Перед лицом Родины

— Ах ты, гадина! — рассвирепел Щавелев, размахиваясь своим огромным, как дыня, кулаком. — Ты что чернишь советских чекистов? — Он с такой силой двинул кулаком по щеке Воробьева, что тот, как перышко, легко слетел со стула на пол…

XVIII

…Однажды утром к Волковым прибежала взволнованная, с покрасневшими распухшими глазами Зина Ермакова.

— Прохора арестовали! — выкрикнула она и зарыдала.

— Как арестовали? — побледнел Виктор. — За что его могли арестовать?

— А разве они говорят, за что?.. Пришли под утро, предъявили ордер на арест, обыскали и увели…

Если до этого Виктор еще верил в то, что арестовывают правильно, за преступления, то сейчас вера эта поколебалась. Брата своего Прохора он знал, как себя. Прохор был кристально чистый коммунист, без единого пятнышка.

— Это что-то не так, — покачал он головой. — Прохор ни в чем не виноват… Это ошибка… Его выпустят, я в этом убежден.

— Не будь наивным, — сказала Марина. — Вот уже сколько арестовали людей, хоть одного из них выпустили? Я что-то не слышала…

— И командующего тоже арестовали, — всхлипнула Зина.

— Ну, командующий-то в чем, может, и виноват, — сказал Виктор. — Это я не знаю, но а вот в Прохоре-то я убежден…

— Витя, ты человек авторитетный, — сказала Зина. — Может, узнал бы что про Прошу, помог бы ему в чем…

— Ну уж нет, в этом отношении я ничего не буду делать… Мне неудобно. Брат ведь… Разберутся сами… Вот посмотришь, не нынче завтра вернется он домой…

Говорил это он так убежденно, что Зина поверила и заулыбалась.

Но прошло несколько дней, а Прохор не возвращался…

Но вот наконец и телеграмма из Москвы! Сколько ее ждали. Словский писал, чтобы Виктор срочно приезжал в Москву оформить ордер на получение квартиры. Виктор выехал.

В Москве его ждало много приятного. Во-первых, он получил ордер на квартиру из трех просторных чудесных комнат на Ленинградском шоссе. Можно было вселяться.

В Союзе писателей он встретил Смокова.

— О, старина! — обрадовался ему Виктор. — Пойдем обедать в ресторан. Угощаю, обмоем, так сказать, мою квартиру московскую…

— Ладно, — согласился тот. — Только подожди минуточку. Мне надо повидать Нонну Львовну Краснолуцкую… Мы сейчас договорились с ней здесь встретиться… Я не задержусь.

— Это критик, что ли?

— Вот именно. Я тебя познакомлю с ней.

— Да это необязательно, — отмахнулся Виктор.

Они сели в вестибюле на диване и закурили. Но Смоков тотчас же вскочил и бросился навстречу немного располневшей яркой брюнетке средних лет.

— Здравствуйте, здравствуйте, уважаемая Нонна Львовна! — раскланялся Смоков и поцеловал ей руку. — Какая вы божественная, — шепнул он и, оборачиваясь к Виктору, представил: — Познакомьтесь, Нонна Львовна. Это наш модный писатель, мой приятель и друг Виктор Георгиевич Волков.

— Волков?! — радостно изумилась Краснолуцкая. — Какая неожиданность. А я только что закончила рецензию о вашем романе. В «Правде» будет печататься… Мне бы очень хотелось ее вам почитать. Я казачий быт плохо знаю, могу ошибиться… Вы бы подсказали. Куда вы, товарищи, собрались идти?..

— Да, откровенно говоря, хотели пойти пообедать, — сказал Смоков. Может быть, и вы с нами…

— Нет, поедемте лучше ко мне обедать, — сказала Краснолуцкая. — Я совершенно одна. Все мои на даче. Едемте!.. Вот, кстати, и почитаем статью…

— Ну как, Виктор, а? — нерешительно посмотрел на него Смоков.

Виктора разбирало любопытство ознакомиться со статьей Краснолуцкой. Интересно, что она там написала о романе?

— Ладно, поедем, — сказал он.

И они поехали.

Пока домработница разогревала обед, Краснолуцкая зачитала рецензию, которую она подготовила для «Правды».

— Хотя это я и преждевременно делаю, — сказала она. — Да ничего. Статья-то уже принята. На днях должна быть опубликована.

В своей статье Краснолуцкая книгу Виктора вознесла до небес.

