Эсперанса

Эсперанса увидела, что к ним верхом на лошадях приближаются ее дяди, и побежала предупредить остальных. Мама стояла на пороге лачуги, со скрещенными на груди руками, словно грозная статуя. Альфонсо, Гортензия и Мигель стояли рядом.

— Рамона, — сказал тиоМарко, не слезая с лошади, — не успел умереть ваш муж, как вас постигло новое горе. Нам очень жаль.

— Я приехал, чтобы дать вам еще один шанс, — сказал тиоЛуис. — Если вы примете мое предложение, я построю еще более просторный и красивый дом и заново посажу виноградники и сад. Впрочем, если вам больше по вкусу жить со слугами, можете оставаться здесь, пока что-нибудь не случиться и с их домами. Теперь больше нет ни хозяйского дома, ни самого хозяйства, где они могли бы работать, как прежде. Как видите, жизнь и работа многих людей зависят только от вас. И я уверен, что вы желаете добра для Эсперансы, разве не так?

Какое-то время мама молчала. Она обвела взглядом слуг, которые собрались вокруг. Теперь ее лицо не казалось таким грозным, а глаза увлажнились. Эсперанса подумала: «Куда же пойдут слуги, когда мама скажет дяде Луису нет?» Мама посмотрела Эсперансе в глаза и сказала:

— Прости меня. — Потом она опустила голову, и ответила дяде Луису, глядя в землю: — Я подумаю над вашим предложением.

Дядя Луис улыбнулся:

— Я польщен! Не сомневаюсь, что вы примете правильное решение. Через несколько дней я вернусь за ответом.

— Мама, нет! — воскликнула Эсперанса. Она повернулась к дяде Луису и сказала: — Я ненавижу вас!

ТиоЛуис не обратил внимания на ее слова.

— И, Рамона, если Эсперанса станет моей дочерью, ей придется приобрести другие манеры. Сегодня же я поищу какой-нибудь пансион, где ее научат вести себя, как подобает леди. — Он повернул лошадь, пришпорил ее и ускакал.

Эсперанса зарыдала. Она схватила мать за руку:

— Зачем? Ну зачем ты ему это сказала?

Но мама ее не слушала — она смотрела в небо, словно спрашивая совета у ангелов. Наконец она заговорила:

— Альфонсо, Гортензия, мы должны поговорить с Абуэлитой. Эсперанса и Мигель, зайдите в дом, вы уже достаточно взрослые, чтобы слушать наш разговор.

— Но, мама…

Мама взяла Эсперансу за плечи и развернула лицом к себе:

— Дочь моя, не беспокойся. Я знаю, что делаю.

Они все столпились в крошечной спальне Гортензии и Альфонсо, где отдыхала бабушка. Ее раздувшаяся лодыжка лежала на подушке. Эсперанса села на бабушкину постель, а остальные продолжали стоять.

— Альфонсо, какой у меня есть выбор? — спросила мама.

— Если вы не хотите за него замуж, сеньора, вам нельзя здесь оставаться. В следующий раз он сожжет дома слуг. Дохода ждать не приходится — ведь виноградников больше нет. Вы будете зависеть от милости других, а люди побоятся вам помогать. Вы, конечно, могли бы переехать в другую часть Мексики, но жить вам придется в бедности. Луис — человек влиятельный, он вас и там настигнет.

В комнате повисла тишина. Мама смотрела в окно и барабанила пальцами по деревянному подоконнику.

Гортензия подошла к маме и коснулась ее руки:

— Вы должны знать, что мы решили уехать в Соединенные Штаты. Брат Альфонсо пишет, что работает на большой ферме в Калифорнии. Он может помочь нам с работой и жильем. Завтра мы отправим ему письмо.

Мама повернулась и посмотрела на бабушку. Не говоря ни слова, Абуэлита кивнула.

— А что, если мы с Эсперансой поедем с вами? В Соединенные Штаты? — спросила мама.

— Мама, мы не можем оставить Абуэлиту!

Бабушка накрыла своей рукой руку Эсперансы:

— Я приеду позже, когда окрепну.

— А как же мои друзья и школа? Мы не можем просто взять и уехать! А папа, что бы подумал он?!

— Но что же нам делать, Эсперанса? Ты думаешь, папа хотел бы, чтобы я вышла замуж за дядю Луиса и позволила ему отослать тебя в пансион в другом городе?

