Империя

— И какой же сенатор преподнес тебе Преторию?

— Это сделал сам президент, — благодушно откликнулся Дел. — Время от времени он может сам раздавать должности. Так мне досталась Претория.

— Мы ненавидим буров. — Элен принялась за жаркое; блюдо было столь тяжело, что рука ливрейного официанта дрожала; Элен без сострадания со всей силой вонзила нож и вилку в баранину. — Мы повсюду выступаем на стороне британцев.

— Вы — быть может, но мы — там, откуда я родом, вовсе нет, — сказал Дэй.

— Фактически мы придерживаемся нейтралитета, — Дел нахмурившись посмотрел на Элен. — В этом и будет состоять моя работа в Южной Африке — занимать нейтральную позицию.

— Мне нелегко с этим согласиться, — усмехнулся Дэй. — Полковник Брайан уверен, что Майор заключил тайную сделку с англичанами.

— Никогда в жизни! — встревоженно отозвался Дел. — Если у нас есть какая-то политика, то она заключается в том, чтобы выставить англичан с Карибских островов, с Тихого океана…

— Из Канады тоже? — спросила Каролина.

— Почему бы и нет? Майор шел на выборы как человек, стоящий за более совершенный взаимовыгодный союз между США и Канадой, потому что мы говорим на том же английском, и вообще…

— За исключением тех миллионов, что говорят по-французски.

— Справедливо, — сказал Дел, пропуская замечание Каролины мимо ушей. Она уже заметила, что это характерно для Вашингтона — может быть, в этом суть политики? Никто никогда никого не слушает, если только у собеседника нет доступа к власти. Однако Дэй слушал и прошептал ей на ухо:

— Там, у меня дома, этих забавных ребят из Вашингтона люди воспринимают как чужестранцев.

— Мне бы хотелось съездить туда с вами вместе. Где это?

Дэй вкратце описал прелести своего юго-западного штата. Затем все принялись обсуждать слухи об адмирале Дьюи. Остановят ли на нем демократы свой выбор как кандидате в президенты? Дэй считал, что Дьюи способен обойти Брайана на предвыборном конвенте. Но способен ли Дьюи побить Маккинли? Он в это не верил. В стране внезапно волшебным образом наступило процветание. Война дала колоссальный импульс бизнесу. Экспансия подействовала на экономику как тонизирующее средство, и даже фермеры, будущие избиратели Дэя, находились не в столь отчаянном положении, как обычно. Наконец, Элен перевела разговор на Ньюпорт, штат Род-Айленд, и Дэй замолчал; Каролина же, напротив, приняла тему близко к сердцу, особенно когда принялись обсуждать перспективы на лето. По-видимому Элен и ее сестра Элис планировали поделить ньюпортский сезон между собой. Вместе они не поедут: слишком много хэевских невест на рынке одновременно. Не присоединится ли Каролина к одной из них? Она ответила, что это возможно, если ее пригласят; пока никто этого не сделал, солгала она. На самом деле миссис Джек Астор, вырвав у Каролины обещание никогда не играть в теннис со своим мужем, пригласила ее на июль, и Каролина сказала ей, что все будет зависеть от состояния некоторых незавершенных дел. Миссис Астор выразила надежду, что Каролина хороший партнер для игры в бридж. Полковник Джек Астор в бридж больше не играет. «Так замечательно, когда его нет дома. Восхитительно, как развод. Почти». В экстравагантности ей и в самом деле не откажешь. Когда муж играл в карты, она увлекалась теннисом. Теперь, когда он не вылезает с корта, к ломберному столу пристрастилась она. «Мы не выносим общества друг друга», — заявила она, точно цитируя Библию.

По дороге через Лафайет-парк Дел взял Каролину под руку. Элен и Дэй шли далеко впереди, не касаясь друг друга, и их длинные тени, отбрасываемые тусклыми уличными фонарями, подчеркивали серебристый хаос плохо подстриженного кустарника, рассеченного во всех направлениях тропинками, сходящимися у памятника президенту Джексону.

— Думаю, что настала пора мне кое о чем тебя спросить. — Дел нервничал.

— Спросить? — Каролина почувствовала, как ее глаза влажнеют от слез. Что же со мной такое, вдруг подумалось ей. Словно одна ее часть не имеет никакого отношения к другой.

