Те, кто любит. Окончание

Как казалось Абигейл накануне совещания выборщиков для проведения голосования и перед пересылкой результатов в Конгресс, у Джона Адамса не было серьезных противников. Правда, выборщики не проголосуют единодушно, как за Вашингтона; часть голосов будет отдана губернатору Нью-Йорка Клинтону, Джону Джею и даже Джону Хэнкоку. Но все они, вместе взятые, не соберут более дюжины голосов.

Не собрали бы, если затем положение неожиданным и непонятным образом не осложнилось бы. Абигейл узнала об этом от бостонских друзей. Стало известно, что Александр Гамильтон рассылает письма некоторым своим доверенным союзникам с рекомендацией «отколоться», не голосовать за Джона Адамса и не позволить ему получить внушительное большинство. Ведь если это случится, то Джон Адамс станет оспаривать влияние Гамильтона среди федералистов. Гамильтон хотел избрания Адамса, но незначительным большинством.

В эти недели испытаний Джон сохранял спокойствие. Многие его сторонники приходили к нему на обед, на чай или просто ради политических дискуссий о том, как наладить работу нового правительства. Он никогда не говорил о желании занять пост вице-президента или о своих достоинствах, позволяющих претендовать на такой пост. Он вел себя со сдержанностью историка, а не кандидата в разгар избирательной кампании. Такая скромная роль нравилась жителям Новой Англии и забавляла его жену.

Джон и Абигейл варили сидр, сушили груши, забили двух коров, заготовили солонину и бекон. Все это было убрано на зиму в холодной части погреба.

К декабрю в штатах развернулась избирательная кампания по выборам в местные и национальные органы. Сэмюел Адамс выставил свою кандидатуру в федеральную палату представителей от графства Суффолк, но потерпел поражение от федералиста Фишера Эймса. Массачусетс избрал своих выборщиков для выборов президента и вице-президента. После многих недель борьбы в Конгрессе Нью-Йорк был назван резиденцией правительства. Джон Адамс и большинство южан поддерживали Филадельфию, но ее сторонники не смогли завоевать большинство, и им пришлось уступить, опасаясь, как писал Джеймс Мэдисон генералу Вашингтону, «удушить правительство в его колыбели».

В первую среду в феврале 1789 года выборщики от одиннадцати штатов должны были проголосовать за президента и вице-президента, а потом послать с курьером итоги голосования в Конгресс в Нью-Йорке. Ни в одном штате никто не голосовал против Джорджа Вашингтона. По грубым подсчетам, Джон Адамс должен был уверенно получить большинство в шестьдесят девять голосов.

Он их не получил. Эльбридж Джерри, вошедший в новый Конгресс в Нью-Йорке, письмом от 4 марта 1789 года сообщил чете Адамс, что Джон был избран только потому, что его кандидатура получила больше голосов, чем другие, — тридцать четыре голоса, то есть менее половины числа выборщиков. Стратегия Гамильтона сработала.

Джон сердился, считая себя униженным. Итоги выборов не удовлетворяли его. Он сомневался, следует ли принимать пост.

— Ты не можешь отказаться, Джон, — твердо заявила Абигейл. — Ты выбран на законном основании. В конституции нет других положений об избрании вице-президента.

— Знаю. Но мои сухожилия подрезаны. Ежедневно будут возникать важные вопросы, а у нас нет готовых решений. Как вице-президент, выбранный меньшинством, я не смогу оказывать большого влияния.

— Ты станешь влиять своим опытом. Ни у кого нет такого большого опыта работы в Конгрессе и за рубежом.

Это немного успокоило Джона. Она редко видела его таким удрученным. Спокойные месяцы остались позади. Он побледнел, у него дрожали руки. У Абигейл были свои заботы: что делать с домом, фермой, живностью? Ведь потребуются наличные, чтобы переехать в Нью-Йорк и найти там очаг.

Абигейл и Джон отмалчивались, скрывая свою озабоченность. Их окружала тьма зимней ночи. Джон подошел к окну, посмотрел на застывшие кусты роз, посаженных Абигейл. Не оборачиваясь, он заговорил:

— Когда придет официальное извещение о моем избрании, мне лучше поехать одному в Нью-Йорк. Джон Джей изъявил готовность предоставить жилье в его доме. Таким образом, я смогу созвать сенат, как только соберется кворум. После того как Конгресс определит оклад президента и мой, я займусь поисками подходящего дома для семьи…

Абигейл почувствовала, как слезы набежали на ее глаза. Что бы ни происходило, ее удел предопределен: она остается в одиночестве, ей придется заниматься севом, нанимать работников, платить долги.