Эсперанса растерялась. Дядя сказал, что построит все заново, но она не могла представить маму замужем за кем-то, кроме папы. Она посмотрела на мамино лицо и увидела печаль, тревогу и боль. Мама готова на все ради нее. Но если она выйдет за тиоЛуиса, то все в их жизни переменится. Дядя Луис отошлет Эсперансу как можно дальше, и они с мамой даже не смогут жить вместе.

— Нет, — прошептала она.

— Вы уверены, что хотите поехать с нами? — спросила Гортензия.

— Я уверена, — сказала мама окрепшим голосом, — но сейчас стало сложнее пересечь границу. Наши документы сгорели, а без визы в США въезжать запрещается.

— Я возьму это на себя, — сказала бабушка. — Мои сестры, что живут в монастыре, раздобудут вам дубликаты документов.

— Никто не должен знать об этом, сеньора, — сказал Альфонсо. — Нам всем надо держать это в секрете. Если Луис узнает, он почувствует себя оскорбленным и не даст вам покинуть страну.

На мамином усталом лице появилась слабая улыбка.

— Да, это будет для него страшным оскорблением, правда?

— В Калифорнии можно найти только работу в поле, — сказал Мигель.

— Я сильнее, чем ты думаешь, — ответила мама.

— Мы будем помогать друг другу. — Гортензия обняла маму.

Бабушка сжала руку Эсперансы:

— Не бойся начинать все сначала. Когда я была в твоем возрасте, я с мамой, папой и сестрами уехала из Испании. Один мексиканский чиновник предложил отцу работу, поэтому мы сюда и переселились. Мы трижды пересаживались с корабля на корабль, и весь путь занял несколько месяцев. А в Мексике выяснилось, что ничего обещанного нет и в помине. Да, времена бывали тяжелыми, но мы умели радоваться жизни. И мы опирались друг на друга. Эсперанса, ты помнишь историю феникса, красивой птицы, возродившейся из пепла? — Эсперанса кивнула. Абуэлита много раз читала ей этот миф. — Мы как феникс, — продолжала бабушка. — Мы возрождаемся, и перед нами открывается новая жизнь.

Поняв, что плачет, Эсперанса утерла глаза шалью. Да, подумала она. Они могут жить в Калифорнии. И у них будет красивый дом. Альфонсо, Гортензия и Мигель позаботятся о них, а они избавятся от обоих дядей. И бабушка приедет к ним — как только поправится. Все еще шмыгая носом, согретая любовью и восхищенная силой духа своих близких, Эсперанса сказала:

— И я… я тоже могу работать.

Все посмотрели на нее и — впервые с тех пор, как умер папа, — рассмеялись.

На следующий день бабушкины сестры приехали за ней в повозке. Монахини в черно-белых облачениях осторожно подняли Абуэлиту. Они закутали ее в одеяло до самого подбородка. Эсперанса подошла к бабушке и взяла ее за руку. Она вспомнила ту ночь, когда Альфонсо и Мигель привезли папу домой на телеге. Как давно это было? Она знала, что с тех пор прошло всего несколько недель, но ей казалось, что это было в другой жизни.

Эсперанса нежно обняла и поцеловала Абуэлиту.

— Дитя мое, — сказала бабушка, — мы не сможем общаться. На почту положиться нельзя, и я уверена, что твои дяди будут просматривать мои письма. Но я приеду, можешь не сомневаться. Пока ждешь, закончи это для меня. — Она передала Эсперансе узел с вязанием. — Посмотри на одеяло. Горы и долины. Сейчас ты в низине, и все проблемы кажутся просто огромными, но вскоре ты снова будешь на вершине горы. И когда ты преодолеешь множество гор и долин, мы снова будем вместе.

Сквозь слезы Эсперанса сказала:

— Пожалуйста, поправляйся. Пожалуйста, приезжай к нам.

— Я обещаю, а ты пообещай мне, что позаботишься о маме — ради меня.

Потом подошла мамина очередь прощаться. Эсперанса не могла на это смотреть. Она спрятала голову на плече у Гортензии и не оборачивалась, пока не услышала, что повозка отъезжает.

Потом она подошла к маме и обняла ее. Они смотрели, как повозка исчезает вдали, пока та не превратилась в далекую точку и пыль не осела на землю.

Только тогда Эсперанса заметила старый чемодан с кожаными ремнями, который оставили монахини.

— Что в нем? — спросила она.