Леденящее пламя

Затем, встав около Блейр на колени, начал вдевать ее в шлевки, покрывая ее ноги поцелуями; И когда эта деталь ее одежды была водружена на место, Блейр едва держалась на ногах.

Ли направился к двери:

— Пойдем.

На этот раз лукавая улыбка играла на его губах. Едва справляясь с дрожью в коленях, Блейр последовала за ним.

Глава 25

Ли и Блейр прошли вдоль узкой оленьей тропы, потом через молодую дубовую поросль, пересекли луг и начали подниматься в гору. Олени объели кору на осинах, отчего многие из них погибли, поэтому пришлось перелезать через упавшие, деревья. Везде были видны следы животных, с наступлением лета ушедших на север.

Ли показал Блейр ястреба и назвал несколько цветков. Почувствовав, что идет слишком быстро. Ли замедлил шаг, отводя с ее пути в сторону ветви молоденьких дубков.

Наверху оказалась плоская площадка, второй склон горы зарос пихтами. И на много миль вокруг в голубой туманной дымке виднелись горы. Ли сел, прислонившись к поваленному дереву, и раскрыл Блейр свои объятия. Она благодарно свернулась рядом с ним клубочком, держа Ли за руки и перебирая его пальцы.

— Что имел в виду шериф, когда сказал, что ты нашел свою половину? — спросила она.

Ли сидел с закрытыми глазами, подставив лицо теплым солнечным лучам.

— В детстве у меня пару раз были неприятности. Полагаю, он не простил меня. Блейр выпрямилась:

— У тебя? У тебя были неприятности? Но ты всегда был образцом добродетели, мечтой любой матери.

Не открывая глаз, он улыбнулся и притянул ее к себе.

— Ты почти ничего обо мне не знаешь. Я совсем не такой, как тебе кажется.

— Тогда расскажи, что это были за неприятности и почему я ничего о них, не знаю. Я уверена, что подобное событие попало бы на первую страницу нашей газеты: «Святой Лиандер оказался несовершенным».

Ли широко улыбнулся:

— Ты не слышала об этом, потому что моему отцу удалось замять происшествие, а кроме того, это произошло в Колорадо-Спрингс. А что я натворил? Получил две пули.

— Пули? — поразилась Блейр. — Но я не видела следов.

Ли хмыкнул:

— Ты меня еще не разглядывала. Как только я к тебе приближался, ты на меня налетала.

— Я ничего подобного… — Блейр замолчала, потому что слова Ли были правдой. — Как это получилось? — слабым голосом произнесла она.

— Как-то раз я поехал с отцом в Колорадо-Спрингс. Мне было тогда лет четырнадцать. Ему нужно было переговорить со свидетелем по делу его клиента, и встреча была назначена в гостинице недалеко от банка. Мы только что пообедали и собрались уходить, как внезапно началась стрельба и кто-то закричал, что грабят банк. Я выглянул на улицу и увидел с полдюжины мужчин, ехавших верхом в нашу сторону. Не успев даже подумать, я выскочил на улицу. Поблизости стояла подвода, нагруженная чем-то тяжелым и запряженная четырьмя лошадьми. Я впрыгнул в нее, стронул с места и поставил поперек улицы, преградив бандитам дорогу.

— И они стреляли в тебя.

— Я не смог соскочить с подводы, потому что иначе лошади двинулись бы вперед и освободили им проезд.

— Значит, ты просто сидел и сдерживал лошадей, — с благоговейным страхом проговорила Блейр.

— Я сидел там, пока шериф не схватил грабителей.

— И что потом? Он улыбнулся:

— Потом отец стащил меня с подводы и отвел к врачу, который вытащил пулю, вторая прошла через руку навылет. Еще он позволил мне напиться, и, клянусь, похмелье оказалось куда хуже моих ран.

— Но благодаря тебе преступники были схвачены.

— И просидели в тюрьме много лет. Сейчас они вышли на свободу, и я даже повстречал одного из них.

— Когда? — спросила она.

— В тот вечер, когда мы ходили на прием. Помнишь, как мы ездили на Ривер-стрит? Попытка самоубийства? Помнишь того мужчину на улице? По-моему, он тебе не понравился.

— Игрок, — сказала она, вспомнив, как он на нее смотрел.

— И игрок тоже. Лего провел в тюрьме десять лет за то ограбление в Колорадо-Спрингс.

