Жюль Верн

— Смешно? — спросил Жюль приятеля своего — Пьера.

— Глупо, — ответил Пьер.

— Конечно, глупо, но — смешно ли это?

— Не смешно, а, наверное, больно, — Пьер сморщился, как от зубной боли. — Плохая книга, Жюль, На твоём месте я бы её продал. За неё дадут меньше франка, но всё же на вырученные деньги можно купить очень много засахаренных каштанов.

Жюль с минуту подумал. Он знал, что самый главный подарок — это дневник. Смешные пьесы — это привесок, чтобы было побольше.

— Ничего не случится плохого, — уже вслух произнёс Жюль, — если я увеличу количество интересного и приобрету нечто вкусное в такой день, который бывает один раз в году. Но продавать книгу самому нельзя, — все знают, что я сын адвоката Верна. Гм… Пьер, не продашь ли ты эту книгу?

— С удовольствием! Сколько угодно! Я пойду в лавочку мамаши Тибо, у меня там купят её в один миг! Это хорошо, что ты обратился ко мне, Жюль! Я твой приятель и никому не скажу.

— Можешь говорить, — спокойно отозвался Жюль. — Я ничего не делаю тайно. Мои родители хорошо знают, что я никогда не вру.

— В том случае, если тебя спрашивают, — возможно, но если тебя не спрашивают, тогда как? — недоверчиво щурясь, спросил Пьер.

— Тогда… — Жюль лукаво усмехнулся, — Тогда я поступаю по статье сто сорок шестой: я умалчиваю. Понимаешь? Это очень хорошая статья, Я почти наизусть знаю папину книгу о наказаниях.

— Интересно?

— Смешно и глупо. Я никогда не буду адвокатом, никогда! Иди и продавай книгу.

— А каштаны?

— Купи. Я буду ждать тебя в саду.

Пьер побежал на Королевскую площадь. Там, в маленькой лавочке мамаши Тибо, можно было купить и продать любую книгу. Мамаша Тибо, сестра известного парижского библиофила, обещала прийти вечером к месье Верну на «чашку чая по-русски», чтобы поздравить Жюля. Это очень хорошо, что мамаша Тибо явится на семейный праздник, — она великая мастерица рассказывать весёлые истории, но страшно скупа: в прошлом году она подарила Жюлю заводного крокодила… Можно подумать, что Жюлю пять лет,

А вот и Пьер. В его руках кулёк с крупными, чуть приплюснутыми, засахаренными каштанами.

— Возьми свои каштаны и шесть су сдачи. Мамаша Тибо обрадовалась, когда увидела твою книгу. Она заплатила за неё две трети стоимости.

Приятели поделили лакомство — на каждого пришлось по пятнадцать штук. Пять каштанов Жюль дал Пьеру дополнительно, «за работу».

Вечером в гостиной семейства Верн собрались приглашённые: месье Санд — адвокат, месье Дюфон — председатель суда, месье Жорж — учитель географии и истории, чудаковатый Леон Манэ, товарищ Жюля, длинноногая и впалощёкая мамаша Тибо, кое-кто из родственников. Жюль ежеминутно расшаркивался, принимая подарки, благодарил.

Чего только не принесли гости! Три перочинных ножа! Прибор для выжигания по дереву (подобную вещь только и могла подарить родная тётка), пенал красного дерева… Санд преподнёс чучело совы и калейдоскоп. Они все принимают его за маленького, а ему уже тринадцать лет, скоро четырнадцать, потом будет шестнадцать, восемнадцать, а там, спустя немного, двадцать три.

Когда гости уселись за круглый стол и курносая Альма из Бреста стала разносить дымящийся чай, мамаша Тибо достала из своего портфеля пакет в розовой бумаге и, заведя глаза под лоб, торжественно произнесла:

— Мой милый Жюль! Тебе уже тринадцать лет. Через десять лет ты будешь адвокатом, знатоком законов и человеческих душ, что одно и то же. Душа — это человек. Человек может быть смешным и грустным. В твоём возрасте необходимо быть весёлым. С этой целью я решила подарить тебе вот эту книгу.

Она протянула Жюлю пакет. Жюль немедленно стал развязывать тонкую верёвку.

— Давно я искала, давно ищу эту книгу, — сказала мамаша Тибо. — Она всё не попадалась мне. Наконец мне повезло. Один молодой человек принёс её в мою лавку часа три назад. Это означает, что ты счастливый человек, Жюль.

