Избранное. Том 2

— Теперь нас сможет разлучить только смерть, Галдан!

— Точно!

— Нам предстоит завтра идти в бой. Мы должны быть впереди всех, запомни!

— Я помню, Гани!

— Ну, желаю тебе удачи!

— И тебе удачи! До встречи!

Они распрощались. Галдан с тремя джигитами уехал налево — в Калмаккуре. Там он должен был распространить среди монгольских аратов воззвание и, набрав пополнение для отряда, присоединиться к повстанцам. Галдан спешил выполнить поручение и быстрее вернуться к Гани.

…До рассвета оставалось часа два. Утомленные трудным пятнадцатикилометровым горным переходом кони подрагивали под порывами холодного ветра. Да и джигиты, большинство из которых было легко одето, мерзли на ветру. Однако настроение было боевым. Все ждали приказа к началу действий. Все бойцы отряда были готовы выполнить любое приказание Гани — они безгранично доверяли своему командиру.

Темно, хоть глаз выколи, в пяти шагах ничего не видно… Тьма ночи еще более ощущалась из-за необычайной тишины. Ни звука не было слышно кругом. Лишь с шумом плескались волны реки Каш, напоминая Гана о детстве, прочно связанном с этой рекой. Шум воды казался до боли знакомой и родной песней…

Вернулись два джигита, посланные в разведку. Они доложили, что на мосту стоят караульные, за мостом их помещение. На берегу два дота.

Гани задумался. Хамит говорил о постовых на мосту, но про доты не упоминал. Видно, их построили буквально на днях. Это осложняло дело. В дотах наверняка установлены пулеметы. Во время захвата моста они, несомненно, откроют огонь, который быстро не подавить. Сколько джигитов может погибнуть! А Гани не хотел уже здесь, в самом начале боя, терять своих люден.

— Юсуп!

— Я! — отозвался Юсуп, стоявший рядом.

— Придется взрывать доты.

— Но как это сделать?

— Я сам этим займусь!..

— Сам? — испугался Юсуп.

— Да! Сам!

— Нельзя! Ты же командир отряда! Прикажи любому из нас!

— Здесь нужен человек, умеющий отлично плавать, а уж воды Каша лучше меня никто не знает!

— Тогда я с тобой!

— Нет, ты останешься вместо меня. Слушай: мы разделим наш отряд на три группы. Одна слева, другая справа, третья, во главе с тобой, прямо перед мостом. Когда я взорву первый дот, все группы бросаются в атаку! Понял?

— Понял!.. Но только как же ты?..

— Я все сказал! Бери своих людей. — Гани позвал Кусена и Бавдуна и приказал возглавить штурмовые группы. Они, отобрав по тридцать джигитов, разошлись по сорим местам.

— Ну, Юсуп, если что, бери все на себя, воюй как надо.

Гани разделся, повесил на шею связки гранат и вошел в воду. Проплыв по течению, он остановился под мостом и прислушался. Кроме шагов двух чериков на мосту, больше ничего не было слышно. Оставалось самое трудное, нужно было пересечь под мостом серединную часть реки, самую глубокую и поэтому с самым сильным течением. Гани снова нырнул, больше минуты плыл под водой и вынырнул вблизи западного берега. Он бесшумно выбрался из воды и затаился. Кажется, вокруг ни души. Он снял с шеи связки гранат, порвал соединявшую их веревку и, взяв по связке в каждую руку, направился в сторону первого дота.

Когда тишину нарушил первый взрыв, ему тут же ответил с того берега яростный крик бросившихся к мосту джигитов.

Второй дот торопливо откликнулся на крик лихорадочной пулеметной очередью. Но прогремел новый взрыв, и очередь захлебнулась.

Когда джигиты, сбросив караульных в воду, промчались через мост, Гани ждал их на высоком берегу Каша. Лишь теперь он почувствовал, как замерз.

— Эй! Где моя одежда?! Сколько вас можно ждать? Издрожался весь…

— На, на свою одежду…

Гани оделся, вспрыгнул в седло и приказал поджечь мост. Это было условным сигналом. Когда полыхнуло зарево, со всех четырех сторон Нилки послышались выстрелы.

