Дегустатор

— Мой шеф-повар по десертам! — сказал Федерико, когда Томмазо вошел с тортом на золотом блюде.

Герцог отломил ложкой кусок торта, но предложил его не мне, а Миранде. Почему? Неужели подозревает, что здесь что-то неладно? И что мне делать? Закричать? Броситься к ней? Вырвать торт у нее изо рта? Я посмотрел на Томмазо. Лицо у него было бледное как мел.

— Ваша светлость, — сказал я. — Может, мне сперва попробовать вишню?

— По-моему, в этом нет необходимости. Или есть? — спросил Федерико, держа ложку на весу.

— Нет, но поскольку я больше не буду вашим дегустатором…

Миранда преспокойно взяла у Федерико ложку и, не дав мне опомниться, проглотила кусок торта, а затем громко вздохнула от удовольствия. Томмазо вышел, глянув на меня с таким отвращением, что я задрожал от бешенства. Актеры пели, клоуны жонглировали, музыканты наяривали веселые мелодии. Рубашка у меня взмокла от пота, колени тряслись, как в лихорадке. В желудке словно образовалась дыра. Мне хотелось умереть, но я досидел до конца трапезы.

Я только что вернулся в свою комнату. Над горами скользят первые рассветные лучи. Кое-кто из гостей отправился в сад любоваться закатом, однако я устал больше, чем Иов, и мне нужно поспать. Когда я проходил по двору, мне встретился кардинал Джованни с четырьмя телохранителями. Я поклонился и сказал:

— Buona notte, кардинал Джованни. Он шагнул вперед, преградив мне путь.

— Уго ди Фонте, дегустатор герцога Федерико! — Кардинал смерил меня взглядом с головы до ног так, будто я был куском мяса, который он собирался купить. — Скажи мне, Уго, после того как твоя дочь станет женой герцога, ты по-прежнему останешься на своей должности?

— Нет, у меня будет мой собственный дегустатор.

— Собственный? — Горбун повернулся к стражникам: — Вы слышали? Уго обзаведется своим дегустатором! — Охранники заржали, а Джованни вновь повернулся ко мне: — И когда это произойдет?

— На последнем банкете.

— Через пять дней? — Глаза у него за очками округлились, как будто хотели вылезти на лоб.

— Да.

Я и сам с трудом в это верил.

— Ну-ну, посмотрим, — ухмыльнулся он и пошел дальше, даже не оглянувшись.

Что он имеет в виду? Да какая мне разница! Пускай думает, что хочет. Он не сможет мне напакостить, во всяком случае, здесь, в Корсоли. Суд у нас правит Федерико, а он женится на моей дочери, и пусть даже Джованни — эмиссар папы римского и самого Иисуса Христа, руки у него коротки!

День третий

Oi me! Sono fottuto! Моя жизнь перевернулась! Геенна огненная разверзлась у меня за спиной, дьяволы хватают меня за пятки. Как это могло случиться? Я сидел в своей комнате… Нет, нет. Начну сначала. Сегодня утром в соборе Святой Екатерины Джованни произнес проповедь, в которой призывал отдать кесарю кесарево, а Богу — Богово. Я был уверен, что кардинал обращается ко мне — из-за нашего вчерашнего разговора. Как только месса закончилась, я пришел сюда, чтобы все это записать. Тут в дверь постучали.

— Uno momento! — крикнул я, поскольку хотел спрятать рукопись.

И услышал в ответ, что, если я не открою дверь, ее взломают. Меня взбесило, что кто-то позволяет себе так со мной говорить. Со мной! С придворным! Отцом невесты! В самый разгар свадьбы!

— Я вам покажу, как мешать мне! Сейчас вы у меня получите по башке! — заорал я, открывая двери.

Передо мной стояли те же четверо солдат, которых я видел накануне с кардиналом Джованни. Капитан сказал, что их хозяин желает меня видеть. Я ответил, что кардинал Джованни, очевидно, забыл о свадьбе моей дочери, у меня масса дел, а потому, если я ему нужен, пускай сам ко мне придет. Капитан спокойно ответил, что, если я немедленно не пойду с ними, меня бросят в темницу. Porta! Что мне оставалось делать?

Когда я вошел, Джованни сидел за столом и писал. Из-за коротко остриженных волос голова его без шляпы походила на большую кастрюлю, а уши — на ручки, за которые ее берут. Я подождал минутку, потом сказал:

— Простите, что прерываю, кардинал Джованни…

— Нет, не прощу, — резко ответил он, продолжая писать. Этот придурок вел себя так, словно он папа римский!

