Дольчино

Энрико долго не мог произнести ни слова. Потом пересилил себя и, запинаясь, стал рассказывать.

— Когда отца зарубили… нас оттеснили от реки. Дядя Джино повёл всех к лесу. Там тоже были солдаты. Мы отстреливались, пока не кончились стрелы… Потом мать укрыла меня… ветвями… под корнями старого дуба.

— И Марину убили?! — Маргарита растерянно взглянула на мальчика.

— Её вместе с тётушкой Орсолой и ещё тремя женщинами… захватили живьём и повесили за ноги… на дереве, под которым я прятался.

— Ореола ждала ребёнка, — тихо заметил Антонио. — Ей нельзя было оставаться в деревне.

— Она родила… когда их собирались вешать, — медленно проговорил Энрико. — Я слышал, как они упрашивали солдат крестить новорождённого… думали спасти ему жизнь… Пришёл монах, сказал: «Дьявольскому отродью место в аду», и ударил его головой о пень.

Несколько минут никто не нарушал тишины. Со стороны крепостных ворот долетали тревожные голоса, слышался скрип повозок. Наконец Дольчино повернулся к Маргарите:

— Разошли по отрядам посыльных. Пусть все немедленно идут в крепость.

— Готовиться к бою?

— Надо собрать до вечера общинный сход. Если мой план удастся, отплатим католикам!

Вечером того же дня в Моссо, где расположились главные силы крестоносцев, прискакало несколько всадников. Перед шатром верчельского консула остановился капитан виверонских рыцарей. Сеньор ди Монграндо торопливо слез с коня.

— Патарены отпустили пленных и спустились с Цебелло. По слухам, Дольчино уходит в Швейцарию.

— Ты что-то путаешь, — удивлённо поднял брови Джакомо да Кваренья. — Ещё вчера мне доносили, что они продолжают укреплять гору.

— Сегодня был сход. Большинство общины решило отступать за Альпы. Говорят, у них там много сторонников.

— Еретиков и разбойников везде полно, — согласился Джакомо. — Однако с этими тварями надо быть осторожней. Может быть, нам просто морочат голову.

— Я допытывался у отпущенных солдат. Все клянутся — лагерь пуст. Даже водоёмы слили.

— Как бы то ни было, сейчас узнаем. Среди тряпичников, слава богу, есть наши.

В сопровождении свиты консул поспешил к разбитому неподалёку белому шатру епископа. Симоне Колоббьяно и Томазо Авогадро с озабоченным видом встретили его у входа.

— За тобой как раз собирались послать! Ересиарх отступает к Монте Роза.

— Неужели уйдёт за Альпы? — Джакомо переглянулся с Томазо. — Кто принёс сведения?

— Люди верные. — Капитано дель пополо понизил голос: — Одного ты знаешь — Убальдо, бывший староста из Строны. Второй — Ченери, тот, что посоветовал сделать засаду у оленьего брода.

— Епископ зря не платит, — подтвердил Симоне Колоббьяно. — Утром под Коджола мы убедились в их преданности.

— Я расспрошу обоих. — Консул решительно вошёл в шатёр.

Симоне и Томазо последовали за ним. В отгороженном коврами помещении перед деревянным распятием стояли на коленях двое лазутчиков. Они повторяли за епископом слова клятвы, обещая говорить правду и только правду. Заметив вошедших, Райнерий быстро закончил обряд и дал присягавшим поцеловать крест. После этого он кивнул Джакомо и опустился в кресло.

— Отвечай прежде ты, Убальдо, — обратился кондотьер к пожилому бородачу. — Расскажи, что знаешь об отходе.

— Мы были в Камандона, когда прискакал гонец из крепости. Лонгино Каттанео повёл всех на гору. Там уже собрался сход, выступал Дольчино. Будто ему было видение. Господь указал идти в Швейцарию, где нас поддержат братья. Ещё говорил — нельзя оставаться на Цебелло: для долгой осады не хватит продовольствия. Другие старейшины тоже высказались за отступление. Многие их поддержали.

— Короче! — прервал говорившего Симоне. — Куда они двинулись? И все ли покинули лагерь?

— Дольчино сказал, что поведёт в долину Маттервисп. Он хорошо знает тот край, — продолжал Убальдо. — Я отходил вместе с людьми Лонгино Каттанео, сразу за обозом. Когда спустились к реке, мне удалось незаметно отстать и спрятаться в кустах.