— Выйдешь за меня замуж? То есть я хочу спросить, хочешь ли ты за меня замуж?

Второе приглашение к пожизненным узам пришло с запозданием, так сказать, по почте.

— О нет! — воскликнула она, удивив этим возгласом и самое себя, и Дела. — Я хочу сказать, пока нет, — проговорила она еле слышно, как и положено настоящей леди, и так же тихо пролепетала: — Не сейчас.

— Понимаю, тебя не привлекает Претория, — опечалился Дел. Справа от них церковь Св. Иоанна выглядела как безумная греза одновременно о древней Греции (колоннада на фронтоне) и Византии (башня с золотым куполом).

— Нет, я не хочу не ехать в Преторию. — Каролина замолчала. Слезы на щеках высохли. — Кажется, слишком много отрицаний для одной фразы.

— С меня достаточно одного.

— Дело не в Претории. И не в тебе. Это касается меня и Блэза. Наших с ним дел.

— Впереди целое лето, можно покончить с делами. А потом…

— А потом, пожалуйста. Я хочу, — неожиданно сказала она, — замуж. То есть, — удивила она самое себя, хотелось надеяться, в последний раз, — замуж за тебя.

Так в густой тени римского монумента в образе дома Адамса-Хэя, похожего на средневекового монаха, взирающего на щегольской Белый дом на другой стороне площади, неофициально состоялась столь же неофициальная помолвка.

Незавершенные дела возобновились на следующий день, когда кузен Джон подкатил к ее дому на омнибусе — то была местная достопримечательность, сплошное стекло, ну прямо королевская карета.

— Можно глазеть по сторонам, — сказал Джон, когда они проезжали по Четырнадцатой улице между Пенсильвания-авеню и Эф-стрит. — А вот перед нами так называемый Газетный ряд.

Перед взором Каролины выстроились красные кирпичные здания в стиле старой части города. Завершал этот ряд отель «Уиллард», весь покрытый лесами: отель расширялся и перестраивался. «Уиллард» выходил на Пенсильвания-авеню и располагался напротив недавно достроенного — на что ушло тридцать лет, с ужасом говорили вашингтонцы — здания министерства финансов. Напротив Газетного ряда высился «Эббит-хаус», большой отель, открытый и в летние месяцы, что было новшеством в городе. На фасаде одного из кирпичных домов красовалась поблекшая вывеска «Нью-Йорк геральд».

— Здесь держат конторы и газеты других городов?

Сэнфорд утвердительно кивнул.

— Во время Гражданской войны Вашингтон впервые в нашей истории оказался главным источником новостей. Вот журналисты здесь и обосновались. — Он показал рукой в направлении Эф-стрит. — Компания «Вестерн Юнион» вашего друга Хэя разместилась на противоположной стороне улицы и там же отель «Уиллард», где имели обыкновение собираться политики; впрочем, они и сейчас там толпятся — в барах, парикмахерских и обеденных залах. Когда их посещает особое вдохновение, они переходят улицу поболтать с газетчиками.

— Но ведь Газетный ряд переместился…

— Скорее, перегруппировался. — Омнибус остановился у здания «Ивнинг стар», занимавшего целый квартал на Пенсильвания-авеню между Одиннадцатой и Двенадцатой улицами, четырехэтажного кирпичного здания, выкрашенного в желтый цвет.

— Этот цвет, — предположила Каролина, — своеобразная дань мистеру Херсту?

— Вне сомнения, — нахмурился Сэнфорд. — Ваш план… — начал он.

— Ничего еще не решено, — отрезала Каролина. Ей все больше нравился город, который она уже называла своим.

Омнибус свернул на Пенсильвания-авеню. Посередине ее тянулись параллельные линии трамвайных рельсов. Электрические вагончики довольно плавно скользили от министерства финансов на северо-западе до Капитолия и обратно. В отличие от Нью-Йорка, в Вашингтоне почти не было автомобилей, «этих дьявольских повозок», как выразилась полная негритянка, повариха закусочной на Эн-стрит. Как всегда Каролину поражало обилие чернокожих; создавалось впечатление, что именно они и есть население города, а все остальные, и она в том числе, временные гости, принадлежащие к враждебной расе.