Медвежьи невесты (СИ)

Тамара продолжала слать на имя общих знакомых телеграммы.

«Даже не носите их мне, — вышел Юрий из терпения. — А если приедет — намажу смолой и перьями обсыплю».

Телеграммы носить перестали.

Вечерами в одиночестве Юра слушал «Урал», тосковал по сыну, но простить жену не мог.

Иногда в такие минуты заглядывал кто-то из знакомых, приглашал: «Юр, пойдём выпьем».

«Пойдём», — соглашался Юра. Не сидеть же, как сыч, одному. Так и с ума сойти недолго.

… Татарин по прозвищу Татарин работал на лесоповале в другой бригаде, но любил соваться в чужое дело.

— Простил бы ты, Юр, что ли, бабу свою, — задел за живое. — Молодая, глупая ещё…

— А тебе-то какое дело? — нахмурился в ответ. — Тоже ещё жалостливый нашелся!

— Да не её мне жалко, а тебя. Вижу ведь, как по сыну страдаешь.

— А я тебе говорю, мне советчики не нужны.

— Эх! — поднял и опустил руку Татарин. — Да пошёл ты!

— Что? — грозно вырос Юра над столом. — Ты кого куда послал?

— Юр, Юр, ты что?!..

Как не остановить сошедшую с гор лавину, так бессмысленно было взывать забияку к разуму.

Победа осталась за Юрием, но Татарин, держась за расквашенный нос, процедил сквозь зубы:

— Ну, Юрка, я тебе это припомню…

Как собирался отомстить Татарин, вскоре стало известно и в бараке, где жила Нина.

Алёнка, как сорока, узнавала все новости в поселке первой и спешила поделиться с соседками.

— Татарин снял побои, уже и заявление написал…

У Нины сердце подскочило к горлу и ухнуло вниз, почуяв неладное:

— На кого?

— На кого, на кого, — передразнила Алёнка. — Известно, на кого. На Юрку Белова. Он, как жена ушла от него, вообще распоясался. Осудят, как пить дать. Тем более, это уже не первый случай. Весь посёлок от него стонет.

Юра жил теперь у друга Борьки, одного из немногих в посёлке мужиков, кто не отведал его увесистого кулака.

Собственная квартира казалась теперь Юрию совершенно пустой, а особенно раздражал почему-то приёмник «Урал», засевший в углу, как вредное живое существо. Юре казалось, «Урал» наблюдает за ним, следит, насупившись, и ждёт чего-то.

В общем, у Борьки было гораздо уютнее…

12

… У грибов есть привычка — пахнуть дождями, даже если сентябрь пронизан солнечными лучами, как скрипичный оркестр струнами.

Вообще, этот запах успокаивает, во всяком случае, на то время, пока снимаешь кожу ножиком с мясистых шляп, предвкушаешь грибовницу с луком. Мммммм…

Грибной суп жена Бориса варила отменный, и сметанки заправить не жалела.

Грибник, как музыкант, — надо тоже дар иметь. Один смотрит на траву и не замечает, где прячется искусно целая семья маслят.

И острое зрение здесь ни при чем.

Юра хоть и не был заядлым грибником, но лес любил.

Нина осторожно постучалась в дверь.

Открыл Борис.

Запахло грибными дождями.

А как, интересно, пахнет радуга?

Никак, наверное, её же не потрогать даже. И поэтому так хочется прикоснуться.

— Здравствуйте, — Нина заглянула вглубь комнаты, и увидела того, кого искала. Он сидел на табурете над тазом и чистил грибы.

— Юра, ты мне нужен.

Юра улыбнулся, как будто ждал прихода Нины. Медленно, пружинисто подошел к двери.

— Надолго? — брови игриво взлетели.

— Навсегда, — слово выпорхнуло, как ласточка, и прозвучало настолько серьёзно, что Нина от смущения затараторила. — Татарин хочет на тебя в суд подать. Бери скорее бутылку, иди мириться.

— А ты откуда знаешь? — удивился Юра.

— У нас в бараке все знают.

Юра покачал головой:

— Спасибо, что предупредила…

Из окна барака Нина видела, как Юра с бутылкой направляется к дому Татарина. Подкралась к окошку соседа. Выпивают. Значит, дело к примирению.

