Гирр — сын Агу

— Достаточно, — ответил Гирр.

— Можешь ли ты дать мне такие камни?

Гирр отвязал от пояса мешочек и отдал матери:

— Возьми. Я найду себе другие.

Агу ткнулась лицом в плечо сына и сказала:

— Гирр — не грудной ребенок. Ты лучший охотник, а мудростью превзошел мать. Духи вернули тебя в родное племя, чтобы сделать его сильным. Иди, сын, иди и ты, Кри, Агу будет много думать. Я позову вас после ночи, буду слушать дальше.

Кри, довольный началом разговора, вышел, а Гирр задержался у входа, вернулся и остановился возле матери. Старуха вскинула на него глаза:

— Говори, сын.

— Мать матерей, давшая мне жизнь, скажи: кто мой отец? — спросил он.

Агу будто ждала такого вопроса. Спокойно сказала:

— Сядь.

Гирр опустился на шкуру рядом с матерью. Наступило молчание. Агу не забыла, кто в последний раз дарил ей клыки тигра. Она была уже немолодая, но сильная и гибкая. Никто не мог равняться с ней в танце, в сборе кореньев и ягод, в быстроте и выносливости. А он был моложе ее. Могучий и неустрашимый охотник. Вспоминая прошлое, Агу прикрыла глаза и сухими пальцами перебирала костяшки на груди.

— Зачем знать тебе? — тихо спросила она.

— Он отдал себя духам? — спросил Гирр.

— Нет.

— Кто он?

— Кри.

Сын ткнулся лицом в плечо матери, обнял ее.

— Спасибо тебе, что выбрала мне отца, которым я могу гордиться, — прошептал Гирр.

Слова сына обрадовали Агу, родили теплую волну благодарности к нему за то, что он, сильный и мудрый, много видевший и знающий, вызвал давние воспоминания и одобрил выбор ее любви. Она поняла, что от этого нового чувства стала мудрее других женщин. А сын вдруг стал для нее много ближе и дороже. В глазах Агу впервые за всю жизнь блеснули слезы радости.

— Манг, мой старший брат, вскормленный твоей грудью, — Гирр на минуту замялся… — Кто его отец? Тоже Кри?

— Нет, — покачала головой Агу.

— Так я и подумал.

— Почему? — удивилась мать матерей.

Гирр припомнил, как на охоте в прошлую ночь Кри велел подождать, пока кабан-секач не ослабеет от раны и потери крови, чтобы легко добить его. Стрела пронзила грудь кабана, видимо, у самого сердца. Но Манг усмехнулся и крикнул:

— Вождь стал старым, растратил смелость и силу!

Раненый кабан метался в камышах, не видя врагов. Манг кинулся к нему, ударил копьем, но неудачно. Зверь повернулся к охотнику, копье переломилось. В открытой пасти кабана в хлопьях кровавой пены сверкнули страшные клыки. В этот момент подоспевший Гирр обрушил лезвие тяжелого топора на череп вепря и проломил его.

— Молоко твоей груди дало ловкость и силу Мангу, но духи лишили его разума, — ответил Гирр, поднимаясь. Он пощадил мать, не сказав, что разум Мангу, видимо, достался от отца.

«Почему Гирр думает плохо о старшем брате?» — недоумевала Агу, оставшись одна, и не находила ответа. Она считала, что Манг скоро заменит Кри и будет вождем. Думала так до возвращения Гирра…

Глава вторая

РАССКАЗ ГИРРА

Человек каменного века не знал, что такое безделье. Он позволял себе короткий сон ночью и после особенно обильной еды. Он был вынослив, упорен и терпелив. Ценой ошибок, ценой многих жизней по крупице накапливал знания и опыт. Большую часть времени тратил на то, чтобы добывать пищу, и часто голодал, особенно зимой, когда на землю ложился снег.

На этот раз все дела были на время отложены: лесное племя, разместившись вокруг кострища, от восхода и до захода солнца слушало рассказ Гирра о жизни южного племени, где вождем был мудрый сын Барса. Кри и Агу сидели рядом и тоже слушали во второй раз, не пропуская ни слова.