— Ну, знаете ли, Нонна Львовна, — смущенно проговорил Виктор. — Вы, наверно, перехвалили меня.

— Нет, — сказала она. — Книга этого вполне заслуживает. Прекрасная книга…

Смоков как-то сразу погрустнел, сидел за столом скучноватый. Виктор понял причину. Иван Евстратьевич завидовал ему.

Пообедав у Краснолуцкой, Виктор, сославшись на дела, распрощался и ушел.

Виктор с Мариной решили не медлить с переездом в Москву. Они стали запаковывать багаж. Виктор даже уже снялся с партийного учета.

В то время, когда они увязывали багаж, зазвенел телефон. Виктор взял трубку.

— Алло! Слушаю.

Здравствуй, классик, — продребезжал в трубке голос Сиволобова. Когда уезжаешь?

— Послезавтра. А тебя почему это интересует?

А как же. Ведь я все-таки квартиру-то твою почти отвоевал. Ты смотри никому ее не передавай.

— Я ключи сдам управдому.

— Вот это правильно, — согласился Сиволобов. — Сдай ему… А я у него возьму. — И как бы между прочим — это на всю жизнь запомнилось Виктору спросил: — Ты дома эти дни будешь?

— Как то есть дома?

— Никуда не отлучаешься?

— Нет. А что?

— Да так просто спросил. Ну всего хорошего!

«Нет, это он неспроста, — думал Виктор. — Что-то не так. Какое его дело, дома ли я буду или где?»

Только уже значительно позже Виктор понял, почему его об этом спрашивал Сиволобов…

Накануне отъезда Виктор допоздна возился с увязыванием багажа. Потом долго не мог уснуть. Сердце было какое-то неспокойное. Оно щемило в смутном предчувствии.

Чтобы не разбудить жену, он осторожно поднялся с постели, пошел в столовую, полежал там на диване. Но сердце не успокаивалось, оно билось тревожно.

Нет, сон не шел.

Виктор пошел в детскую комнату. Призрачный свет луны тускло сочился по комнате, освещая две кроватки. Дети крепко и беззаботно спали. Виктор подсел к кровати Ольгуни, внимательно осмотрел милое детское личико.

«Она очень похожа на Марину», — подумал отец. Потом он подсел к кровати сына. Мальчик дышал ровно, глубоко, чему-то улыбаясь во сне.

«Боже мой! — подумал Виктор. — А все же как тяжело на сердце».

Проглотив таблетку снотворного, Виктор снова прилег подле спавшей жены. Но заснуть по-прежнему не мог. Было уже около трех утра. Он лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к неугомонному сверчку, затеявшему свою тоскливую песнь на кухне… Потом Виктор задремал. Но спал он совсем недолго. Он очнулся от громкого стука в дверь.

— Стучат! — просыпаясь, прошептала Марина.

Виктор, всунув ноги в шлепанцы, вышел в переднюю.

— Кто стучит? — спросил он, чувствуя, как сердце его, точно птица в клетке, трепещет порывисто и тревожно.

— Это дворник, — ответил знакомый голос. — Откройте, пожалуйста. У меня девочка заболела… Соды надо, дайте, пожалуйста…

Виктор удивился странной просьбе дворника: почему это вдруг больной девочке потребовалась сода? Но он не стал об этом размышлять.

— Не открывай, Витя, — предупредила Марина. — Это воры.

— Да это дворник, — сказал Виктор. — Я же его узнал по голосу… Ему соды надо.

Он пошел на кухню, отыскал там баночку с содой, отсыпал из нее в бумажку, завернул, а потом, открыв дверь, протянул сверточек дворнику:

— Возьмите.

Отпихивая его, в переднюю вбежали двое.

— Кто это? — испуганно вскрикнул Виктор.

— Сотрудники НКВД, — ответил один из них. — Зажгите свет.

Виктор включил свет. Перед ним стояли в штатском двое: один блондин лет сорока, другой чернявый парень лет двадцати. Лица у них были суровые, хмурые.

— Вот ордер на обыск и арест, — протянул бумажку Виктору блондин. Но Виктор так был взволнован, буквы прыгали в его глазах, двоились, и он ничего не мог прочитать.

— Возьмите, — сказал он покорно, возвращая бумажку блондину.

— Оружие есть? — спросил блондин.

— В письменном столе.

Парень порывисто, словно его кто-то хотел опередить, подскочил к столу, открыл ящик и, схватив там браунинг, сунул в карман.