Охотники за каучуком (Роман об одном виде сырья)

— Правительство хочет заставить нас разводить каучуковые деревья.

На несколько минут воцаряется тишина. Затем взрыв всеобщего возмущения.

— Что ты там болтаешь?

— Заставить?

— Правительство? Нас? Каучук? Черта с два!

— А с тобой не пошутили?

— Апи! — кричит Шаутер.

Малаец, сидящий в сторонке с тлеющем фитилем в руках, вскакивает и подает ему огонь.

Шаутер выпускает изо рта мощную струю синего дыма, застилающего весь стол.

— Заставить — это надо понимать так, что губернатор поддерживает того дурака, который закладывает плантацию на Ист-Ривере, — объясняет он.

— Того самого, о котором ты уже рассказывал?

— Торговца каучуком?

— Который вкладывает такие колоссальные деньги в свое дело? Не Даллье ли его имя?

— Он самый, — роняет Шаутер.

Мужчины переглядываются.

— Все остальное яснее ясного, — продолжает Шаутер, повысив голос. — Губернатор не сказал этого прямо, но из его слов было абсолютно ясно, что правительство намерено разводить каучуконосы повсюду в колонии, а для этого ему нужны мы!

— Одну минуту! — перебивает его Робертс. — Я, кажется, слышал, что в Пераке они уже начали это дело на нескольких плантациях.

Шаутер рычит:

— Здесь им это так просто не удастся.

Все хмуро потягивают сигары и сидят, молча уставившись в пространство.

— План-то сам по себе не нов, — произносит наконец Гопкинс.

Он пытается сказать еще что-то, но замолкает, заметив появившуюся в дверях миссис Робертс. На ней платье в красную и синюю полоску, придающее ей сходство с попугаем. Она любезно здоровается с Шаутером, который против обыкновения даже привстал со своего места, а затем обращается ко всем присутствующим:

— Стол накрыт. Надеюсь, беседа не настолько увлекательна, что гости забыли о еде?

Мужчины поднимаются, бросают недокуренные сигары и следуют за миссис Робертс в гостиную, где сидят супруга ван Ромелаара и миссис Паркер с двумя дочерьми.

На шее у голландки висит цепочка с оправленным серебром капским алмазом темной воды. Она улыбается молодому Брауну. Компания рассаживается за большим столом посреди гостиной. Девицы Паркер перешептываются и хихикают. Мужчины, по всей видимости, чем-то расстроены и не уделяют должного внимания первому блюду — черепашьему супу с печеным рисом. Потом две девушки-малайки подают на подносах жаркое из агути с луком и красным перцем. Разговор за столом не клеится. Голландка с кислой миной разглядывает свой алмаз. Миссис Робертс подталкивает мужа и что-то шепчет ему. У того делается испуганное лицо.

— Тост? Да что ты, Винни! Произнеси его сама!

Постепенно настроение все же улучшается. Во время десерта, на который подали ананасы и плоды манго, Шаутер вдруг хватается за свою седую, щетинистую голову и, подергав себя за ус, смущенно ворчит:

— Ах ты черт! Я, кажется, забыл тебя поздравить, Бен?

Окна комнаты дрожат от оглушительного хохота.

— Подарков не надо! — кричит развеселившийся Паркер. — Он строго-настрого запретил их, а то бы я привез ему крокодила!

Робертс бьет кулаком по столу.

— Ваши рюмки!

Малайки приносят несколько бутылок темно-красной мадеры. Все встают и поднимают бокалы за здоровье хозяина дома. На некоторое время снова устанавливается непринужденная обстановка, господствовавшая до приезда Шаутера. И в конце концов Бенджамен Робертс все же произносит тост, причем, к всеобщему удивлению, даже ни разу не запинается.

Встав из-за стола, мужчины опять уходят на веранду. Служанка несет за ними бутылки и бокалы и ставит их на стол. Развалившись в плетеных креслах, гости тянутся к ящичку с бразильскими сигарами.

— Апи! Эй, Апи!

Слуга обходит всех с зажженным фитилем. По веранде расплываются облака дыма. Робертс бросает девушке:

— Закрой-ка дверь!

Все молча курят. Никто не дотрагивается до бокалов с вином.

— Судя по тому, что мы до сих пор слышали, — заводит наконец разговор Робертс, — правительство собирается отобрать у бразильцев монополию на каучук.

