Под акацией Запада

Моисей… Один из строителей Пи-Рамзеса, человек, вера которого восторжествовала над долгими годами странствований, пророк с неисчерпаемой энергией! Моисей, сын Египта и духовный брат Рамзеса, Моисей, воплотивший мечту в реальность.

Вещи царя и его личного писца были собраны. До полудня они отплывут на север.

— Пойдем со мной, — попросил Фараон Амени.

— Куда ты хочешь пойти?

— Разве не великолепен этот день? Мне хотелось бы отдохнуть под акацией Храма Миллионов Лет, поддеревом, которое посадил во второй год моего царствования.

Слова Фараона заставили Амени вздрогнуть.

— Мы готовимся уезжать, Твое Величество.

— Пойдем, Амени.

Большая акация Храма Миллионов Лет благоухала на солнце, и ее зеленые листья мягко шелестели от легкого дуновения ветерка. Когда-то Рамзес распорядился по всей стране посадить акации, тамариски, смоковницы, гранаты, ивы, которые он так любил.

Дозор, старый пес, потомок верных спутников царя, позабыв свои недуги, последовал за Рамзесом. Ни он, пи его хозяин не испугались жужжащего роя пчел, неутомимо собиравших роскошный нектар цветущей акации, чей тонкий аромат радовал обоняние и человека, и животного.

Рамзес сел, прислонившись к стволу дерева, Дозор свернулся у его ног.

— Ты помнишь Амени, слова, которые произносит богиня акации Запада, когда принимает души в потусторонний мир?

— Прими эту прохладную воду, пусть твое сердце успокоится благодаря ей, благодаря этой божественной воде, происходящей из ритуального водоема некрополя; прими этот дар, чтобы душа твоя жила в моей тени.

— Это наша небесная мать дарит нам жизнь, — напомнил Рамзес, — и это она помещает душу Фараонов среди неутомимых и вечных звезд.

— Может, ты хочешь пить, Твое Величество. Я пойду за…

— Останься Амени. Я устал, мой друг, меня охватила смертельная усталость. Помнишь нашу беседу о настоящей власти? Ты сказал тогда, что только Фараону по силам ее осуществить, и ты был прав, при условии, если он соблюдает Закон Маат и постоянно борется против тьмы. Если власть ослабевает, исчезает общность между небом и землей и обрекает человечество чинить насилие и несправедливость. История царства должна быть историей праздника, говорил мой отец. Пусть малый, как и великий, получает от Фараона средства к существованию, пусть ни один не будет обойден в ущерб другому. Сегодня женщины свободны, дети смеются, старики отдыхают в тени деревьев. Благодаря Сети, благодаря Нефертари, благодаря близким и верным, тем, которые трудились для величия и блеска нашей цивилизации, я попытался сделать эту страну счастливой и поступать по справедливости. Теперь пусть меня судят боги.

— Нет, Твое Величество, не уходи!

Дозор вздохнул. Это был напряженный и глубокий вздох, как вздох первоначального океана, умиротворенный, как закат солнца над Нилом. И последний представитель династии Дозоров испустил дух у ног своего хозяина.

Начиналось лето, Рамзес Великий вошел в вечную обитель, уснув под акацией Запада.

Амени сделал то, что никогда не осмелился бы сделать за восемьдесят лет нерасторжимой дружбы: он взял руки Фараона в свои и горячо поцеловал их.

Затем носитель сандалий и личный писец Фараона, сев на корточки, новой кисточкой начертил иероглифы на табличке из дерева акации.

— Оставшиеся мне годы я посвящу тебе, Рамзес, и напишу историю твоего царствования, — пообещал он. — И в этом мире, и в ином никто не забудет Сына Солнца.