Кловис Дардантор

— Охотно, доктор, — ответил Жан. — Но, сознавая невозможность ускользнуть из ваших рук, которые, надеюсь лишь, не ускорят наш уход в мир иной, мы перво-наперво с превеликим удовольствием пожали бы их…

И молодые люди обменялись с врачом крепкими рукопожатиями.

— Если чутье меня не обманывает, — продолжил месье Брюно, — я имею честь разговаривать с парижанами?..

— Да, вы угадали, — подтвердил Марсель, — действительно из Парижа.

— Отлично! — воскликнул доктор. — Из самого Парижа, не из пригорода!.. Может, даже из центра?

— Из квартала Банка, — уточнил Жан, — а более точно, с улицы Монмартр, дом номер сто тридцать три, этаж четвертый, дверь слева…

— Возможно, господа, — заметил месье Брюно, — что мои в вопросы покажутся вам бестактными… Но таково мое ремесло… Лекарь обязан знать все, даже то, что лично его не касается. Наде вы простите меня…

— Уже простили, — заверил Марсель.

И тут вал докторского красноречия завертелся на бешеных оборотах. Остроумно выстраивая фразы, сопровождавшиеся выразительными жестами, болтун пересказывал все, что успел услышать от пассажиров, посмеивался над семейством Дезиранделей, над месье Дардантором, заранее нахваливал предстоявший обед, обещал, что завтра путешественники смогут в течение нескольких часов наслаждаться чудесным отдыхом на Балеарских островах, и, наконец, пресытившись собственной врожденной говорливостью, спросил, подымаясь:

— Господа, а вы сумели осмотреть Сет?

— Нет, к великому сожалению, — признался Марсель.

— Очень обидно! Город стоит того! А в Оране вы уже бывали?

— Нет, не бывали даже во сне! — отозвался Жан.

В этот момент подошел юнга и сказал доктору, что его ждет капитан Бюгараш. Расставаясь с молодыми людьми, весельчак осыпал их любезностями и пообещал возобновить беседу немного позже: он еще не все выудил из новых знакомых.

То, что доктору не удалось еще выведать о прошлом и настоящем молодых людей, вполне можно изложить в нескольких строках.

Марсель Лориан и Жан Таконна приходились друг другу двоюродными братьями: их матери, уроженки Парижа, были родными сестрами. Рано лишившись отцов, познав бедность, они вместе окончили один лицей. Затем Жан прослушал курс наук в коммерческом институте, Марсель — в юридическом. Поскольку оба они происходили из мелкой торговой буржуазии, их честолюбие не простиралось слишком далеко. Неразлучные, словно родные братья, выросшие под одной крышей, молодые люди испытывали взаимное чувство глубокой привязанности, и ничто не смогло бы подорвать их дружбу, даже огромная несхожесть характеров.

Марсель, рассудительный, внимательный, дисциплинированный с детства относился к жизни серьезно.

Жан, наоборот, рос сорванцом. Постоянно испытывая радостное возбуждение, он походил на вырвавшегося на волю жеребенка. Развлечения, беготня и шум в доме нравились пострелу, с юных лет ставшему душой общества, куда больше, чем прилежный труд. И если бесенок и навлекал иногда на себя упреки старших за неуемную живость, то очень мило добивался прощения. Впрочем, как и кузен Марсель, Жан обладал и рядом достоинств, вполне давших его слабости.

У молодых людей были добрые, открытые, честные и искренние сердца, они всей душой обожали своих матерей, чья безграничная любовь переходила подчас пределы разумного.

Когда юношам исполнилось двадцать лет, их призвали на год в армию, в стрелковый полк, размещенный неподалеку от Парижа. Друзьям повезло: они не расставались ни в поле, ни в казарме. Военная служба ничуть не тяготила братьев, словно их с детства воспитывали в соответствующем духе. Обязанности свои они исполняли охотно и старательно. Это были отличные служаки. Начальство их поощряло, товарищи любили. И хотя порой парней лишали за мелкие провинности увольнения и давали им наряды вне очереди (впрочем, солдаты посматривают косо на тех, кто не имеет взысканий), демобилизовали ребят с оценкой «отлично».

