказания; так же поступил и Донна Паоло. После этого Оливеротто едва ли мог отказаться. Едва курьер удалился, он отвел меня в сторонку и зашептал:

— Что, черт побери, все это значит? Мы ведь останемся без защиты.

— А что еще, Оливеротто, мы могли сделать? Если бы мы проявили хоть малейшее колебание, то он начал бы подозревать нас. И в любом случае, во-первых, его сопровождают лишь личные гвардейцы. А во-вторых, он все равно умрет, едва только вступит в Сенигаллию, поэтому, какая, к дьяволу, разница, где будут находиться наши войска? Или вы думаете, что после смерти Борджиа его гвардейцы будут продолжать сражаться?

— Я думаю, что наши старые планы могут провалиться, — огрызнулся он.

— Наш план продуман досконально, с чего бы ему провалиться?

— А вдруг ваш стрелок промахнется? — воскликнул он. — Вы подумали об этом?

Я схватил его за горло. Его лицо покраснело.

— Попридержите свой проклятый язык! — взревел я.

На мгновение обстановка накалилась до предела… но моя ярость быстро утихла. Я рассмеялся.

— Что смешного?

— Ох, до чего же мы дошли, — сказал я. — Мы оба на нервах: точно пара девственниц перед первым балом. Давайте-ка выпьем немного и успокоимся. Все будет прекрасно.

— Паре девственниц такой ад и не снился! — прошипел Оливеротто. — Разница в том, Вителлодзо, что мне ой как не хочется провалиться в чертову преисподнюю…

Окрестности Фано

ЧЕЗАРЕ

На западе поблескивал диск солнца. На востоке серебрилась морская гладь. Цокот копыт и жаркое дыхание — примчался курьер.

Он привез мне добрые вести. Я одарил его золотыми дукатами. Еще шесть гонцов отправились к командирам моих войск, скрытых ближними холмами. Согласно моему приказу, мы должны встретиться с ними на рассвете у реки Метауро.

Я вызвал Микелотто и выдал ему послание для доставки Вителлодзо. Абсолютно ненужная бумага, просто набор вежливо-изысканных фраз. Но благодаря ей Микелотто попадет в город. А там уж он сам найдет чем заняться.

Созвав командиров, я изложил им мой план.

— Вы единственные, кому он известен, — предупредил я. — Больше о нем не знает ни одна живая душа. Если все пройдет успешно — по тысяче дукатов каждому. Если же план провалится, то все вы умрете.

Солнце скрылось за горами. Море потемнело. Зажглись факелы.

Я не мог спать. Не мог даже спокойно сидеть. Бродил по лагерю, предвкушая победу, смакуя сладость скорого триумфа.

У костра я заметил съежившегося от холода Макиавелли.

— Я пересек Рубикон, — сообщил я флорентийцу, — но это пустяки. Ибо впереди нас ждет деяние, достойное настоящего римлянина.

Он озадаченно сдвинул брови, даже не представляя, о чем я говорю.

— Завтра вы сами все поймете, Никколо, — усмехнувшись добавил я. — Весь мир завтра переменится.

Я давно говорил, что это мой год. А год пока не закончился…

33

Окрестности Сенигаллии, 31 декабря 1502 года

ЧЕЗАРЕ

Справа от нас безмолвно темнели горы. Слева серебрилось море. Перед нами Сенигаллия. За нами пятнадцать тысяч солдат. Мы встретились с ними у реки два часа тому назад.

Меня защищали кольчуга и нагрудник кирасы; на голове — шлем, у пояса — меч. Я окружен моими верными гвардейцами. В красном с золотом облачении — с эмблемой ЦЕЗАРЯ на спине.

Мы прошли по виа Эмилиа — моя армия великолепно смотрелась в рассветных лучах. Черные быки на знаменах. Красные и золотые цвета полыхали на фоне заснеженных равнин.

Мы маршировали под барабанный бой. Наши ровные ряды смотрелись идеально. Впереди застыли в ожидании мои мятежные командиры.

Они, должно быть, дьявольски напуганы.

ВИТЕЛЛОДЗО

Я плотно запахнул плащ, но дрожь не проходила. За герцогом маршировала огромная армия. Черт побери, что же случилось с его небольшой личной гвардией? Неужели нас жестоко обманули? Но я промолчал — нельзя показывать страха. Наступил решающий момент. Я выехал навстречу безоружный, на муле. Вот он, самый рискованный момент моей жизни, и мне надо дружески приветствовать заклятого врага. Надо, чтобы он поверил в свое безграничное могущество и мое полнейшее смирение. Надо с улыбкой проводить его к воротам… навстречу смерти.

Рядом со мной Донна Паоло посмеивался со своим адъютантом, но я готов держать пари, что под личиной бравады он нервничал не меньше меня. Если, конечно, не вел двойную игру…

Но к дьяволу сомнения! Слишком поздно думать об этом. Борджиа уже передо мной. Подъехав к нему, я спешился. Обнажил голову. И в дружеском жесте протянул ему правую руку.

Герцог — в полном боевом вооружении. Даже шею защищала кольчуга. Боже мой, что, если он узнал?..

Но нет… он уже соскочил на землю, снял шлем и передал его пажу. Направился ко мне. Стащил латную рукавицу, и мы обменялись рукопожатием. Он приветливо произнес мое имя. Мы обнялись. Я напрягся, ожидая кинжала в спину, но ничего подобного не произошло. Герцог любезно заявил, как он рад вновь видеть меня… как он рад, что мы опять на одной стороне и что ужасное недоразумение наконец осталось в прошлом. Я вторил ему не менее любезно и услышал, как он с теми же приветствиями обратился к Донне Паоло. У меня вырвался облегченный вздох.