— Бесспорно, — произносит Гопкинс. Паркер прибавляет:

— Это, пожалуй, не такое уж легкое дело!

— Но идея-то недурна, — продолжает Робертс. — Подумать ведь страшно, какие деньги Бразилия загребает за каучук в последние годы! Как ты считаешь, Шаутер?

Старик гневно трясет головой.

— Да сколько бы ни получала! Не подходит нам все это! Все мы стали друзьями здесь, в колонии. Ты продаешь чай, Гопкинс и Паркер — тоже, Ромелаар главным образом пряности, Браун сахар, а я — all right — я развожу кофе…

После небольшой паузы он продолжает:

— Все мы до сих пор получали неплохую прибыль, то есть у нас тут тоже нечто вроде монополии. Наша продукция уже десятки лет славится на мировом рынке, мы даем хороший товар, можем поспорить с Бразилией и Нигерией, у нас, можно сказать, налаженное производство. Да, да! Не говоря уже о том, что было бы нелепо сейчас, когда дело начинает окупаться, взваливать на себя новые расходы, корчевать новые участки, обучать новых рабочих, строить и, наконец, сажать деревья, о которых одному дьяволу известно, будут ли они давать каучук в нашем климате, но зато доподлинно известно — я навел точные справки, — что доход они начнут приносить в лучшем случае через семь лет…

— Подождите! — обрывает он кого-то. — Не говоря и о том, что некоторые ученые вообще сомневаются, выдержит ли каучук с плантаций конкуренцию с бразильским. Я читал… О чем я? Да! Так вот, даже не говоря обо всем этом, в этом деле есть еще одна загвоздка, — а что, если правительству придет в голову продлить наши арендные договоры только на том условии, что мы будем разводить каучуковые деревья? Ведь не первый раз нас пытаются оседлать!

— Верно! — восклицает ван Ромелаар.

— Да и почему бы им не поднести нам такой подарочек? Тогда прощай наша самостоятельность! А этот — с Ист-Ривера, — продолжает Шаутер, — я видел его сегодня у губернатора! Этот кретин…

Робертс перебивает его:

— Не понимаю тебя! Что нам бояться одного?

— Могу тебе пояснить! Пока что он один, но он ищет компаньонов, как и мы искали их в свое время, а это значит, что он рыщет по колонии и забрасывает удочки — не клюнет ли кто-нибудь на его каучук? И хотя этот болван угрохал в свою затею бешеные деньги, ему все равно не найти покупателей, если их не найдет для него администрация колонии.

— Администрация?

— Да! Если каучуковые плантации начнут закладывать по всей колонии, то найдутся и покупатели на них. Тогда уже это будет не единственное предприятие такого рода, тогда каучук станут добывать в огромном количестве — и вот тогда-то можно будет бросить вызов Бразилии!

— Верно! — повторяет ван Ромелаар.

Шаутер говорит, скрипя зубами:

— Потому-то этот тип и подбирает среди нас компаньонов. Да, да, именно компаньонов! Допустим на минуту, что дело у него пойдет на лад и он действительно наживется на своем каучуке. Должно это подействовать на других? Ведь это же будет наглядный пример! И стоит ему найти одного пособника, как немедленно объявятся новые, и тогда в их лице у правительства будет прочная опора, тогда оно сможет действовать против нас куда смелее, тогда и произойдет то, о чем я уже говорил, — на здешних плантаторов наденут каучуковое ярмо!

Он обращается к Робертсу.

— Вот почему этот осел так угоден правительству! И потому-то, Бен, он опасен для нас!

— Ты так думаешь? — все еще сомневается Паркер.

— Еще бы! Правительству с нами не справиться! Если мы не примем на свои плантации ни одного каучукового дерева, то их планы так и останутся планами! Ведь не думаете же вы, что у губернатора есть время самому возиться с каждым из нас?

— Гм, понимаю, — произносит Робертс.

В разговор вмешивается Гопкинс.

— Конечно! Потому губернатор его и поддерживает!

— Черт возьми этих жалких фантазеров! — кричит в ярости Шаутер.

— Но что поделаешь? — говорит ван Ромелаар. — Я голландец. И меня только терпят в этой колонии. Я не могу портить отношения с властями.