Гибель царей

Ветеран помрачнел.

— Потребуется уйма времени, чтобы перебить их всех, — серьезно заключил он, перекатывая во рту кусок горячего мяса.

Юлий улыбнулся.

— Ну и что же. Даже мастерам требуется время, чтобы выполнить свою работу, — сказал он.

Корникс согласно кивнул и, не переставая жевать, одобрительно заухмылялся.

Оставив ветерана у костра, Цезарь отправился искать Гадитика. Вместе они обошли лагерь, проверили все посты, которые были размещены в пределах видимости друг у друга. Такая система охранения исключала возможность внезапного нападения врага. Она кольцом охватывала весь лагерь и требовала большого количества часовых, но Юлий вышел из положения, приказав сменять сторожевые посты каждые два часа.

Ночь прошла спокойно, к лагерю римлян никто не приближался.

На следующий день, как только сгустились ранние сумерки зимнего вечера, они вышли из леса и снова нанесли удар по лагерю Митридата.

ГЛАВА 25

Едва сдерживая бешенство, Антонид мерил шагами роскошно обставленную комнату. Кроме него в помещении находился только сенатор Катон, привольно раскинувшийся на пурпурном ложе.

Маленькие глазки сенатора неотрывно следили за разъяренным «псом Суллы». Катон был очень тучным; он сильно потел и часто вытирал испарину с обрюзгшего лица. Заметив, что с плаща Антонида слетает дорожная пыль, сенатор едва заметно поморщился. Невеже следовало привести в порядок одежду, прежде чем требовать приема в одном из богатейших домов Рима.

— Я не смог узнать ничего нового, сенатор. Ровным счетом ничего, — отрывисто сообщил бывший советник диктатора.

Катон театрально вздохнул, оперся пухлой рукой на спинку ложа и выпрямился. Толстые пальцы, охватившие затейливо украшенное дерево, были липкими от сахара — Антонид оторвал сенатора от десерта.

Неспешно обсасывая пальцы, Катон ждал, пока взбешенный посетитель успокоится. «Пес Суллы» никогда не отличался сдержанностью. Даже при жизни диктатора он непрерывно строил козни и плел интриги, стремясь захватить побольше власти и влияния. А после этого нелепого убийства он совсем лишился разума и в поисках отравителей не раз заходил гораздо дальше предоставленных ему полномочий.

Катон был вынужден негласно поддержать Антонида, когда его действия обсуждались в сенате, иначе обвиняемые им люди могли бы просто уничтожить излишне рьяную ищейку. Отдает ли этот человек себе отчет в том, что находился на краю гибели? За прошедшие несколько месяцев он выдвинул обвинения в адрес почти всех влиятельных людей города, даже тех, кто был вне подозрений.

Катон раздумывал о том, как Сулла мог выносить этого мрачного типа. Сам сенатор быстро уставал от него.

— Так ты полагаешь, мы можем и не найти тех, кто заказал убийство? — неторопливо произнес Катон.

Антонид замер, повернулся и посмотрел сенатору в лицо.

— Я не собираюсь успокаиваться. Времени потребуется больше, чем я думал, но рано или поздно кто-то что-нибудь сболтнет, будут найдены доказательства, которые укажут на заказчика, и я схвачу его.

Катон пристально смотрел в глаза Антонида, отмечая маниакальный блеск во взгляде собеседника. Да он одержим, он просто опасен! Не лучше ли потихоньку устранить безумца, пока он не натворил больших бед? Город уже успокоился, и римлянам плевать, будет ли отомщен Сулла, добьется ли Антонид успеха.

— Ты знаешь, на это могут уйти годы, — заметил Катон. — Ты можешь умереть, так и не поймав негодяя. И в том не будет ничего странного. По моему мнению, если в подобных случаях преступников и ловят, то происходит такое вскоре после убийства, по горячим следам. А у нас до сих пор нет и намека на то, кто мог это сделать. Возможно, пора прекратить бесполезные поиски, Антонид.

Темные глаза впились в лицо сенатора, но Катон оставался невозмутимым. Ему не было дела до навязчивой идеи, овладевшей этим человеком. Что толку метаться по Риму, уподобляясь помешанному? Сулла умер и обратился в прах. Может быть, действительно пора посадить пса на привязь? Казалось, Антонид читал мысли Катона. — Дай мне еще немного времени, сенатор, — неожиданно почти с мольбой промолвил он.