— Из-за тебя, — заметила Блейр. — Он должен тебя ненавидеть, раз ты помог поймать его.

Возможно, — равнодушно подтвердил Ли. Он открыл глаза и посмотрел на Блейр:

— Тогда ты тоже должна меня ненавидеть.

— Не совсем ненавидеть… — начала она, потом улыбнулась. — Куда ты ездил в нашу брачную ночь?

— Хочешь посмотреть мои шрамы?

Она начала было говорить, что он уходит от ответа, но сжала губы, так что они превратились в тонкую полоску, и промолчала.

Он взял ее за подбородок:

— Медовый месяц не время для обид и мрачных взглядов. Хочешь, я расскажу тебе, как принимал тройняшек?

Она молчала.

— У одного из них было не правильное положение. Молчание.

— Роды были преждевременные, младенцы выходили медленно, каждый — через час, и, чтобы сохранить им жизнь, нам пришлось…

— Пришлось — что? — спросила она после долгого молчания.

— О, ничего. Все было не так интересно. Правда, об этом написали в трех журналах. Или в четырех? — Он пожал плечами. — Неважно.

— А почему об этом написали?

— Потому что для спасения их жизни мы применили метод… Но тебе, возможно, это не будет интересно. Зевнув, он снова прислонился к поваленному дереву. Блейр бросилась на него, сжав кулаки.

— Скажи мне, скажи, скажи, — кричала она, а Ли смеялся и предпринимал попытки повалить ее на траву. Он успокоился, когда она оказалась на спине.

— Я расскажу, но ты тоже должна открыть мне какой-нибудь из своих секретов.

— У меня нет секретов, — пристально глядя на него, сказала Блейр, напоминая, что он отказался ответить, где был.

— Есть. Кто подложил ужа в мою коробку для завтраков? А кузнечиков в пенал? Блейр моргнула.

— Я не вполне уверена, но, скорее всего, это та же особа, которая положила тебе в ботинки ячменный сахар, которая зашивала рукава твоей куртки, которая насыпала жгучего перца в твои сэндвичи, которая…

— На вечеринке в саду у моей мамы!» — перебил он. — Я сидел и ел эти сэндвичи и думал, что и у всех остальных горит во рту и они готовы убить меня за такое угощение. Как это тебе удалось?

— Я дала Джимми Саммерсу пенни, чтобы он отвязал своего грязного пса, когда я уроню ложку. Пес побежал в сад, и ты — неутомимый спасатель — бросился за ним. Все смотрели на тебя, так что у меня было достаточно времени, чтобы заняться твоими сэндвичами. Я думала, что умру, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Ты был чуть жив, но съел все до последнего кусочка.

Он покачал головой:

— А сухая коровья лепешка в моей любимой шляпе для рыбалки? Она кивнула.

— А портрет мисс Эдисон на моей грифельной доске?

Она кивнула.

— И никто ни разу не поймал тебя?

— Твой отец — однажды. Хьюстон сказала, что ты собираешься на рыбалку, и я пробралась к твоему дому, высыпала из жестянки только что накопанных тобой червей и заменила их ужом. К сожалению, тут меня поймал твой отец.

— Воображаю, что он тебе сказал. Он и так уже был сыт по горло шалостями Нины.

— Он сказал, что я никогда не стану леди.

— И оказался прав, — мрачно сказал Ли, прижимаясь к ней. — Ты совсем не леди. Ты живая женщина, из плоти и крови, — он ухмыльнулся. — Плоти много, и как раз там, где нужно.

Она округлила глаза:

— Вы хотите похитить мою девственность, сэр? О, пожалуйста, сэр, это все, что у меня осталось.

— За содеянное вами вы не заслуживаете даже этого, юная леди, — хитро улыбнувшись и понизив голос, сказал он. — Вас судили и признали виновной, и теперь вы понесете наказание.

— Да? — она подняла бровь. — За ячменный сахар в твоих туфлях?

— Я склоняюсь к мысли о том, чтобы навсегда сделать вас рабыней своих любовных утех.

— Не слишком ли это жестоко за кусочек ячменного сахара?

— Это за жгучий перец и за… — Он замолчал, что-то вспоминая. — А это не ты посыпала мои крекеры нюхательным табаком? И сажей — бинокль отца, когда я принес его в школу?

Она кивнула, почувствовав себя виноватой перед лицом такого внушительного списка проказ.