Возвратившись домой, Марсель и Жан поняли, что пора определиться. Посоветовавшись с матерями, они решили устроиться на работу в заслуживавший доверия торговый дом, рассчитывая стать впоследствии, когда поднаберутся опыта, компаньонами этой фирмы. Мадам Лориан и мадам Таконна благословили детей на поиски счастья, надеясь всею душою, что их славных отпрысков ожидает достойное будущее. Женщины радовались при мысли, что через несколько лет мальчики встанут на ноги, удачно женятся и из простых служащих станут совладельцами, а затем, несмотря на молодость, и хозяевами магазина или пошивочной мастерской. Конечно же, их дело непременно будет процветать, и со временем уважаемое имя дедов достойно понесут внуки. Словом, эти француженки мечтали о том, о чем самозабвенно грезят все матери мира.

Однако сестры не дождались свершения своих желаний. Спустя несколько месяцев после возвращения из полка, когда молодые люди еще не успели приступить к осуществлению замыслов, на кузенов обрушилось страшное горе: эпидемия, свирепствовавшая в центральных кварталах Парижа, сперва унесла в могилу мадам Лориан, а через несколько недель — и мадам Таконна. Глубокая боль, внезапная, словно удар молнии, пронзила сердца двоюродных братьев. От всей семьи их осталось только двое! Ошеломленные, не могли поверить в реальность такого несчастья!

Теперь, как никогда, надо было подумать о будущем. Юноши унаследовали по сто тысяч франков, что давало от трех с половиной до четырех тысяч ренты. Столь скромный доход не очень-то у полагал к безделью, к которому, впрочем, они и не стремили стоило ли рисковать и сразу же пускать небольшой капитал в дело?

Одним словом, кузены, лишившись моральной поддержки матерей, были в нерешительности, не зная, нужно ли воплощать в жизнь касавшиеся предпринимательской деятельности планы или нет.

И тут им на помощь пришел старый друг семьи, некогда служивший в Африке командиром стрелковой роты, а ныне — офицер в отставке. Он сразу же вошел в положение молодых людей, которые всегда прислушивались к его мнению. Свой взгляд на вещи майор Борегар изложил четко, без обиняков; вместо того чтобы унаследованные деньги вкладывать в сомнительные по конечному результату коммерческие операции, лучше всего приобрести на них надежные облигации французских железных дорог, а самим вернуться в армию. Юноши быстро получат сержантское звание, а затем, сдав вступительные экзамены, смогут попасть в сомюрскую [27] военную школу, откуда выйдут уже лейтенантами. И тогда перед Марселем и Жаном, которых будет ждать красивая, интересная, благородная карьера, откроется блестящая перспектива. Офицер с четырьмя тысячами ливров ренты да плюс к тому жалованье — что может быть лучше в сложившейся ситуации! А награды, слава!.. Короче, ничего не упустил бывалый солдат, убеждая подопечных в своей правоте.

Но были ли и Марсель с Жаном столь же непоколебимо, как и майор Борегар, уверены в том, что военное ремесло полностью отвечает их чаяниям и надеждам? Что военная стезя, эта дорога чести, действительно приведет их к счастью?..

— В конце концов, чем мы рискуем, Марсель? — сказал Жан, когда они с братом остались одни. — Может, добрый старый служака и прав? Он даст нам рекомендательное письмо к командиру Седьмого стрелкового полка, размещенного в Оране. Так что отправимся-ка в путь. Времени для размышлений в дороге будет более чем достаточно. А уже в Алжире решим, поступать на службу или нет.

— Выходит, для того чтобы прийти к какому-то решению, мы должны совершить путешествие и, добавлю, истратить без всякой пользы уйму денег? — заметил рассудительный Марсель.

— Согласен с тобой, олицетворение разума! — ответил Жан. — Зато, расставшись с несколькими сотнями франков, мы ступим на заморскую территорию Франции! Не жалей этих средств, бравый мой товарищ, возможно, они окупятся стократ.

— Ты что-то задумал, Жан?

— Да нет, я сказал просто так…

Уговорить Марселя не составило большого труда. И теперь кузенам предстояло отправиться в Оран с рекомендательным письмом старого ротного командира к его другу, командиру Седьмого стрелкового полка, ознакомиться по прибытии на место с реальным положением дел и затем принять окончательное решение, которое не сомневался майор Борегар, не разойдется с его советами!