Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад)

Я кивнул и через десять минут последовал за ним в большой конференц-зал этажом ниже. В конце длинного стола лежала стопка журналов «Бамаханех» [38]. Помещение вполне могло бы принадлежать современному офису, в нем было свежо и чисто, и оно совсем не вписывалось в запущенное здание. В одном углу стояла кофеварка, и в воздухе чувствовался аромат кофе, сваренного по американскому образцу. Большой мужчина предложил мне чашку кофе и показал на поднос с сахаром и молоком. Справа была большая стеклянная стена. Кто-то открыл дверь за зеркалом, из-за чего оно на секунду стало прозрачным. Я увидел, что за ним сидит несколько человек, а в углу стоит камера на треноге. – Для чего эти журналы? – спросил я. Мужчина ответил, что они для меня, и я могу их забрать с собой в камеру, когда мы на сегодня закончим. Это мне совсем не понравилось. Я не хотел назад в вонючую дыру, я хотел убраться из этого проклятого места, но я должен был сохранять спокойствие.

Затем все пошло очень быстро. Египтяне положили предо мной стопку фотографий и попросили определить на снимках людей Моссад. Они не играли, как другие спецслужбы. На каждой фотографии имя было написано по-английски и по-арабски. Где-то с пять фотографий я не смог идентифицировать. И эти люди, как они сказали, должны были служить в Европе, так что я вполне мог их не знать. У них также была схема организации отделов Моссад и чертеж здания на Бульваре Царя Саула. Я должен был показать им, где я сидел во время моей работы в датском отделе.

Мне стало ясно, что они уже разговаривали с людьми, которые там работали, и что они очень хорошо информированы об организации. Мой хозяин сразу расслабился, когда я сказал, что не могу назвать ему ни одного египтянина, который работает на Моссад. И он был очень счастлив, получив информацию о поставках оружия для «Братьев-мусульман».

Он хотел также узнать все, что я знал о Роберте Максвелле, английском газетном магнате. В качестве причины он сказал мне, что уверен, что Моссад имеет постоянный интерес к покупке средств массовой информации и Моссад хочет таким путем, как влиять на общественное мнение, так и использовать журналистику в качестве прикрытия для проникновения агентов.

Мне показалось, что он в равной степени хотел показать мне, что он все знает, и узнать то, что он не знает. Для офицера разведки это не самый умный образ действий. Он определил Максвелла как агента Моссад и напомнил мне о других случаях, когда Моссад якобы стоял за спиной покупки газет в Великобритании. В качестве примеров он назвал «Eastern African», которая была куплена на деньги Моссад израильским коммерсантом Арноном Мильшеном (который, кстати, участвовал и в финансировании фильмов о Рембо). Целью была помощь южноафриканской пропагандистской машине, пытавшейся придать режиму апартеида более благопристойный характер в глазах общественности. Внезапно мне стала ясна нездоровая, вредная природа того, чем занимался Максвелл. В своем страстном желании сотрудничать с Израилем Максвелл, хотя он сам не был агентом (что мне однозначно объяснили англичане в своем посольстве в Вашингтоне), был все же «сайаном» в широком смысле этого слова. Моссад финансировал многие свои операции в Европе за счет денег, украденных из пенсионных касс газет. Моссад сразу накладывал свою лапу на эти деньги, как только Максвелл скупал газеты (на деньги, взятые взаймы у Моссад, и на основе экспертиз, проведенных Моссад). Самое неприятное, кроме краж, состояло в том, что каждый в империи новостей Максвелла автоматически попадал в любой точке Ближнего Востока под подозрение в том, что он работает на Израиль и, таким образом, одной ногой стоял в могиле.

Я рассказал моему хозяину, как уже раньше рассказывал англичанам, что Моссад в самом начале активно помогал Максвеллу при покупке газет путем предоставления займов, подстрекательства рабочих конфликтов и беспорядков и искусственно создаваемых проблем, из-за чего газеты можно было купить по самой малой цене. Потом тактика изменилась. Сначала Моссад выискивал газету в качестве цели, а потом всеми возможными способами приводил ее к обеднению и банкротству. Это начиналось с провоцирования недовольства среди служащих и продолжалось в виде отказа от кредитов и требований возврата объявлений, которые выдвигали люди и банки, симпатизирующие Израилю. Когда объект ослабевал, на сцене появлялся Максвелл, наносящий изданию смертельный удар.