…Раненый Гирр ушел от погони, взобравшись на вывернутое с корнями дерево. Сын Агу не знал, сколько дней и ночей несла его река, вздувшаяся от дождей. Вода в реке пошла на убыль и оставила большое дерево на песчаной отмели. Гирр лежал на его стволе вниз лицом, не имея сил пошевелиться. Солнце палило спину, чайки кричали и бросались в воду, хватая рыбу. Плечо нестерпимо ныло, в нем толчками билась кровь. Гирр разлепил глаза, приподнял голову. До берега было далеко, но среди травы он разглядел какие-то тени. «Волки, — догадался Гирр. — Караулят, когда вода совсем спадет, чтобы напасть на ослабевшего человека». Осталось ждать неизбежного конца, и он опустил веки…

Солнце перестало палить спину, боль в плече унялась, крик чаек стих. Гирр почувствовал, что лежит вверх лицом на мягкой шкуре. «Видно, отдал себя во власть духов», — подумал он и резко открыл глаза. Смуглая черноглазая женщина, низко склонившись, обмакивала перо птицы в маслянистую жидкость и смазывала ему плечо. Увидев, что светловолосый мужчина очнулся, она улыбнулась и успокаивающе погладила его по голове. Ее глаза, окруженные морщинами, глядели дружелюбно. Она еще раз погладила волосы Гирра и вышла из хижины.

Гирр огляделся вокруг. Пол в хижине был сделан из плотно уложенных бревен и застлан сухой травой. Основу стен и крыши составлял каркас из жердей, перевязанных гибкими ветками. Каркас был накрыт пучками тростника, которые прочно переплетались друг с другом и с самим каркасом. В хижине вдоль стен были сделаны возвышения, устланные тростником и шкурами, — для сна. На таком возвышении лежал Гирр. В углу стояли какие-то сосуды, похожие на бутоны кувшинок, только больших размеров. Где-то рядом плескалась вода. Резко пахло рыбой. Гирр еще не успел как следует оглядеться, когда вдруг откинулась тростниковая дверь и в хижину вошел невысокий, но плотный мужчина с обильной проседью в черной бороде. Левая половина его груди, живот и бедра были обернуты пятнистой шкурой. Он сел напротив, спросил сурово на языке лесного племени:

— Как твое имя?

— Гирр, — ответил сын Агу.

— Гирр? — приподнял брови хозяин хижины. — Медведь, значит. Ну, пока ты еще медвежонок. Из какого племени?

Гирр подумал: говорить ли? Не навлечет ли он беду на родичей?.. Но ведь его спасли, принесли в хижину, женщина лечила ему рану, и хозяин говорил с ним на родном языке, на языке лесного племени, хотя и не вполне умело.

— Я из лесного племени, что у Синей реки и Круглого озера, — ответил Гирр.

— У Круглого озера? — переспросил хозяин. — Жу! — крикнул он. — Позови Сила и Нира.

Глаза его смягчились, он пристально глядел на Гирра, и вдруг грустная улыбка тронула его губы.

В хижину вошли двое рослых светловолосых мужчин. Их бедра тоже были обернуты пятнистыми шкурами.

— Гирр, — указал хозяин на сына Агу. — Я был прав, он из лесного племени, что у Круглого озера.

Вошедшие расширенными глазами глядели на Гирра, как на чудо. Хозяин пояснил гостю:

— Когда я был щенком Барса, моя мать умерла, живой дух оставил ее тело. Мой отец привел себе женщину из лесного племени, что у Круглого озера. Она стала мне второй матерью и подарила роду двух сыновей, Сила и Нира. Вот они. Звали мою вторую мать Зуна…

…Возглас удивления издали старейшие матери лесного племени, услышав имя Зуны. Они помнили ее. Хорошо помнили, как давным-давно собирали ягоды у Круглого озера, на них налетели черноволосые мужчины и увели нескольких женщин, в том числе Зуну. Однако стойбищу и оставшимся женщинам не причинили вреда. Не вдруг угомонила Агу возбужденных родичей, чтобы дальше слушать рассказ Гирра.

— …Зуна рано умерла и до конца дней тосковала о родине и родичах, — продолжал хозяин хижины, скорбно опустив голову.

— Кто ты? — осмелев, спросил Гирр.

— Я сын Барса, вождь племени, — сказал он. — Мое жилище — твое жилище. Ты желанный гость из рода, близкого моему сердцу. Набирайся сил, пока снова не станешь медведем. В этом поможет тебе моя женщина Жу. Стрекоза, — улыбнулся вождь, блеснув зубами.

Мужчины вышли из хижины. Гирр лежал с открытыми глазами и ничего не видел. В его сознании едва укладывалось услышанное. Не иначе, добрые духи полюбили его, спасли от гибели и отдали, слабого и больного, в руки друзей.