На краю света. Подписаренок

Тем временем подъехали эти кульчекские подводы. В первой кошевке сидели Пронька Крысин и Тараско Лупанов. Во вторых двух Кешка Осипов, Арсюха Худяков, Пантя Грязнов и Назарко Мажоров. Все были с ружьями, одеты по-праздничному и держались очень гордо. Они остановились и стали нас расспрашивать, не из Безкиша ли мы едем и правду ли говорят, что там развелось много сорок? Сказывают, чуть людям на голову не садятся?

Тут Конон и Илья объяснили им, что мы ездили в Кому по своим делам и в Безкиш не заезжали. Но слышали, что сорок там действительно много. Безкишенские мужики — дураки Им деньги сами в руки плывут, а они этого не понимают…

— Вот мы им покажем, как надо охотничать, — хвастливо сказал Пронька Крысин и тронул свою пару гнедых. За ними поехали Кенко Осипов и Пантя Грязнов.

— Тоже охотнички объявились, — презрительно процедил Конон.

— С колокольцами едут, как на свадьбу, — обиженно сказал Илья. — Покажут им охоту безкишенские мужики.

— Ну, до драки, может, и не дойдет. Все-таки их шесть человек. Вон какие лбы. И все с ружьями.

— Непременно отдубасят, — решил Илья. — Охотиться безкишенские не умеют, а драться любят.

Тут Конон заспорил с Ильей о том, затеют или не затеют безкишенские мужики с нашими охотниками драку. А потом стали соображать, куда им лучше податься белковать в будущее воскресенье.

Так кончилась наша охота в Безкише. После этой неудачи Конон и Илья уж не гонялись по нашей деревне за сороками, а стали ездить белковать в ближнюю тайгу. Они без смеха не могли вспоминать нашу поездку в Безкиш и теперь думали уж только о том, как бы им отправиться на охоту в большую тайгу.

Каждый год наши настоящие охотники уходят перед казанской на промысел в большую тайгу. Отец тоже собирался нынче туда белковать. У него с Федотом Саетовым где-то по Большому Ижату срублено зимовье — небольшая избушка для охоты. Летом они съездили туда, проконопатили стены как следует, переложили каменку, сколотили крепко-накрепко дверь, заготовили смолья на растопку. А главное, накосили там небольшой копешок сена, чтобы зимой тепло и мягко было спать на нарах в избушке. Зимой ведь в Большой Ижат дороги нет. А на лыжах туда, кроме харчей, ничего не принесешь.

Вот подходит время к казанской, и Федот Саетов приходит к отцу. Пора-де уж отправляться в Большой Ижат. Отец, конечно, и рад бы, а куда поедешь? Хозяйство хоть и небольшое, а его ведь не бросишь. На Конона пока положиться нельзя. Работник он смекалистый, проворный. И в тайгу за дровами, и на пашню за хлебом, и на покос за сеном. Везде может. Одно плохо. Рыбак и охотник он у нас какой-то заполошный. Каждый праздник и весной, и в сенокос, и в страду он уж непременно гонит на рыбалку. Хоть ясным огнем гори тут вся наша домашность, а рыбачить он все-таки поедет. А приходит осень — тут он уж сам не свой. Винтовку свою малопульную чистит да промывает и все время пристреливает. Почти каждый вечер мы отливаем с ним из свинца пули и проверяем все его охотничье снаряжение — натруску, или, иначе говоря, пороховницу, жестяную баночку с ружейным маслом и пузырек для пистонов. Натруска, баночка с маслом и пузырек с пистонами тщательно обшиты у него кожей. И все это крепко-накрепко прикреплено к широкому кожаному ремню, который он надевает через плечо. А там еще ружейное чехло из барсучьей шкуры, легкие рогульки, чтобы стрелять белку на лиственнице с упора, нож в деревянных, обшитых кожей, ножнах, лыжи, у которых почему-то всегда не в порядке крепления для ног. Потом таек. Так называют у нас лыжную палку. Одни делают таек березовый, другие ищут хорошую стройную боярку, а у Конона таек из караганника. Нашел в Шерегеше в солнопеке подходящий караганник и сделал из него таек. Таек получился прямо как железный. Если начнешь все это проверять да примерять, потом подгонять да подтягивать, так тут уж не до хозяйства. А работы по хозяйству на зиму ведь немало. Надо привести в порядок всю снасть, кое-где перекрыть гумно, переложить в риге каменку, подправить сани, отремонтировать веялку, наладить как следует молотила… Да всего и не перечтешь. Тут одно цепляется за другое. Кроме того, надо все время подвозить корм скоту с покосов. А покосы у нас больше таежные. От деревни далеко. Оставь все это на Конона. А он каждый день будет ездить белковать. Разве это порядок?

