Песнь победителя

Подсчитывать стоимость демонтированного оборудования демонтажники представляют бухгалтерам демонтированных объектов. Когда-нибудь на каких-нибудь международных конференциях эти цифры, может быть, и будут фигурировать, но на сегодня в балансе репараций они не фигурируют.

Столь же академический вопрос представляет собой учёт немецкого имущества, конфискованного советскими властями в Австрии. Советские власти в Австрии конфисковали значительную часть австрийской промышленности на основании того, что данные предприятия являются немецкой собственностью.

Предположив, что опорное имущество действительно является немецкой собственностью, невольно встает вопрос, по какой статье оно будет заприходовано.

Однажды на конференции у Заместителя Главноначальствующего СВА по Экономическим Вопросам Коваля один из руководящих работников Управления Репараций СВА задал вопрос по этому поводу. Коваль только улыбнулся и ответил: «Пока мне не известно, чтобы эти цифры включались в репарационный актив Германии». Коваль достаточно авторитетная личность.

Поставки по счёту Группы Советских Оккупационных Войск ГСОВ не учитываются как репарации. Согласно Потсдамскому Договору, содержание оккупационной армии идёт за счёт оккупированной страны, т. е. Германии. Это, так сказать, карманные расходы.

Потсдамский Договор обязал контрольные органы союзников в Германии, т. е. Союзный Контрольный Совет, установить лимит мирного промышленного потенциала Германии, который, с одной стороны, исключал бы возможность ремилитаризации Германии, с другой стороны обеспечивал бы германскому народу среднеевропейский жизненный стандарт.

Поскольку приближалась Парижская Конференция министров иностранных дел союзников, где первым пунктом повестки дня должен был стоять германский вопрос, Контрольный Совет и Военные Управления четырех держав в Берлине занялись проблемой мирного потенциала. По этому поводу в кабинете начальника Управления Промышленности СВА была созвана спешная конференция всех ведущих инженеров по отраслям промышленности.

«В ближайшее время в Контрольном Совете на основании проектов всех четырёх сторон будут устанавливаться конкретные лимиты мирного промышленного потенциала Германии», – начал свою информацию Александров.

– «Главноначальствующий дал нам задание предоставить ему на утверждение наши соображения и проект мирного промышленного потенциала советской зоны для советской стороны в Контрольном Совете. Главноначальствующий указал, что одновременно этот проект пойдёт непосредственно в руки товарища Молотова».

Александров сделал глубокую паузу, чтобы подчеркнуть всё значение последних слов. После этого он пробормотал маленький спич о мудрости вождей и том великом доверии, которое они оказывают нам, поручая столь ответственную работу. Можно было подумать что нам, нескольким инженерам в кабинете Александрова, действительно кладется в руки судьба Германии.

На первый взгляд задание было интересное и серьёзное. Иными словами, устанавливая промышленный потенциал, мы устанавливали жизненные рамки для Германии. Едва ли есть другая такая страна в мире, где вся жизнь страны столь зависит от объёма её промышленного производства. Промышленный потенциал – это эквивалент жизненного стандарта Германии, это количество хлеба на столе каждого немца.

«Какие будут методические указания?» – задал вопрос один из присутствующих.

«За базу должны быть приняты средние условия до 1933 года» – ответил Александров, – «Рассчитать потребление внутреннего германского рынка за эти годы в среднем на душу населения или в эквивалентных единицах. Исходя из этих данных и количества населения советской зоны в настоящее время, мы получим мирный промышленный потенциал советской зоны».

Александров упоминает лишь внутренний рынок. Каждый из нас, инженеров, прекрасно знает, что потребности внутреннего рынка Германии довольно незначительны по сравнению с внешним рынком. Исключить при расчётах экспорт – это означает искусственно снизить объём промышленного производства в несколько раз даже по сравнению с началом 30-х годов.

«Как рассматривать долю промышленного производства, приходившуюся раньше на экспорт?» – задал интересующий всех нас вопрос инженер Воронин.

«В наших расчётах экспорт не имеет места», – ответил Александров монотонным голосом. – «На период оккупации квоту экспорта будут заменять репарации. На тот случай, если оккупационный режим будет изменён, на место прямых репараций придёт что-либо другое».

Александров очень обдуманно подбирает свои выражения. Он не говорит «окончание оккупации», а только «изменение оккупационного режима». Первые шаги по пути «чего-то другого» вместо прямых репараций пришли значительно скорее, чем изменение самого оккупационного режима. А именно в форме Советских Акционерных Обществ, которые были созданы полгода спустя.

«Что будет с теми существующими промышленными единицами, которые выйдут за границы лимита?» – спросил следующий участник конференции.

Затем, по-видимому, вспомнив о демонтажниках, он поправился: «Впрочем, после проведения демонтажа, этот случай вряд ли будет иметь место. Но, что можно ожидать в обратном случае: если существующее на сегодня производство окажется ниже лимита будущего промышленного потенциала?» «Это случай для нас чисто проблематический. Где будут требовать интересы репараций, там мы увеличим производство,» – ответил Александров – «А в остальном – наше дело дать цифру лимита. Вся эта процедура интересует нас постольку, поскольку требуются цифры для Контрольного Совета».

Александров пытается преодолеть свою флегму и делает ударение на слове «цифры». Руководящим фактором в вопросах промышленного производства советской зоны для нас является только одно – обеспечение репараций. Установление же каких-то проблематичных мирных потенциалов будущей Германии для нас – это только жест вежливости по отношению к Потсдамскому Договору.

Проект мирного промышленного потенциала вырабатывался очень просто, почти буквально по инструкции Александрова. За основу бралось потребление внутреннего рынка в 1930 году по всей Германии.

Население Германии в границах 1930 года принималось за 70 миллионов. Поскольку население советской зоны составляет приблизительно 20 миллионов, то искомый мирный потенциал по отраслям и номенклатурам, казалось бы, легко можно было определить с помощью простейшего уравнения.

Так было в теории. На практике всё это, конечно, оказалось гораздо сложнее, и в первую очередь, из-за деления Германии на зоны. Например, большая часть электротехнической промышленности Германии расположена в советской зоне.

Здесь существующий объём промышленности во многих случаях оказался выше проектируемого потенциала. Зато по ряду отраслей металлургической промышленности получилась диаметрально противоположная картина.

Каждому из ведущих инженеров было совершенно ясно, что исходя из проблематических цифр мирного потенциала, никто не будет повышать или понижать объём производства промышленности советской зоны. Для этого существуют другие, гораздо более веские факторы. Единственным нормальным выходом было бы рассматривать Германию как единое целое.

Но советов по данному вопросу Молотов у нас не спрашивал. Проект мирного потенциала был составлен и передан дальше по инстанции для предоставления на рассмотрение Контрольного Совета. Мы, инженеры, принимавшие участие в его составлении, были, наверное, первыми, кто наперед знал его нереальность и невозможность его осуществления.

Данный проект долгое время обсуждался и десятки раз перерабатывался на заседаниях Контрольного Совета. Как и следовало ожидать, первой предпосылкой для установления потенциала явилось единство Германии.

Промежуточным решением проблемы мог бы послужить допуск свободного и неограниченного товарообмена между зонами. Но свободный товарообмен между зонами трудно совместить с изъятием репараций из текущего производства. При этом возникает опасность, что часть репараций уплывет в сторону.