— Ведь у них было немало припасов. Неужели всё забрали с собой? — спросил епископ.

— Большую часть погрузили на лошадей и коров. Остальное решили бросить. Дольчино обещал вести по местам, богатым провиантом.

— А что известно тебе? — повернулся Джакомо ко второму лазутчику.

— Мне пришлось отступать с последним отрядом, — с готовностью отозвался тот. — Его вели Маргарита и Паоло. Нам было поручено перед уходом прикончить пленных. Но Маргарита отпустила их, взяв с каждого клятву не участвовать больше в войне. Лишь троих отказавшихся приказала обезглавить. Как только все двинулись вниз, я воспользовался темнотой и поспешил сюда.

— И напрасно, — в раздумье шагая по шатру, сказал консул. — Одному из вас следовало остаться с ними.

— Я не знал о нём. Мы встретились уже здесь. — Ченери смущённо взглянул на Убальдо.

— Моя оплошность, — заметил Райнерий. — Не сообщил им раньше.

— Кто знал, что так получится, — произнёс Томазо. — Однако пора действовать. За ночь еретики уйдут далеко.

— Прежде всего надо сжечь крепость, — заявил Симоне.

— Это я возьму на себя, — Джакомо шагнул к выходу, — а ты собери конницу — ив погоню.

… Через несколько часов большой отряд крестоносцев во главе с кондотьером подошёл к вершине Цебелло. Посланные вперёд дозорные донесли, что на позициях патаренов не видно ни души. Тем не менее Джакомо не рискнул вступать ночью в логово еретиков. Помня о коварстве Дольчино и участи своих предшественников, он велел окружить цитадель и дожидаться рассвета.

В полночь пошёл сильный дождь. Промокшие до нитки арбалетчики и копейщики стали роптать на нерешительность консула. Бездействие и неизвестность угнетали не меньше страха. Ища укрытия от непогоды, часть наёмников без приказа двинулась к распахнутым воротам. Увидев, что удерживать их бесполезно, Джакомо распорядился войти в крепость.

Нестройной толпой солдаты хлынули на пустой двор, торопясь добраться до складов и домов, брошенных отступниками. Некоторые успели уже добежать до крытых помещений, когда вспыхнувшие в разных концах смоляные факелы осветили двор. И тотчас со всех сторон полетели тяжёлые камни, стрелы, дротики. Прятавшиеся на стенах невидимые лучники принялись расстреливать в упор.

Страшное слово «западня» мгновенно облетело верчельцев. Проникшие в цитадель латники заметались между строениями. Вместо того чтобы попытаться захватить часть домов и сражаться, они кинулись назад, опрокидывая и топча тех, кто спешил к ним на помощь. Вооружённые цепами и пиками братья теснили врагов, не давая им опомниться.

Несколько капитанов, желая задержать своих солдат, попытались остановить их в воротах. Это ещё больше усилило панику. Вскоре они были сбиты с ног толпой. Среди убитых в давке оказался верчельский консул Джакомо да Кваренья. Лишившись кондотьера, крестоносцы в беспорядке стали отступать. Зная вокруг каждый куст, хорошо ориентируясь в темноте, повстанцы яростно преследовали бегущих.

Кольцо сжимается

Первые лучи солнца скользнули по вершине Цебелло, осветив склоны гор и заваленный убитыми крепостной двор. Ринальдо ди Бергамо, кончив перевязывать раненых, устало опустился на камень. На тропинке среди росших внизу кустов показался всадник. Заставляя всхрапывающего коня переступать через трупы, он быстро поднимался в гору. Ринальдо узнал Паоло. Все поспешили навстречу.

— Где наши? Собрали людей? — посыпались со всех сторон вопросы.

— Гнали верчельцев до Моссо. Хотели ворваться в лагерь, да к ним успели подойти бьельские ополченцы. Дольчино велел вернуться, пока нет конницы.

— А что стало с рыцарями?

— Говорят, Колоббьяно повёл их в обход к перевалу. Теперь, верно, скачут назад.

— Предупреди гуртовщиков — пусть заводят в крепость скот, — поддерживая забинтованную руку, сказал Антонио.

— В балке остались мешки с зерном, — заметил Милано Сола. — Надо бы вынести.