А Конону, конечно, хотелось поехать в большую тайгу, и он стал упрашивать отца отпустить его с Федотом Саетовым в Ижат.

— Ну что же, поезжай, если возьмут в артель, — сказал ему тятенька. — Надо будет поговорить с Федотом.

Когда на другой день Саетов пришел поторапливать отца со сборами в Ижат, тот сказал ему, что он хочет послать туда Конка, так как самому ему ехать не позволяет домашность. Федот поначалу сильно расстроился, а потом стал думать: «Стреляет парень хорошо, на лыжах ходить умеет, к тайге привычен, убитого зверька изобиходить может — значит, по этой части артели будет не в тягость. Другое дело, выдюжит ли он там. Парень еще жидковат. Сноровка, конечно, есть, а кость еще не окрепла. Белковать зимой в Большом Ижате не каждому сподручно».

— Посмотрим, как он там себя на деле покажет, — решил Федот Саетов. — Если будет соответствовать, то возьмем в артель — все как следует. А если гайка слабовата, ну, тогда пенять не на кого — отправим домой. Нам с ним валандаться там будет некогда.

На том и порешили. И договорились через два дня отправляться всей артелью, чтобы успеть по малому снегу перевалить через хребет в Большой Ижат.

За эти два дня мы успели как следует собрать Конона. Все охотничье снаряжение у него было в порядке. Ружейный провиант тоже имелся. Сухари у мамоньки были насушены. Оставалось только упаковать как следует.

Эти два дня отец все время наставлял Конона, как лучше охотиться в большой тайге. Как там надо ходить по хребтам и сопкам и не заблудиться. И как к вечеру взять правильную дорогу к зимовью. И как лучше просушивать в избушке свою лопатенку, особенно портянки и рукавицы. И чтобы непременно приноравливаться к Федоту Саетову и ко всем артельщикам и не заставлять их лишний раз напоминать ему сбегать в ключ за водой, подрубить и принести в избушку дровишек. Потому что они люди уж в годах, а он парень молодой, и ему сделать это легче. И осторожно кататься с крутиков на лыжах. Тут один шаг до беды. Того и гляди, зацепишься винтовкой за какой-нибудь сук. И сам покалечишься, а главное, винтовку повредишь. Там ружейных мастеров ведь нет.

Потом тятенька заставил маму снарядить Конону новый шарф и рубаху из мешковины, потому что базарной рубахе в тайге грош цена. И рвется, и нисколько не греет. А рубаху из мешковины он присоветовал Конону непременно подбрючивать. И опоясываться как можно ниже. По самому ошкуру. А то при быстрой езде на лыжах снег будет поддувать за спину.

На охоту Конон решил взять три коробка серянок. Тятенька похвалил его за это, но присоветовал непременно взять с собой кремень, огниво и трут. Серянки в тайге, конечно, большое удобство. Но чуть-чуть недогляди, они могут и отсыреть. И тогда хватишь беды. Без огня охотнику зимой там погибель. А кремень, огниво, хороший трут не подведут.

Дальше тятенька стал наказывать Конону все там делать вовремя, все рассчитывать как следует, чтобы артельщики не тыкали его походя носом, что того, мол, не сделал, другого недосмотрел.

— С утра вставай пораньше, чтобы тебя не поднимали старшие. За камусами на лыжах следи. Если невзначай обдерешь или сами где оборвутся, в тот же день вечером и почини их как следует. Соболька с утра корми пораньше, чтобы не получалось, как говорят, «на охоту ехать и собак кормить». Это уж непорядок. А главное, береги сухари. Щи, чай, картошка у вас будут артельные. Федот все там приоделит как надо. А сухарики у каждого свои. Значит, их надо особенно рассчитывать наперед. Старайся, чтобы они каждый день оставались у тебя про запас. А если случаем глухаря подстрелишь, то сразу, как только придешь на стан, отдавай его Федоту: вот, мол, дяденька Федот, принес немного дичинки на артель.