Последние дни Российской империи. Том 1

— Не устали, господа слушатели?— повернулся он по-военному на каблуках, улыбаясь.

   — О, нет, Сергей Николаевич! Это так интересно, — громко сказал Карсавин.

   — Это всё так необычно слышать, живя слухами, что я готов просидеть всю ночь, — живо сказал Мураховский и поднялся, чтобы разлить вино в стаканы. Лешнев и отец Алексей хотели тоже сказать что-то, но Рамсин не дал им.

   — Бесповоротное приближение Распутина ко Двору, частые посещения его вызвали открытое возмущение в высших кругах петербургской знати. Особенно сильное возмущение царило при Старом Дворе вокруг императрицы-матери, Марии Фёдоровны, и её окружения из великих князей. Этих людей до глубины души оскорбляло то, что у самого престола свободно вращался простой, безэтикетный мужик и тем более то, что этот мужик влиял в какой-то степени на внешнюю и внутреннюю политику государства в смысле совершенно противоположном их мнениям и желаниям. Разногласия между государем и Старым Двором выросли уже давно, ещё до появления Распутина. Началом для этих разногласий послужило давнишнее тяготение его к самостоятельному решению разных вопросов государственной важности. Высокое средостение в ущерб принципу самодержавия настаивало упорно на своих неписаных правах ограничивать этот принцип. Царь Николай II, по мнению людей средостения, позволил себе за последний десяток лет слишком много и, пользуясь Распутиным, как предлогом, обрушилось на царскую семью. Высшие круги начали настоящий поход за отстранение старца от неё. Министры требовали его устранения со Двора. По всей стране поползли самые унизительные, клеветнические слухи, ставшие теперь в руках тёмных сил тем «реальным основанием», о котором я говорил раньше и на котором эти силы строят теперь свои «веские» слухи для полного разрыва авторитета верховной власти. Высокое средостение между царём и народом дало эти «реальные основания» в руки наших тайных врагов. Вместо того, чтобы без огласки и скандала задержать «мощного» старца под своим контролем и обдуманным влиянием, средостение с шумом, гамом и скрытыми наветами на саму царицу и даже на царских дочерей толкнуло его в объятия опасного агента тёмных сил и дало тому этим путём возможность пагубно влиять на судьбу нашей страны. Я утверждаю категорически, и это подтвердят также многие, что царская семья в своих отношениях с Распутиным не допустила совершенно ничего, себя унижающего, и что царь, до появления распутинского секретаря Симановича, оставался в своих важных решениях не зависимым ни от кого.

Отец Алексей качал головой, прислушиваясь к спокойному повествованию Рамсина. Он впервые слышал подобную и вовсе недвусмысленную критику придворных кругов. О негативном влиянии при Дворе так называемого средостения говорилось уже давно, но о великокняжеских разногласиях с царём священник слышал впервые.

   — Из ваших слов, многоуважаемый Сергей Николаевич, можно заключить, что князья и бояре и теперь ещё плетут вокруг престола свою недостойную крамолу, точно так же, как и в старину. Какое несчастье для России! Кто тут у нас мог предположить нечто подобное? — сказал удручённо священник.

   — Эта крамола никогда не прекращалась ни у нас, ни в других странах, остро проявлялась иногда в виде дворцовых переворотов. Наше же средостение постоянно и остро проявляло свою крамолу в тех случаях, когда царь поднимал свой голос в пользу радикальных мер для улучшения жизни широких масс. Примеры Сперанского, а в наше время Столыпина очень наглядны в этом смысле, — заметил Лешнев, обращаясь к священнику.

   — Александру I, да и нашему царю, пришлось, очевидно, выдержать жёсткое давление и бурю интриг, прежде чем отказаться от помощи или пользоваться ею, таких людей государственной мысли, как Сперанского и Столыпина, — поддержал Лешнева Мураховский.

   — С крамолой при Дворе в наше время дело обстоит тем более трагично, что она вообразила себя непогрешимой, в то время как на каждом шагу делала и делает судьбоносные ошибки. Она из всех сил стремится толкнуть Россию в балканскую авантюру, а два года спустя ей удалось толкнуть её в мировую войну. Фатальность своей роковой ошибки крамольники видят теперь и сами, но вы думаете, что они покаялись? Личность царя должна теперь прикрыть и самих крамольников, и их ошибки. Крамольники на фронт не пошли. Они не включились также и в тыловую помощь фронту. Ни один из них не показал себя ни даровитым офицером генерального штаба, ни выдающимся специалистом в организации тыла в состоянии войны... Наш высший придворный круг устраивает теперь балы, а всю обузу войны, виновником

которой был, главным образом, сам, свалил на плечи царя, который не хотел этой войны.

