Королева Жанна. Книги 4-5

Он указал на стопку могучих томов в углу кельи. Один из томов лежал раскрытый на пюпитре Каноник ди Аттан взял свечу и склонился над книгой.

— Мартин дель Рио… — пробормотал он. — Инквизиторское расследование о колдовстве, том шестой… Печатано в Толете… — Он тихонько засмеялся. — Воители Истины имеют неверное понятие о свободе… Они отменили Индекс, и это, по их мнению, значит: все можно… Мы не отвергаем вашей истины… разрешаем вам печатать вот это… зачем же вы отвергаете нашу?.. Сатанинская логика! — Он вернулся к столу, поставил свечу на место. — Нет двух истин, господин Люцифер! Истина — едина. Истина — вот это, а Джордано Бруно — ложь! Это противоестественно, когда из-под одного и того же печатного станка выходят истина и ересь, ложь!

Он потер обеими руками лицо.

— Я утомлен, я отвлекаюсь… Итак, что еще показали ваши студенты, отец?

Басилар Симт заговорил, словно читая уже написанный текст:

— Я напал на след еще одного еретического сообщества — ордена Извлекательной Квинтэссенции. (Каноник ди Аттан неподвижно слушал.) Двое арестованных, Атабас и Веррене, порознь и на очной ставке признали, что принадлежат к их числу, однако заявили, что в названное сообщество входит только восемь человек, если считать с ними. Дальнейшие допросы не дали пока новых имен. Однако связь их с Воителями Истины несомненна — ибо в их число входит маркиз де Плеазант…

— Вот проскрипционный лист, — сказал Фрам, — взгляните, Кейлембар.

— Хм… Хм… А главное имя?

— Оно подразумевается настолько само собой, что его и писать не надо. Впрочем, если вам угодно видеть его написанным — извольте.

Принцепс взял список, написал сверху: «Иоанна ди Марена».

— Что еще вызывает ваше недоумение, Кейлембар?

— Хм… Я несколько иначе представлял себе… Тут все какая-то мошкара, я не совсем понимаю…

— Например, покажите имя.

— Например?.. Ну вот: барон Лангуаран, я даже и не знаю его.

— Я его тоже не знаю, никогда не видел. Но это племянник старого герцога Фьял, а следовательно и Карла.

— Ну хорошо Граф де Толет — вот уж кто, по мне, совершенно безвреден.

— Родной брат этого самого Лангуарана. Я вижу, вы еще не поняли принципа.

— Да, не вполне, сир.

— Ну так вот что. Сядьте, Кейлембар. В этом списке — все те, у кого есть хоть одна сколько-нибудь несомненная капля маренской крови. Принцип этого списка, всю маренскую кровь — в землю! Не будем повторять ошибок наших врагов. Нас уничтожили не всех, извольте теперь пожать бурю! Ну а мы корней не оставим, ни одного! — Принцепс остановил сам себя и понизил голос. — Все эти люди совершенно безвредны, вы правы, Кейлембар, они ни в чем не повинны — и это правда. Но в их жилах кровь Марена — и это их смертельная вина. Надо выпустить эту кровь, это дурная кровь. Пусть никто не воспользуется ею против нас.

Кейлембар сумрачно кивал, глубоко забившись в кресло. Когда Фрам замолк, он спросил:

— А другие?

Принцепс отлично понял его.

— Гроненальдо, Рифольяр — эти? Но чем они виноваты? Службой против нас? Они могут так же служить и мне… если они достаточно разумны. Я не хочу, чтобы меня уподобляли кровопийце Карлу Маренскому. Это он рубил благородные головы направо и налево. Мы и без того прослывем палачами и пожирателями детей, Кейлембар.

— Что до меня — то мне плевать на это, — буркнул Кейлембар. — Все же я кое-кого вписал бы.

— Я сам охотно сделал бы это, — помрачнев, сказал Фрам. — Его, и еще одного человека он сейчас тоже, наверное, составляет списки намного длиннее моих.

— А! — воскликнул Кейлембар, снова взяв лист, — я и проглядел — тут есть даже два прелата, епископы Эйский и Таргоньельский! Ха-ха! Ну, сир, молите Бога, чтобы они оказались лоялистами — иначе этот крокодил в рясе не отдаст их вам, сат-тана!

