Крест королевы. Изабелла I

—           Это беспрецедентный поступок, ваше высокопреосвященство, — сказала Изабелла. Она испытывала благоговейный трепет и даже чувство унижения, но в то же время вдохновение и радостный подъем.

Кардинал возразил, что опасность, грозящая Кастилии, тоже не имеет прецедента: объединённой угрозе со стороны мавров, португальцев и французов можно противостоять только силой. Если врагам христианства удастся ослабить Испанию, они с юга возобновят своё наступление на полуостров: направляясь на север, пересекут Пиренеи и, возможно, захватят всю христианскую Европу, как это им уже однажды почти удалось сделать. Из Вальядолида в Париж, из Парижа в Лондон, из Лондона в Скандинавию, как воды полноводной и расширяющейся реки, устремятся орды мусульман, и повсюду крест должен будет склониться перед полумесяцем. Одновременно на Востоке победители-турки, уже начавшие дикую и, вероятно, неостановимую волну захватов, начнут наступление на Польшу, Австрию, Венгрию, Италию, Священную Римскую империю, в конце концов соединятся со своими братьями мусульманами-маврами и сметут христианство с лица земли.

—                         Что выгадает церковь, — спрашивал Мендоса, — если она сохранит богатства и потеряет душу?

Серебро и золото церкви равноценны зарытому в землю таланту. Пришло время выкопать его и воспользоваться им на благо Господа Бога. И в данном случае на благо Испании: только тогда, когда захватчики будут отброшены прочь и Изабелла прочно утвердится на троне своих предков, вернутся мир и процветание.

Согласись она немедленно, Мендоса был бы доволен. Но она колебалась, и он ощутил восхищение: это укрепило его веру в правильность решения.

—                         Это великодушный поступок, ваше высокопреосвященство. Но, как мне кажется, не все из духовенства согласятся с вами. Некоторые даже постараются спрятать свои богатства.

—                         У меня достаточно власти.

У Изабеллы тоже была власть, чтобы наказывать преступников. Но она прибегла к помощи Хермандада.

—                         Не будет ли более мудрым шагом собрать архиепископов, епископов, аббатов, приоров и узнать их мнение? Тогда если они примут решение помочь мне...

—                         Они так и сделают, ваше величество. Ради Генриха они бы отказались, но ради Изабеллы скажут «да!».

—                         ...то их мнение победит мнение сомневающихся, и никто не осмелится спрятать свои сокровища, и ваши действия будут полностью одобрены.

Кардинал широко улыбнулся:

—                         Я не обманулся в своих мыслях, ваше величество. Собор, безусловно, сделает эту процедуру более спокойной и освободит меня от необходимости одному нести эту ношу.

Собор состоялся. Голоса противников — они, конечно же, были, как и предвидела Изабелла, — не были слышны, заглушённые своими братьями, которые обладали более широким кругозором или большей силой воли. Те самые люди, которые могли бы припрятать свои сокровища, были больше других напуганы опасностью для Европы, и они же были первыми, которые откликнулись прежде других. Они предложили даже больше, чем просил кардинал: более половины всех предметов из золота и серебра, которые веками собирались в церквах Кастилии. Предложение было беспрецедентным, таким же было и голосование: почти единодушное в пользу королевы Изабеллы. Каррилло голосовал против, но так как сам он находился сейчас в Торо вместе с королём Португалии, то за него голосовали по доверенности.

Результатом был огромный поток крестов, подсвечников, столиков, дарохранительниц, епископских посохов, сосудов для святой воды, для святого масла, для крещения и всей той красивой и дорогой утвари, которую создавала церковь на протяжении веков для того, чтобы обогатить и облагородить культ Христа. Многие из этих предметов были весьма почтенного возраста. Все они были безжалостно переплавлены в золотые и серебряные монеты Кастилии. И если они оказались самыми чистыми и полновесными монетами, которые были когда-либо вычеканены, то это произошло потому, что они отражали историю существования металлов, из которых таким странным и удивительным образом были сделаны.