Повстанцы ворвались в город и вскоре оказались у стен резиденции его бывших правителей — похожего на крепость дома управления службы безопасности и соседнего с ним здания клуба. Но здесь их быстрое движение приостановилось. Градом сыпались из бойниц крепости пули. Одновременно стреляло не менее десятка пулеметов, установленных на крышах и в забаррикадированных окнах зданий. Китайцы в ожидании нападения снесли вокруг крепости все дома, спилили все деревья и теперь здание окружало обширное голое пространство, где наступавшим не за чем было укрыться. Повстанцы, многие из которых лишь недавно впервые взяли в руки оружие и не знали азбуки военного дела, ринулись было вперед, но тут же были остановлены градом пуль и откатились, оставив на этом голом поле многих своих товарищей. В группе Юсупа погибли десятки бойцов, да и в других потери были велики. Гани собрал командиров отрядов и накинулся на них:

— Вы что, голову потеряли?! Разве можно так подставлять бойцов под пулеметы?! — Гани был страшно зол и наговорил много горячих и резких слов. Те потерянно молчали — отвечать было нечего. Потом, несколько успокоившись, Гани сказал негромко охрипшим голосом:

— Дела наши плохи… Если мы не сумеем взять крепости, то скоро подойдет сюда отряд, посланный на помощь черикам из Кульджи. Тогда мы окажемся в окружении.

— Позвольте мне пойти вперед, — сказал Хамит. — Я взорву главные ворота крепости.

— Не торопись на смерть, Хамит, — Гани посмотрел на юного красивого джигита. — Ты еще молод. У тебя все впереди.

— В бою не надо смотреть на возраст. Разреши мне, Гани-ака, сделать это? — умоляюще попросил Хамит Муслимов.

— Я же сказал: у тебя все впереди. Успеешь еще совершить подвиг. Прежде нам нужно заняться другим и подавить пулеметы на крыше клуба. В них главная опасность.

— Но как?

— Мы подожжем клуб…

Несколько часов прошло в малоэффективной перестрелке. А когда стемнело, Гани с двумя джигитами, тащившими тяжелые бидоны с керосином, подполз к стене клуба. Гани с трудом вскарабкался по ней и заглянул во двор. Но в кромешной тьме трудно было что-нибудь разобрать уже в нескольких шагах.

— Где черный ход? — спросил Гани, соскользнув назад на землю, у одного из джигитов, жителя Нилки.

— Вот там, налево…

Гани достал из-за голенища кинжал и всадил его в глинобитую стену. Очень быстро он сделал в стене сквозное отверстие и продолжал его расширять. Потом сказал тому джигиту, что был поменьше ростом:

— Полезешь во двор и посмотришь, что там.

Молодой парнишка быстро пролез сквозь дыру. Гани стоял у нее с маузером в руках. Джигит быстро вернулся назад и сказал, задыхаясь (видно, здорово перетрусил):

— Н-н-никого нет…

Гани и второй джигит тоже пролезли во двор. Втроем они пошли к черному ходу в клуб. На двери висел замок. Но что это было для Гани, рвавшего цепи кандалов! Крутанув раза три, он сорвал замок и прошел со своими помощниками внутрь помещения.

— Ну что, братишки, вы, наверно, хорошо знаете расположение помещений в клубе, показывайте, где тут что.

Оба парня, действительно, хорошо знали клуб. Не блуждая по коридорам, они вывели Гани к сцене. Перешли через сцену, прошли мимо гримерных и вышли в фойе. Отсюда они увидели свет в одной из комнат. Гани знаком остановил джигитов. Сам подошел на цыпочках к двери, прислушался, осторожно приоткрыл ее. Она тоненько заскрипела.

— Кто там? — раздался голос из комнаты.

— Это я, — тоже по-китайски ответил Гани и, резко распахнув двери, ворвался внутрь, подняв маузер:

— Не шевелиться!

Эта небольшая комната служила осажденным временной кухней. Здесь хранились еда и питье, и два черика разносили припасы по постам. Не пытаясь сопротивляться, они в ужасе забились под койку, стоявшую у стены.

— Заберите их винтовки! — приказал Гани, а сам вытащил за торчавшую из-под кровати ногу одного из чериков. Он расспросил его, как пройти на крышу, сколько там человек. Тот, немного придя в себя, сообщил, что на крыше установлено два пулемета и находится там примерно около взвода.