Возможно, каким-то образом «пес Суллы» узнал о том, что Катон защищал его от гнева других сенаторов, подумал хозяин дома, равнодушно отводя взгляд в сторону. Антонид торопливо заговорил.

— Я почти уверен, что убийство совершили по приказу одного из трех человек. Каждый из них мог организовать это преступление, потому что до войны все они являлись сторонниками Мария.

— Кто же эти опасные злодеи? — с издевкой спросил Катон, хотя и сам мог назвать имена. Осведомители обо всем докладывали сенатору раньше, чем Антониду, — в их кошельках звенели монеты Катона.

— Вероятнее всего, Помпей и Цинна. Скорее даже Цинна, потому что Сулла… интересовался его дочерью. Наконец Красс! Все трое обладают достаточным влиянием и богатством, чтобы нанять убийцу; все трое не являлись друзьями Суллы. Они могли действовать и сообща. Например, Красс дал деньги, а Помпей нашел исполнителей.

— Ты назвал могущественных людей, Антонид. Надеюсь, ты не поведал о своих подозрениях кому-то еще? Мне было бы жаль потерять тебя, — с притворным сожалением заметил Катон.

Антонид не обратил внимания на тон сенатора.

— Я стану держать свои соображения в тайне, пока не соберу доказательств, чтобы обвинить их. Все они выиграли от смерти Суллы и открыто выступают в сенате против его сторонников. Инстинкт подсказывает мне, что это кто-то из них, или они были в сговоре. Если бы я только мог устроить допрос, чтобы знать наверняка!

Он заскрежетал зубами от ярости, и Катону пришлось ждать, пока одержимый местью не взял себя в руки.

— Ты не сумеешь подступиться к ним, Антонид. Эти люди надежно защищены званиями сенаторов и телохранителями. Даже если ты прав, они могут избежать ответственности.

Катон сказал это для того, чтобы спровоцировать собеседника на полную потерю контроля над собой, и теперь с удовольствием наблюдал, как на лбу и шее Антонида вздуваются вены. Сенатор захохотал, и бывший советник диктатора, забыв о гневе, вздрогнул. Как только Сулла выносил этого человека? Он же открыт как ребенок, им так просто манипулировать.

— Решение очень простое, Антонид. Ты нанимаешь собственных убийц, стараясь, чтобы они ничего не узнали.

Катон видел, что «пес Суллы» весь обратился во внимание. У сенатора от вина начала побаливать голова, и он хотел побыстрее избавиться от мерзавца.

— Подошли убийцу в их семьи. Выбери любимую жену, дочь, сына. Оставь знак, что это сделано в память о Сулле. Одна из твоих стрел поразит виновного, а что касается прочих… Что ж, они никогда не были мне друзьями. Неплохо заставить их на время почувствовать собственную уязвимость. Потом покончим с этим, и все будут считать, что душа Суллы успокоилась, вкусив отмщения.

Катон с усмешкой наблюдал, как Антонид осмысливает его предложение. На худом угрюмом лице появилась едва заметная жестокая улыбка. Морщины озабоченности на лбу стали разглаживаться: казалось, впервые за многие месяцы после отравления диктатора «пес Суллы» ощутил нечто вроде облегчения.

Сенатор довольно кивнул, видя, что его слова пришлись собеседнику по душе. Он уже подумывал о том, не съесть ли немного холодного мяса перед сном, и не обращал внимания на посетителя, который поклонился и, охваченный возбуждением, быстро вышел из комнаты.

Позже, медленно пережевывая пищу, Катон вспомнил о проблеме, созданной сыном-идиотом и Рением, и раздраженно вздохнул.

В памяти всплыло, как этот человек дрался на арене, и от удовольствия сенатор покрутил головой. Гладиатор демонстрировал контролируемую жестокость, которая потрясала даже видавшую виды римскую публику. Человека, столь дешево ценившего свою собственную жизнь, нелегко заставить свернуть с пути. Что можно предложить за сына? Мальчишка-командир, Брут, по уши в долгах. Возможно, он соблазнится на золото. Власть — очень непостоянная любовница, и там, где вопреки ожиданиям деньги и влияние оказываются бессильными, нужны такие послушные орудия, как Антонид. Глупо было бы лишиться подобного помощника.