Иван — холопский воевода

Послышался лязг цепей — мост со скрипом пошел кверху.

Возле стен Выборга русские задерживаться не стали. По всему было видно — крепость не захватить. А главное сделано: противник напуган, надолго отбили у него охоту пустошить чужое.

Ратные подвиги Болотникова были отмечены. Его назначили старшим в отряде вместо Никиты. Но не могло это порадовать Ивана: сокрушался он по погибшему другу.

Вернувшись из похода по северным землям, Иван только и думал что о побеге. Даже день наметил. Но во г наступил этот день, и Болотников почувствовал: не готов он уходить в донские степи. Сколько раз вставала у него перед глазами кончина Лютого. «Не один уходи, — говорил Никита. — Возьми…» Кого? Не успел досказать старый воин.

Перебирая мысленно всю дворню, Иван каждый раз сомневался: а не выдаст ли, не донесет ли?..

Так и не выбрав себе товарища, Иван решился уйти один. Снарядив котомку и перекрестившись, он шагнул за ворота подворья. Шел по Белому городу и дивился: давно ли огонь выжег все подчистую, а минуло чуть больше года, и вон сколько москвичи успели понастроить.

«Москва, Москва… Град стольный. Неужто я навсегда тебя покинул?» Уже подходя к городским воротам, Болотников глянул назад. На золоченых главах церквей горело солнце. В какой-то миг ему показалось, что это живой огонь. Упади искра, и опять выгорит весь город. Иван, столбенея, ощутил даже жар пламени.

Величаво сияли купола. «Красота какая», — думал он. А что там, на Диком поле, куда он решил бежать? Ведь, поди, неспроста оно прозвано диким? Слыхал он, что беглые, ставшие казаками, даже землю не пашут: не посидишь на одном месте. Все время стычки с татарами. Где конь, там и дом. Забудешь, как за столом есть да в постели спать.

Он шагал по дороге и размышлял все о том же. Да, несладкой будет жизнь в казаках. Власть называет их ворами и разбойниками. Посылает против них отряды. Пойманных казаков казнят. А люди бегут и бегут на Дон, на нижнюю Волгу… Рыба ищет, где глубже, человек — где лучше. Для него, для Ивана, воля сейчас дороже всего. Да и для всех казаков, видать, так же. Ушли подальше от господ и живут по своему праву. Истинно — бежать нужно от князя. А что нелегко придется на Диком поле — не беда. Совладает как-нибудь. Казаки, правда, для властей что бельмо на глазу. Потому и старается Москва придавить казачью вольницу. Вон, сказывают, посылали власти на Дон дворянина Петра Хрущева, чтобы стал он головой казачьего войска. Хотели, вишь, прибрать вольный народ к рукам. Только ничего путного из той затеи не вышло. С намятыми боками приехал дворянин назад.

Далеко не все знал о казаках Болотников и не все правильно представлял. Слухи-то ходили самые разные. Поди проверь. Были у казаков не только поселения, но и городки, так что спали возле коня лишь в походах…

А Петру Хрущеву в городке Раздоры бока не мяли, а сказали: «Голова нам не надобен. Мы и прежде служили государю, и ныне служить рады, но своими головами, а не с Петром». И верно — в составе русского войска ходили казаки и на Казань, и в Ливонской войне сражались…

Что ж получается — ударялись в бега от господ, чтобы наняться к государю? А как же вольная жизнь?.. Вольная-то она вольная, но от голода не убежишь. Охотой и рыбной ловлей не прокормишься. Да и военная добыча — дело ненадежное: вчера на копейку добыл, сегодня еле ноги унес, а назавтра, глядишь, живота лишишься. Вот и поступали казаки в служилые люди «по прибору» [2]. За это правительство платило им жалованье да сулило право «безданно» владеть землей. Сулило…

Так и получилось: с одной стороны, власть преследовала беглых крестьян и холопов — мол, они разбойники и воры! — а с другой — поддерживала казачество в стычках с татарами и привлекала «гулящих людей» в свое войско, поставляла на Дикое поле хлеб, оружие и порох. То, что южные земли заселялись русскими, было Москве выгодно. Новые крепости, наблюдательные посты и станицы строились на Волге и на Дону по царскому приказу.