Чтобы защитить выпущенные ими новые монеты, Фердинанд и Изабелла сразу же опубликовали декрет без санкции кортесов, разрешая выпуск монет в королевстве только монархам, — решительный и отважный шаг. Другие правители Европы, которые претендовали на такое же право, хотели бы, чтобы их указы выполнялись так же основательно, как указы юной королевы Кастилии. С удивлением они отметили, что Изабелле каким-то образом удалось завоевать симпатии всех жителей своей страны. Как же иначе могла она осмелиться лишить множество феодалов их древнего права: чеканить свои собственные монеты?

Теперь в Кастилии существовало лишь пять монетных дворов, которым было разрешено выпускать монеты, и все они принадлежали королеве. Древо королевской власти, хиревшее и увядавшее, внезапно обрело новую силу и стало расти. Ветер всё ещё гнул его ветви, но корни укрепились, так как они уже глубоко вросли в землю Кастилии и получали поддержку народа. Таким образом, в самом сердце страны, имевшей форму щита, единство нации стало крепнуть, хотя окраины всё ещё были слабыми из-за вековечных раздоров.

Полновесные новые монеты внесли немедленные изменения в положение армии. Войскам платили; солдаты со всей Испанки стали записываться в армию королевы. Но она не собиралась молча соглашаться на использование власти денег, и только. Это была новая армия, гласил её декрет, армия монархов, чьи подписи стояли под каждым указом: подписи подлинных правителей Испании. Со временем, она это знала, все к этому привыкнут.

Изабелла закупила орудия, порох, ядра, причём покупая только то, что было высокого качества. Артиллерия была специальностью Фердинанда, но кошелёк был в руках Изабеллы; он наблюдал, как его жена прибавляет к другим своим достоинствам вполне компетентное понимание баллистики. Нехотя — он всё ещё переживал потерю принца — Фердинанд приходил к понимаю того, что женщина может стать знатоком в чём-то гораздо более важном, чем шитье его любимых рубашек. Вокруг Вальядолида возникали литейные мастерские. Изабелла нарушала все правила этикета Кастилии, который предписывал сохранять определённую дистанцию в отношениях с простыми людьми: она расхаживала между кузнечными горнами, трогая пальцем наконечник копья, брала в руки незаконченную шпагу, изучала гранитную глыбу, которую обтёсывал каменщик, превращая в пушечное ядро. В глазах Фердинанда такое поведение было неподобающим для женщины и королевы и он упрекал её в этом, но рабочие её боготворили.

— Я не считаю, что унижаю своё достоинство, когда наблюдаю за производством оружия, которое означает жизнь или смерть для Испании, — отвечала Изабелла, — или за испанцами, которые производят его. Драгоценные реликвии прошлого были уничтожены, чтобы создать это оружие.

—          Ты тратишь деньги наилучшим образом, — сказал Фердинанд. — Никогда прежде я не видел, чтобы люди работали так старательно.

Она покупала продукты для работников, корма для военных лошадей, тягловых мулов. Она без устали верхом инспектировала дороги. Её интерес к состоянию дорог превратился в манию, с тех пор как ей не удалось вовремя доставить орудия в Торо.

—         Нет ли капли крови одного из строителей старых римских дорог в крови наследников дома Трастамара? — улыбался Фердинанд.

—         Боюсь, что в крови Трастамара смешалось очень много разных кровей. — Изабелла всегда была в хорошем настроении, когда предоставлялась возможность пошутить о незаконном происхождении её дома.

К зиме 1475 года, спустя пять месяцев после провала штурма Торо, у Фердинанда и Изабеллы была превосходно оснащённая армия из пятнадцати тысяч отборных воинов, значительно превосходящая ту, что разбежалась весной.

Произошли изменения и в настроениях жителей городов. Небольшой городок Виллене, давший имя маркизу Виллена, взбунтовался против молодого маркиза и перешёл на сторону Изабеллы. Она сразу же отправилась верхом, чтобы лично принять присягу от коменданта, надев по этому поводу корону и горностаевую накидку, ослепительно прекрасная в придворном платье. После принятия присяги она предусмотрительно назначила в местный гарнизон несколько наиболее преданных людей.