Дворец грез

Могло быть намного хуже. В дальнем конце двора, как показал Амоннахт, были две ванные комнаты, они занимали угловые подвальные помещения здания. Они оказались больше, чем ванная в доме Гуи, там были скамьи для массажа и безумное количество ароматических баночек и горшочков, при виде которых Дисенк закудахтала от радости. Из каждой комнаты ход в коридор, соединявший здания гарема, с одной стороны коридор вел в сады, а с другой — к главным воротам.

Вообще здесь имелось четыре отдельно стоящих строения. Я попала в третье от главного входа. Второе строение было похоже на него. А в четвертом, самом дальнем, жили дети с няньками и слугами, а над ними, на втором этаже, размещались классные комнаты и комнаты воспитателей. У каждого здания имелся свой зеленый двор с бассейном и фонтаном.

Однако в самое первое здание нам с Дисенк войти не позволили. Стражники гарема завернули нас обратно. Мы потом выяснили, что это было жилище госпожи Обеих Земель Аст. Она одна занимала весь первый этаж, а над ней, на втором этаже, жила легендарная Аст-Амасарет, иноземка, которая стала второй великой царственной женой Рамзеса. Мне не много удалось увидеть за спинами стражников, только пустые и тихие аллеи, клумбы с цветами и кустарники. Мы с Дисенк вернулись в мою келью, усталые и изнывающие от жары, и увидели, что в наше отсутствие сюда доставили четыре кувшина с вином. Гуи сдержал обещание. Уже перевалило за полдень, и я была втайне благодарна сумрачной прохладе своей комнаты.

— Дисенк, сходи на кухню и принеси мне чего-нибудь поесть, — попросила я. — Но сначала распечатай один из тех кувшинов и налей мне вина. У нас в сундуках есть чашки?

Со двора доносился аромат чего-то вкусного, и я почувствовала, что проголодалась.

Пока Дисенк соскабливала воск с печатью винного погреба Гуи, в дверном проеме возникла чья-то фигура, вошедший поклонился. Он держался с важностью преуспевающего торговца. Я предположила, что это и есть наш управляющий.

— Я Неферабу, — представился он. — Ту, Хранитель просил меня убедиться, что ты ни в чем не нуждаешься, и передать, что тебе предстоит явиться к царю лишь тогда, когда ты сама почувствуешь, что готова к этому. Это большая честь, — продолжал он, понизив голос. — Хранитель редко выказывает такое уважение вновь прибывшей. Я к твоим услугам. Моя комната рядом со входом.

Я с облегчением поблагодарила его, только в тот момент осознав, как волновалась я по поводу первой интимной встречи с Рамзесом. Я понравилась Хранителю, неведомо почему. Или, более вероятно, он разглядел во мне большие возможности. Эта мысль определенно порадовала меня.

Сидя на своем стульчике, я задумчиво потягивала вино, присланное Гуи, наслаждаясь знакомым вкусом. Я была еще не готова выйти во двор и усесться на травку, под взглядами других узниц. К тому моменту, как я допила вино, Дисенк вернулась с подносом и запричитала, как же подавать здесь на стол, если приличного обеденного стола и то нет.

— С таким же успехом мы могли бы отобедать и в пустыне, — сетовала она.

Я была склонна согласиться с ней, но еда была безупречной, а упоминание о пустыне напомнило мне слова Гуи о царевиче Рамзесе. А где, интересно, его покои? Конечно, где-то очень близко, по ту сторону высокой стены за дорожкой, возможно, там, где расположен ансамбль самого дворца. Дисенк убрала поднос, сняла с меня сандалии и платье и предложила отдохнуть. Снаружи по-прежнему было шумно, но шум постепенно стихал. Женщины разбредались, чтобы прилечь среди подушек на время послеполуденного зноя, детей тоже увели отдыхать. Мне стало интересно, где же госпожа Гунро.

Когда к концу дня я пробудилась, на соседней кушетке, свесив ноги, сидела женщина, жадно уплетавшая кусок холодной утки. Она смотрела на меня и улыбалась. Заметив, что я открыла глаза, она что-то крикнула в дверь, и сразу появилась девочка.

— Сбегай за служанкой этой госпожи, — приказала она, потом затолкала и рот последний кусочек мяса, вытерла пальцы и подошла ко мне.

К тому моменту я стряхнула остатки сна и села.