— О, тут должно быть что-нибудь особенное, — заметил Пьер Верн. — Кстати, сударыня, вы ещё три года назад обещали мне добыть индусский закон о бракосочетании, помните? Что? Не попадается? Гм… Покажи, Жюль, какую книгу ты получил от нашей дорогой мадам Тибо, — обратился он к сыну. — Жалею, что сегодня отмечается не моё рождение, страшно жалею! Сколько лет я тоскую по индусскому закону о бракосочетании!..

Жюль неловкой скороговоркой поблагодарил мамашу Тибо и, глубоко, страдальчески вздохнув, посмотрел на отца: вспомнит ли он статью пятнадцатую, трактующую несерьёзное, в сущности, преступление, связанное с перепродажей дарственного имущества?.. Пьер Верн надел очки, взял в руки книгу, вслух прочёл название:

— Анри Бежо, «Смешные пьесы», Париж, год одна тысяча восемьсот тридцать семь, цена…

Цена стёрта, и Пьер Верн, сняв очки, принялся разглядывать то место, где после слова «цена» должна была стоять некая цифра. Жюль вышел из комнаты, за ним и Леон Манэ.

— Неприятности, — сказал Жюль. — Плохи дела… Постоим здесь, пока там не заговорят о чём нибудь другом…

— Постоим, — согласился Леон. — Я видел, как эту книгу днём продал мамаше Тибо твой приятель Пьер. Я всё понимаю, Жюль. Скажи, дарственная надпись была на этой книге?

— Ой, нет! — воскликнул Жюль, обрадованный тем, что обвинение возможно опровергнуть. — Не было! Ни словечка! Отец забыл надписать эту глупую книгу!

Леон подумал о чём-то.

— Я ничего не подарил тебе, Жюль, — сказал он. — Вместо подарка я выручу тебя из беды. Я, так сказать, буду твоим адвокатом,

— Как ты это сделаешь?

Леон вскинул брови, улыбнулся.

— Адвокаты об этом помалкивают, подсудимые не спрашивают. Ты можешь устроить так, чтобы у тебя заболела голова?

— Она уже болит, милый Леон!

— Очень хорошо! Скажи об этом матери, она уложит тебя в постель. Я кое-что придумал. Впредь не делай подобных глупостей!

Жюль поступил по совету Леона. Голова действительно болела; Жюля уложили в постель, и он вскоре уснул. Проснулся он рано утром. Подле его постели сидел отец. Нос его был осёдлан, хорошая примета.

— Проснулся? Очень рад, — спокойно произнёс Верн. — Через десять минут я ухожу на службу. Прежде чем уйти, хочу дать тебе маленькое наставление: нанимая адвоката, никогда не скупись, защита должна быть щедро оплачена. Далее: твой первый практический шаг неудачен, твой Леон Манэ натворил бог знает что! Вместо защиты он взял вину на себя… Это хорошо, он твой друг, но это плохо для мальчика, который в будущем станет адвокатом. Из Леона Манэ не выйдет хорошего адвоката. Вряд ли выйдет и из тебя… Вы оба упустили одну мелочь, а именно: второй экземпляр книги. Леон заявляет: «Книгу мамаше Тибо продал я». Книга, говорит он, моя! И тут он попался! А где же, в таком случае, тот экземпляр, который подарил я, твой отец?.. Нет этого экземпляра, мой друг! Пропал, исчез, растворился… Следовательно… Мне надо уходить, да и тебе пора вставать. Присуждаю тебя к домашнему аресту на семь суток с исполнением всех школьных обязанностей. До свидания!

Жюль долго думал о том, что сказал ему отец. Думал он и о Пьере и о Леоне. Вечером, раскрыв новенький дневник, он в краткой форме изложил свои думы.

Глава четвёртая

Великодушие и характер

Эмиль Занд, учитель истории, похвалил Пьера за домашнюю работу на тему «Город Нант, его прошлое и настоящее». Пьер читал своё сочинение вслух, сидя за партой. Занд сцепил пальцы обеих рук на животе, склонил голову набок и умильно причмокивал. Весь класс, не веря ушам своим, слушал то, что читал Пьер Дюбуа. Подумать только, сочинить такую историю, и лучше всех! В два дня! И кто это сделал? Самый последний ученик по всем предметам, самый непослушный, драчун и забияка, хитрец и враль. Он всегда что-то покупает и что-то продаёт, коллекционирует пуговицы и бумажки от конфет, и вот, извольте: по просьбе учителя этот мальчишка второй раз читает своё сочинение. И как ловко у него написано, можно подумать, что…