— Мне плевать на это, как вы говорите. Для меня важно, что они маренской крови, и я их возьму. А с Чемием мы и без того сцепимся, наверное, на следующий же день…

После ухода Кейлембара Принцепс велел вызвать к себе виконта д'Эксме.

— Кому вы служите, д'Эксме: мне или ему?

Д'Эксме выдержал его испытующий взгляд.

— Пока еще вам обоим, сир.

— Спасибо за честный ответ. — Принцепс помедлил, поиграл какой-то безделушкой со стола, наконец снова поднял глаза на виконта. — Сегодня, д'Эксме, вам надлежит выбрать между нами — сейчас, прежде чем вы выйдете отсюда. Не хочу скрывать, вы полюбились мне, д'Эксме, еще тогда, когда я не знал, что вы служите ему — в ту зиму, в Нанси. И позже я никогда не смотрел на вас как на шпиона, вы это знаете. Но теперь хватит. Если хотите, можете служить ему, я не стану вас неволить, но тогда только ему. Я отпущу вас.

Виконт д'Эксме решительно вздохнул:

— Сир, я выбираю вас.

Герцог Фрам долго смотрел на него. Лицо виконта д'Эксме костенело от напряжения, но он не отводил глаз. Наконец Фрам сказал:

— Мне приятно ваше решение. Теперь вы мой весь, душою и телом. Я отлучаю вас от него. — Он подкрепил слова жестом.

— Сир, если угодно, испытайте мою преданность! — воскликнул виконт д'Эксме.

— Я это сделаю, и немедля. Вам поручаю принца Гроненальдо.

Д'Эксме стоял все так же, с напряженными скулами. Принцепс указал ему сесть.

— Разумеется, не убить, мой дорогой д'Эксме. Я хочу его спасти. Вы беретесь это сделать?

— Приказывайте, сир!

— Отлично. Тогда слушайте. Вот уже три недели, как Чемий обманом выманил из Толета принцессу Каршандарскую и арестовал ее своей властью, точно он уже король. Бог ему судья… Вам надлежит сделать вот что…

Глава LVII

МРАК

Церемониймейстер первым, как и полагалось ему, заметил убыль в утренней толпе придворных. Исчезла, разумеется, всякая мелочь из задних рядов, так что это не бросалось в глаза; но исчезнувших каждое утро становилось все больше. Не без сердечного трепета граф Кремон доложил об этом сеньоре де Коссе. Та недобро поджала губы:

— Надеюсь, вы помните имена всех этих крыс?

Она собрала свой «батальон» — фрейлин и ближних статс-дам, исчезновение которых королева могла заметить сразу, и настрого предупредила их, чтобы они не пытались бежать из Аскалера под страхом немедленной казни. Все дамы и девицы наперебой принялись уверять синьору де Коссе, что они и в мыслях такого не держали, им даже странно… Тем не менее Эльвира видела в глазах у большинства страх — не тот, которым она стращала их, но другой, страшнее. Ей было непонятно, откуда они набираются этого страха. Все было как будто бы хорошо… Сама она боялась только за Жанну — та не могла заснуть без снотворного, и если бы она обнаружила исчезновение кого-то из своих дам… Эльвира даже не хотела себе представить, чем бы это кончилось.

Лучше всего было бы, конечно, выехать куда-нибудь из Толета. Но куда? Эльвира гнала от себя эти мысли. Они шли от низшей, животной души. Звериный инстинкт приказывал: бежать, Но она подавляла этот шепот, она старалась жить головой, а высший разум говорил ей рассудительно и спокойно: надежнее Толета места нет нигде.

Кремон докладывал ей каждый день. Исчезали по одному, по два. В иные дни никто не исчезал. Но толпа редела неотвратимо, уменьшалась, как песок в часах, утекающий тонкой, незаметной, непрерывной струйкой.

В один из этих дней перед Ее Величеством в неприемный час неожиданно возник Гроненальдо — серый, как камень.

— Ваше Величество, мой сын умер, — произнес он неестественным голосом.

Жанна взяла из его негнущихся пальцев письмо.

— Это не ее рука… — зачем-то сказала она.