В этот вечер хозяин взял меня с собой в Каир. Когда мы оба сели в его машину, я знал, что он чувствует себя со мной в безопасности. Первые минуты пути я должен был надеть повязку на глаза и так же при возвращении. Город не произвел на меня впечатления, и даже пирамиды меня не тронули. Я был слишком разочарован и напряжен, чтобы что-то воспринимать. Но я наслаждался широтой просторов и чувством некоторой свободы. В полночь я снова был в моей камере, получив от хозяина гарантию, что завтра утром он снова придет, и что в воскресенье я рейсом № 985 «Египетских Авиалиний» полечу назад в Нью-Йорк.

В одном нижнем белье я лежал на кровати и смотрел в потолок. У меня было чувство, что этот человек мне не соврал, и что я действительно улечу, но так как все до этого складывалось не совсем так, как я себе представлял, то ничего гарантировать было нельзя.

Я дал сам себе обещание, что я, если выберусь отсюда, больше никогда, пока буду жив, не покину Канаду. Я был нормальным человеком, пока не поступил на службу в Моссад, возможно, слишком наивным и доверчивым к почти всем людям. Моссад изменил меня. Они запрограммировали меня на выживание, что означало, что я никому не мог верить на своем пути. Он сделал меня невосприимчивым и воспитал во мне внутреннюю выдержку. Раньше у меня была цель, сбить с пути к которой меня могла бы только смерть. В Моссад считали, что во мне они пробудили не только самоотверженность ради достижения цели (как и во всех других офицерах Моссад), но и – через промывку мозгов – согласие с их безумными политическими методами. Это было ошибкой. Вместо этого, им удалось воспитать человека, обладавшего выдержкой офицера Моссад, который себя полностью посвятит разрушению Моссад – то, что они потом назовут своим ужаснейшим кошмаром. Но стоит только увидеть, как далеко я зашел, чтобы обезвредить их, каким опасностям я подвергался и осознать, что много, таких же людей, как я, стоят на противоположной стороне, которые так же самоотверженно работают ради своей цели, можно понять, насколько опасен Моссад.

Я тогда, в маленькой камере, знал совершенно точно, что есть единственный путь, чтобы покончить с Моссад, – разоблачить его. За это время я уже узнал, что они не были организацией, которой они хотели быть. Да, они были опасны. Да, они были злы, но они не были эффективны, и они не были теми, за кого себя выдавали: спецслужбой, предупреждающей государство о потенциальных опасностях.

Как и было мне обещано, я вылетел назад в Нью-Йорк. За мою помощь мне дали 10.000 долларов. Мне нужно было подписать листочек, где было написано, что я посетил Египет по доброй воле, что со мной хорошо обращались, и что я получил десять тысяч долларов в качестве подарка.

Когда самолет приземлился в Нью-Йорке, мне хотелось целовать землю. Я пообещал египтянам, что я вернусь и еще пройдусь с ними по разным темам, когда они этого пожелают, и если это будет нужно. Но уже тогда, когда я сказал им это, я знал, что никогда больше не ступлю на египетскую землю, чтобы ни произошло.

Только некоторое время спустя я узнал причину того обращения, которому подвергли меня в Каире. Египтяне сами не пояснили мне этого, заявив, что это было недоразумением.

На самом деле, кто-то дал им «наводку», что я якобы шпион, который все еще работает на Моссад. Я должен был снабжать их дезинформацией, чтобы вызвать разброд в их организации, должен был назвать кого-то «кротом», якобы работающим на Моссад.

Египтяне решили изолировать меня и увидеть, что они смогут выведать о Моссад по ложным следам. Они проинформировали израильское посольство, что найден труп мужчины, подходящего под мое описание. По их данным, этот человек прилетел в Египет тем же рейсом, что и я, и был гражданином Канады. Кроме того, они утверждали, что, похоже, этот человек израильтянин. Сообщение было передано Моссад, но так как у них в Египте не было никого, похожего на «мое» описание, они не ответили.