Через пару минут он положил перо, выпрямил спину и спросил:

— Ты знаешь, зачем я приехал?

Знаю ли, зачем он приехал? Он явно играл со мной в какую-то игру, но поскольку правил я не понимал, то невинно ответил:

— Чтобы благословить этот священный брак от имени папы, очевидно.

— Я уполномочен папой Климентом выявить всех, кто грешил против церкви, — сказал он.

— А я-то тут при чем? — спросил я, пожав плечами.

Он ничего не ответил, только молча глядел мне прямо в глаза.

— Кардинал Джованни, — сказал я, — клянусь Пресвятой Богородицей, я никогда не говорил ничего против Господа нашего Иисуса Христа, Бога Отца, церкви или святых. Даже против папы римского!

Джованни взял со стола лист бумаги, поправил очки и прочел:

— «Имперская Римская церковь обвиняет Уго ди Фонте из Корсоли в колдовстве».

— Меня? — рассмеялся я. — В колдовстве?

— Это серьезное обвинение. За него полагается смертная казнь.

— Вы вызвали не того ди Фонте, кардинал Джованни. Мой брат Витторе устраивал шабаши в конюшне. Он проклинал Христа и заставлял своих последователей целовать себя в задницу…

— Лучше сознайся!

— В чем? — с жаром спросил я.

Кто-то стукнул меня по затылку, и я рухнул на пол. Меня пнули под ребра, потом подняли и, как марионетку, поставили перед Джованни. Голова у меня шла кругом, изо рта сочилась кровь, один зуб сломался.

— Угомонись! У нас есть свидетель.

— Хотел бы я на него посмотреть! — крикнул я.

Кардинал Джованни кивнул охраннику, тот открыл боковую дверь и… Матерь Божья! Господи Иисусе! В комнату вошел щеголь из Милана.

— Надеюсь, ты помнишь Баттисту Джироламо, — сказал Джованни. — Он был дегустатором у герцога савойского и видел, как ты занимался в прошлом году колдовством на банкете у Франческо Сфорца.

— Мерзавец напустил порчу на чашку с брусникой, и это убило Антонио де Генуя! — заявил коварный щеголь.

— Я его не убивал!

— Тихо! Ты видел, как это случилось, Баттиста?

— Да, кардинал Джованни.

— Ты когда-нибудь видел Уго ди Фонте до того?

— Да, ваше преосвященство. В тот вечер, когда он приехал, я выпивал в компании дегустаторов, и мы говорили об амулетах.

— И что он сказал?

— Он сказал, что не пользуется амулетами.

— Чем же он пользовался?

— Он сказал — магией.

— Магией?

— Да, кардинал Джованни, магией!

Potta! Они отрепетировали это лучше, чем актеры из Падуи!

— Можешь идти, — улыбнулся Джованни. Охранник отворил боковую дверь. Щеголь подошел к ней, остановился на миг в дверном проеме и, обернувшись ко мне, провел рукой по горлу.

— Что ты теперь скажешь, Уго ди Фонте? — спросил Джованни, снова поправив очки.

Что я мог сказать? Если я заявлю, что был удивлен не меньше других, когда брыластый отдал концы, он мне не поверит. Если я поклянусь, что не умею колдовать даже ради спасения собственной жизни, он мне тоже не поверит. Мои слова не имели никакого значения. Он жаждал мести.

— Кардинал Джованни, если бы я и правда умел колдовать, зачем мне оставаться дегустатором здесь, в Корсоли, и все эти годы дважды в день рисковать жизнью? Разве я не уехал бы в Рим, Милан или Венецию и не сколотил бы себе состояние? Да умей я колдовать, разве я стоял бы сейчас перед вами?

Лицо у Джованни побагровело, как свекла.

— Как ты смеешь издеваться над судом? — заорал он. — За такую наглость тебе голову мало отрубить! Все, на сегодня довольно. Я тебя еще вызову.

Телохранители отвели меня обратно в спальню и сказали, что мне повезло, раз я остался жив, поскольку других людей Джованни бросал в тюрьму, а некоторых казнил даже при наличии куда менее веских доказательств. И вот я сижу у себя и дрожу. Почему Джованни меня не казнил? Или по крайней мере не заточил в темницу? Зачем он меня дразнит? Боится Федерико, что ли? А может, ждет окончания свадьбы… Боже милосердный, как же мне быть? Куда бежать? Нет, сейчас главное — успокоиться и ни в коем случае не показывать Джованни, что я его боюсь. Какого черта ты свалился на мою голову, сволочь проклятая, содомит, мерзкий горбун?!. Спокойно, Уго. Не трусь! Как-нибудь выкрутимся.