— Я госпожа Гунро, — весело сообщила незнакомка, — а ты, конечно, Ту. Я все знаю о тебе от своего брата Банемуса. Прости, что не встретила тебя, когда ты приехала, но я была занята —  диктовала брату письмо. Он сейчас возвращается в Куш. Когда ты подкрепишься, я представлю тебя еще нескольким женщинам, если захочешь.

Она высказала свое предложение вопросительным тоном, и я согласно кивнула, слегка опешив. Она оказалась совсем не такой, как я себе представляла. Я полагала, что сестра Банемуса постарше, серьезная, красивая, разумеется, и с такой же спокойной безмятежностью во взгляде, как у брата. Должно быть, у меня на лице было написано смущение, потому что она рассмеялась, запрокинув голову и демонстрируя длинную гибкую шею. Она вообще отличалась рельефной мускулатурой. Она была старше меня лет на десять. У нее были густые, короткие и совершенно прямые волосы, решительный подбородок и пухлые губы. С братом ее роднили только карие глаза, и смотрела она на меня с дружеским интересом.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала она. — Неужели эта женщина родом из той же семьи, что и серьезный старина Банемус? Но брат, если захочет, может быть очень веселым и остроумным, и я нежно его люблю. Если бы у фараона хватило ума оставить его в Дельте. — Она вздохнула. — Но ум не относится к основным достоинствам нашего царя.

В этот момент в комнату влетела Дисенк и тут же начала готовить мне наряд на остаток дня. Свой туалетный столик она поставила у дальней стены между кушетками, чтобы на него падал свет из дверного проема. Гунро бурно приветствовала ее, и какое-то время они поговорили о госпоже Кавит и о жизни в доме, где когда-то работала Дисенк. Потом Дисенк пригласила меня сесть перед армией баночек и бутылочек, чтобы нанести мне на лицо свежую краску и убрать волосы, и Гунро снова переключилась на меня. Она устроилась в изголовье моей кушетки, завернувшись в тонкую кисею, обрисовывающую ее стройное тело, и стала внимательно наблюдать за руками Дисенк.

— Теперь, когда ты здесь, Дисенк, — не умолкая трещала она, — надеюсь, что ты хоть иногда будешь красить и меня. У меня очень хорошая служанка, но с тобой ей не сравниться. О твоем мастерстве наслышаны в знатных домах Пи-Рамзеса. Когда ты пойдешь во дворец, Ту? Сегодня? Рамзес обычно жаден до свеженьких самочек. Он не давал мне спать первые три недели после моего прибытия сюда, и в конце я уже простиралась перед жертвенником моей Хатхор, умоляя богиню любви и красоты переключить внимание фараона на кого-нибудь другого. Я больше не ощущала себя «маленькой Хатхор», как называли меня родители.

Снова зазвучал ее глубокий грудной смех.

— Излишне говорить, что в конце концов мои молитвы были услышаны. Теперь меня вызывают в царскую опочивальню все больше танцевать для повелителя, а не ублажать его плоть. — Она скривилась и понизила голос. — Он ужасный любовник, Ту. В нем много страсти и огня, но это все очень быстро заканчивается.

Мне было дико слышать такое о владыке Обеих Земель. Хотя я уже совершенно точно знала, что его телу далеко до богоподобного совершенства, я все еще продолжала верить в абсолютную святость его божественной особы.

— А как ты оказалась здесь, госпожа Гунро? — спросила я. В этот момент я держала свое медное зеркало и увидела в нем искаженное отражение ее кривой улыбки.

— Пожалуйста, зови меня просто Гунро. Я доставила немало неприятностей своему бедному отцу — он один из советников Рамзеса, — отказавшись выйти замуж за человека, которого он для меня выбрал, и угрожая стать танцовщицей в одном из храмов. Я люблю танцевать, Ту, я с юных лет училась танцевать для богов вместе с другими девочками из знатных семей, но считается, что такие, как мы, не должны делать танцы своей профессией. Отец поставил меня перед выбором — выйти замуж или стать наложницей фараона. Я всегда нравилась Рамзесу. Банемус не позволил мне сбежать вместе с ним на юг, и вот я здесь. Жизнь в гареме совсем недурна, и я ни в чем не нуждаюсь. Я танцую когда хочу. У меня свои виноградники и скот. Мне принадлежит доля во владении фаянсовой мастерской да городом. И мне не нужно подчиняться мужу, который требовал бы от меня вести его дом так, как он хочет. — Она пожала плечами. — Ну ладно, — закончила она, — ты не ответила на мой вопрос. Ты потеряешь девственность сегодня вечером?