В барак вернулась с чистой совестью, а вскоре и Юра собственной персоной возник, как солнышко, в дверях.

— Сейчас приду к тебе с гитарой, — пообещал без долгих предисловий.

Пел всё больше морские песни, а Нина невольно представляла, как этот красивый отчаянный человек поднимает паруса. И так хочется быть рядом с ним, ведь никакие шторма не страшны, если двое, наконец, нашли друг друга. И глупости, что говорят, женщина на корабле — плохая примета.

— … Наш Константин берет гитару, и тихим голосом поёт, — вкрадчиво выводил Юра на зависть соседкам по бараку.

— Из фильма песня. Смотрела?

Струны ещё дрожали.

— Нет.

— Как привезут к нам, свожу, — пообещал Юра. — Любишь кино?

— Люблю.

Уже на следующий день Юра пришел с двумя билетами, весело помахал ими с порога.

— Кино, правда, другое. Но тоже, говорят, хорошее. «Трактористы». Только сегодня привезли.

Нина стирала белье, и как назло под вечер разболелась голова.

— Не пойду, Юр. Видишь, стирки полно. И устала очень, только с работы пришла…

Нина хотела было добавить ещё для большей убедительности про головную боль, но, встретившись с глазами Юрия, осеклась на полуслове.

Взгляд моряка, так мило певшего ей накануне про Одессу, стал вдруг страшен.

Брови, как тучи.

Будет гроза.

— Что??? — взревел, как медведь, так что в конторе напротив возникли любопытные лица бухгалтера тёти Шуры и уборщицы Клавы. — Ты мне ещё мозги крутить будешь???

Не дожидаясь расправы, Нина босиком вылетела за дверь.

Улица-невеста оделась в многослойный свадебный наряд. В воздухе фатой искрились снежинки.

Нина побежала и увязла в снегу. А Юра приближался огромными шагами. Сгреб в охапку, как медведь, подхватил легко на руки и вернул обратно в комнату.

— Так, — поставил на пол. — Собирайся. Я тебя жду.

Нина надела телогрейку и валенки. Заглянула в комнату к соседке, где Валерик играл с детьми Валентины.

— Валь, я в кино. Посмотри, пожалуйста, еще немного за Валериком.

— С кем это ты в кино собралась? С Юркой Беловым что ли?

— С ним, — Нина даже глаза опустила. Валя смотрела как-то странно, как будто жалела.

Наверняка, слышала крик.

— Нина, не ходи ты замуж за этого Белова, — покачала головой. — Будешь потом всю жизнь слёзы на кулак мотать.

Что такое «мотать слёзы на кулак» Валя знала на собственной шкуре: уже который год одна с четырьмя детьми и старой матерью.

— Да он ещё и не предлагал мне, Валь…

Клуб располагался в том же бараке, что и контора.

Небольшое помещеньице в конце коридора. В зале составлены стулья. Одно название «клуб».

Фильм Нина запомнила плохо, хотя неотрывно смотрела на экран.

Всё вдруг в голове перемешалось. Хотелось так много сказать, но слова вдруг утратили смысл, будто были не звуками, а самой сутью вещей.

Немногословен был и Юра. Проводил, как положено, и пошел к Борьке.

А ночью Нине приснился медведь.

Огромный, вырос над тайгой. Хозяин. Страшно. В голове одна мысль: «Задерёт!»

Бежать, куда глаза глядят, — одно спасение.

Но и мишка не промах — не отстаёт, только деревья мелькают.

Нина выбилась из сил, остановилась, повернулась к медведю лицом.

Зверь, говорят, боится взгляда человека, если смотреть без страха и прямо в глаза.

Косолапый и впрямь оторопел. И вдруг протягивает лапу и молвит человеческим голосом:

«Ну здравствуй!»

Нина открыла глаза. Кто-то стучал в дверь.

Предчувствие?

Пожалуй.

Предвкушение даже, что это он…

Он пришел уже без гитары, в шинели, с бушлатом в руках, с серьёзной усмешкой.

Снял шинель, осмотрелся, нашел гвоздь на стене. Снова осмотрелся, как будто видел комнату в первый раз.

— А где же мы спать будем?