Джон пересек комнату, сел и прижался к ней.

— Это ненадолго, всего на несколько месяцев. Потом у нас будет подходящий дом, а рядом Нэб и ее два сына. Мой брат Питер согласился взять под свой контроль ферму после твоего отъезда ко мне.

Лишь 12 апреля в Брейнтри пришло официальное извещение Конгресса об избрании Джона вице-президентом Соединенных Штатов. На следующий день Джон и Абигейл прибыли в Бостон в сопровождении эскорта легкой кавалерии. В тот момент, когда они въехали в город, зазвонили колокола и улицы наполнились зеваками. Легкая кавалерия Роксбери сменила почетную гвардию Брейнтри, сопроводив карету Адамсов к особняку Джона Хэнкока.

Джон попрощался с Абигейл на пороге особняка Хэнкока. Слова расставания потонули в салюте мушкетов. Когда Джон выезжал на Коннектикутскую дорогу, толпа вновь зашумела и происходящее напомнило Абигейл день отъезда Джона, кузена Сэма, Роберта Трита Пейна и Томаса Кашинга 10 августа 1774 года на первое заседание Конгресса в Филадельфии.

Она села в свою карету и отправилась домой.

Весна была запоздалой и холодной, прокорм скота требовал средств. Абигейл хотела продать несколько коров, но покупателей не находилось.

Она посадила два десятка фруктовых саженцев, присланных Джоном из Нью-Йорка, укрепила ограждение луга, где паслись овцы. Когда Брислер доставил коня Джона из Нью-Йорка, она попыталась продать его за семьдесят долларов, но никто не захотел платить такую сумму. В ее обязанность вошло наблюдение за старым хлевом и выгон коров на пастбище. Абигейл не сетовала на трудности, потому что масло и сыр пользовались хорошим спросом. За счет получаемых от их продажи денег она нанимала работников. Коттон Тафтс купил трех телок и десять ягнят, что укрепляло положение молочной фермы.

Выборные лица города ввели новый налог. В тот же вечер после ужина пришел Питер.

— Сестра Абигейл, я не могу больше заниматься фермой.

— Питер, но ты ведь обещал?

— Доходы от нее не покроют налоги.

— В таком случае забери часть овец.

— Нет, сестра. Я помогу чем могу, но не хочу брать на себя ответственность. Братец Джон считает меня либо дураком, либо батраком.

Абигейл вздохнула:

— Я в таком же положении, Питер. Мы можем стараться сделать как лучше, а затем подчиняться обстоятельствам.

Питер ушел, не дав ответа. В дополнение был наложен обременительный приходской налог. Одна корова пала, другие отелились с запозданием, накопился долг работникам, задержана Брислеру зарплата за полгода.

Сестра Мэри приехала в подавленном настроении. Маленькая ферма Ричарда Кранча не в состоянии обеспечить семью. Мэри продала свою долю имущества в Уэймауте. Что делать дальше?

Абигейл поднялась в свою спальню и достала из секретера десять золотых гиней.

— Мы вскоре получим положенное Джону. Используй это золото, чтобы пережить трудные времена. Не будем больше говорить о них.

Поездка Джона в Нью-Йорк была внешне приятной. При въезде в штат его ожидал отряд легкой кавалерии, Уэстчестера в качестве почетного сопровождения до Кингс-Бридж на северной окраине Манхэттена. Затем его встретили члены комитета конгрессменов и частные граждане, ожидавшие в каретах и верхом, но от него так и не потребовали присяги при вступлении в должность. 21 апреля он явился в отремонтированный зал Федерации, и сенаторы Калеб Стронг от Массачусетса и Ральф Изард от Южной Каролины торжественно ввели его в сенат. Палата была в архитектурном отношении превосходна. В каждую из ее боковых стен был врезан красивый камин из местного мрамора. На северной стене имелось три высоких окна, задрапированных темно-красными занавесями. Под средним окном находилась платформа с креслом для председателя, над ним нависал балдахин такого же темно-красного цвета. Три двери противоположной стены выходили на портик Уолл-стрит. Здесь сенатор Джон Лангдон от Нью-Хэмпшира обратился к Джону перед собравшимися сенаторами: