Кюхля

квартала, где мне необходимо будет вам сказать несколько слов, от которых многое для меня зависит, - я буду счастлив.

Вильгельм поклонился с любопытством и готовностью. Голова его еще горела, и идти домой он все равно не мог.

Через час дядя Флери проводил Вильгельма до дому. Он долго смотрел ему вслед. Потом он пробормотал с сожалением:

- Нет, это не то. Это еще не голова. Он подумал и прибавил с удивлением:

- Но это уже сердце.

XI

Едва Вильгельм оделся, в дверь постучали: Александр Львович звал к себе немедля.

Вильгельм застал его в большом волнении: он ходил по комнате мелкими шагами. На поклон Вильгельма ответил сухо.

- Прошу садиться, - сказал он, нахмурясь и продолжая бегать по комнате. - Весьма сожалею, но нахожусь принужденным откровенно с вами объясниться. Вы, государь мой, ведете себя неосторожно и подвергаете себя всем опасностям, с этим сопряженным. Сейчас я получил приглашение из консульства сегодня же посетить консула, дабы иметь объяснение по вашему поводу. И догадываюсь - имею основание догадываться, - что причиною всему ваши лекции, что вы вчерась в Атенее публично читали. И, видимо, о вас уже парижский префект в известность поставлен.

Вильгельм выпрямился в креслах.

Александр Львович бегал по комнате и не смотрел на Вильгельма. Изъяснялся он на сей раз в высокой степени официально.

- Само собою разумеется, государь мой, что я в мыслях не держу как-либо осудить ваше поведение, но вы сами довольно знаете, что, состоя у меня на службе, вы тем самым подвергаете неприятностям и даже опасностям людей, нимало в том не виновных.

Вильгельм, бледный, улыбаясь, посмотрел на Александра Львовича:

- Итак, расстанемся, Александр Львович. Александр Львович продолжал бегать, ничего не говоря. Вдруг он остановился перед Вильгельмом.

- Что же это вы натворили, друг мой? - сказал он, с тоской и с испугом глядя на него. Официальность с него разом соскочила.

- Я был, вероятно, неосторожен в выборе выражений. Итак, разрешите мне поблагодарить вас. Я сейчас же съезжаю с отеля.

- Ну, вот видите, друг мой, - сказал с видимым облегчением Александр Львович, - ах, до чего вас неосторожность доводит.

Он подошел к Вильгельму, рассеянно потряс его и обнял.

- Бог с вами, я к вам привык, жалко, друг мой, расставаться, - сказал он скороговоркой.

Съезжать с отеля Вильгельму пришлось даже скорее, чем он думал.

В его комнате сидело двое людей с унылыми лицами.

Один из них протянул ему пакет.

Префект парижской полиции извещал коллежского асессора Кюхельбекера, что, по распоряжению его, парижского префекта, он, Кюхельбекер, должен покинуть Париж в срок, не превышающий двадцать четыре часа, и о маршруте своем поставить префектуру в известность.

Другой молча вручил ему вторую бумагу, где было указано, что настоящим предписывается произвести осмотр вещей и бумаг коллежского асессора Кюхельбекера, а будет нужно - и выемку.

Они стали рыться в его бумагах.

Один из них вытащил