Чем дальше уходил Иван от Москвы, тем тоскливее становилось у него на душе. По дороге попадался разный люд. Шли монахи в рясах, стрельцы в красных кафтанах. Протянулся купеческий обоз — телеги, груженные тюками, да еще охрана на копях. Проехал дворянин с челядинцами, проплелись нищие с поводырем… Одиноких путников не было.

За поворотом показались стрельцы, а с ними какие-то оборванные люди. Шли они так медленно, что Ивану вначале даже подумалось — не стоят ли. Когда же они приблизились, увидел, что стрельцы сопровождают бродяг со связанными руками и ногами. Вот почему они еле передвигались.

Путники провожали их взглядом. Болотников замедлил шаги. Остановился.

— Беглых ведут, — сказал кто-то.

Часть вторая (1593–1597 годы)

НА ВОЛЮ!

Передышка

Минуло несколько лет. Иван Болотников не ушел тогда к казакам на Дикое поле. Он вернулся в Москву и по-прежнему служил у князя Телятевского военным холопом.

Теперь учения в отряде велись под началом Болотникова. Андрей Андреевич был доволен: слава о его умелых и ловких ратниках шла по всему городу. Уже и другие бояре просили Телятевского, чтобы он отпустил к ним Ивана обучить челядь ратному делу. Князь соглашался, наниматели платили. Вознаграждали за усердие и самого Болотникова. Тогда и засела у него в голове такая мысль: откуплюсь от князя. Зачем бежать на Дон, коли можно в Москве волю получить?

После смерти отца Иван унаследовал лишь долги. Где же взять денег? Оставалось одно — самому идти в кабалу. Так и попал Иван к Телятевскому холопом. Вновь обрести волю можно было, только вернув долг князю.

Россия в эту пору жила без войн, но правительство держало ратников в готовности. А передышка ой как нужна была стране. В ноябре 1593 года Москва заключила мирный договор с крымским ханом. Казы-Гирей обещал не нападать на русские земли, да запросил тридцать тысяч рублей. Ему выслали половину. Хан хоть и заскрипел с досады зубами, но отказываться от договора не стал. Мир с Москвой был выгоден: Крым воевал вместе с турками против Австрии.

Заручившись ненападением с юга, Россия отправила своих послов на переговоры со шведами. В мае 1595 года был подписан договор о вечном мире между двумя странами. Швеция вернула часть русских земель и заверила, что будет держаться в стороне, если начнется война между Москвой и Речью Посполитой. В ответ на это Россия согласилась не притязать на Нарву и другие ливонские крепости.

К западу от Москвы правительство повелело укрепить Смоленск. Город стали обносить новой мощной стеной с башнями. Закончить ее быстрее было так важно, что Годунов запретил на время возводить из камня другие постройки. Всем каменщикам надлежало работать только в Смоленске.

Зачем губить князя

Неделю уже шумела по Москве масленица. Город полнился веселыми криками, смехом, песнями. Под сопелки и дудки плясали, ходили на ходулях, где-то потешно боролись с медведем, где-то бились на кулачках. И всюду витал густой блинный дух.

Тройка гнедых легко, как пушинку, внесла расписные сани во двор. Разгоряченные кони фыркали, из ноздрей валил пар. Начало марта выдалось сухое, с легким морозцем, для праздника лучшего не пожелаешь.

Андрею Андреевичу хотели помочь ступить на землю, но он, помолодевший, краснощекий, легко выпрыгнул сам. Вслед за княжескими во двор въехало еще несколько саней. С князем на горы каждый раз отправлялись гости, родня, приживальцы, брал он и холопов, которые затаскивали сани наверх после спуска.

Непременно бывал на катаньях Болотников: только с ним Андрей Андреевич отваживался ринуться с самой кручи. Иван правил ловко и, главное, не терялся. Когда все мелькает перед глазами, да в ушах ветер свистит, да сани под тобой прыгают на буграх, как шальные, сробеть недолго. А стоит только сробеть, глядь, и в самом деле перевернулся либо врезался в куст или в дерево. Сколько отчаянных москвичей ломали шеи на Воробьевых горах…