Сибирский крестьянин Распутин был противником войны. Он думал о ней, как о бремени, как о зле, которое поразит, главным образом, крестьянскую Россию, которая и без того жила в весьма страшных условиях нужды и бедности. Не раз он не преминул напомнить царю в своих беседах с ним о вреде для России политического сближения с Францией.

   — При Дворе, да и в столице, в самом начале войны, много толковалось о том, что было бы, если бы старец в дни перед объявлением Россией войны Австрии находился в столице. Многие склонны были думать в то время, что, будь Распутин в Петрограде, Россия не вступила бы в войну. Другие, как и я в то время, думали, что Старец своим влиянием на царя тоже не мог бы ему помочь, так как на царя и не нужно было влиять в этом смысле. Все знали, что он и царица были всей душой против вступления России в войну, но что в игру давно уже включились тайные интернациональные силы, об этом знали немногие. Знал об этом, думается мне, и царь и недаром старался договориться на этой почве с немецким кайзером. Но об этом можем мы поговорить, если вам угодно, в другой раз. Эта тема — особая и очень занимательная статья, которую можно было бы озаглавить так: «Кто, как и зачем, «сделал» первую мировую войну?»

Слушатели громко засмеялись, но Рамсин даже не улыбнулся. Помолчав, он добавил:

   — Именно так, господа! Первая мировая война была «сделана» надгосударственными, тёмными силами, клевреты которых, как я вам рассказал раньше, собирались в десятом году в Копенгагене на конгрессе, где решался вопрос о том, как 2-й социалистический рабочий Интернационал должен был национальную войну в монархических государствах превратить в гражданскую. Мировые братья, которых было уже немало на наших верхах, помогали сознательно, а другие — по глупости.

   — Это чрезвычайно интересно. Мы просим вас, Сергей Николаевич, поведать нам после также и об этом, — живо сказал Мураховский и, подняв стакан, пригласил всех выпить.

   — А где же был Распутин во время объявления Россией войны? — спросил отец Алексей, глядя с любопытством на Рамсина.

— Где был Распутин в то время интересовало многих, а особенно тех, кто боролся за мир. Я писал вам об этом в то время, Андрей Иванович, — сказал Рамсин, глянув на Мураховского. — Я, будучи в то время отечественником, узнал от г. Мураховского о многом, о чём раньше не подозревал, и, конечно, старался влиять при Дворе, там, где мог, в пользу мира. Распутин решил в июне, ещё до убийства в Сараеве, навестить своё село Покровское в Сибири. Он уехал туда с двумя своими дочками, не предполагая ничего дурного'. В конце июня на улице в Покровском на него было совершено нападение. Он был тяжело ранен ножом в живот и лишь чудом остался живым. Врачи спасли его от верной смерти. Это покушение на жизнь старца приковало его на долгое время к постели в далёком селе, как раз в те недели, когда произошли все те события, которые вызвали мировую войну 1914 года: покушение совершила девчонка Гусева, проститутка из Тобольска. Позже стало известно интересное донесение одного из агентов Охранного отделения Цанка, который доложил об этом аресте Гусевой следующее: «Преступница была арестована двумя специально назначенными для этого полицейскими агентами и немедленно отведена ими в дом для сумасшедших, где заранее назначенный для этого врач объявил её невменяемой. Гусеву, как неизлечимую, по утверждению этого врача, заключили навсегда в этот дом умалишённых». Этим путём Гусева, как важная свидетельница, была сделана немой. Главным инициатором покушения на жизнь Распутина считали монаха Илиодора, который ненавидел старца и считал его антихристом. Был ли он один или существовали другие лица, желавшие смерти Распутина именно в это время, когда решался вопрос: быть или не быть мировой войне, доказано не было. Но догадки в том, что такие лица были, появились. Француз Жан Якоби писал позже: «Этот удар ножа пришёлся как раз вовремя! Кто была эта Гусева, эта маленькая проститутка из Тобольска, эта русская Шарлотта Кордэ? Какое тайное влияние должна была иметь её вооружённая рука против старца-миротворца как раз в тот момент, когда миру угрожала великая опасность? Об этом никто и никогда не узнал»! [7]